Книга Боевые паруса. На абордаж! - Владимир Коваленко

Вот и старый знакомец, «Ла Виктуар»! Сунулся в проход, который так и не успел перекрыть «Сан Марко». Следом за ним французский флагман, тоже выходит свободно! Третий корабль повернул недостаточно ловко, сцепился снастями с альмирантой. Что ж, матерый капер Антонио Исаси, верно, только рад такому обороту! Наверняка лично ведет атаку, а он стоит в бою сотни отборных головорезов.

Но два чужих галеона успевают навалиться на покинувший строй, застрявший носом к ветру «Сан Марко» и сравнять счет. Такова плата за небрежение долгом… Успевают — но не делают! Теперь у них на уме только бегство. Бортовой залп с «Виктуара» на прощание, свист мушкетных пуль. Жива — свою не услышишь. Подобный грому треск заваливающейся мачты. Французы уходят, потому били по снастям. На палубе выдыхают огонь уцелевшие орудия, которым не закрыта линия огня, плотники спешно рубят канаты, спеша спихнуть валящие судно на борт снасти. Нижняя батарея молчит. Там успели захлопнуть порты, иначе галеон уже скреб бы клотиком волны.

«Сан Марко» легко подпрыгивает и выпрямляется — лишний вес ушел, но ушли и враги. Битва окончена. Пришла пора считать потери и думать, как вместить в семь транспортов, из которых шесть едва держатся на плаву, все то, что было в трюмах двенадцати…

Пока иные сражались на море, Луис де Монсальве, сдав команду над обреченным «Сан Матео» лейтенанту морской пехоты, караулил серебро. В его распоряжении были две береговые батареи — выставленные рядком морские пушки без прикрытия, сотни две солдат и большая часть команд, назначенных в жертву транспортов. Почти тысяча человек.

Стрелять из пушек не пришлось, зато подбирать уцелевших, своих и чужих, замучились. Но главное не это. Главное, что пара мешков с серебром лопнула, и с теми, кто занимался их переноской, капитан океана де Монсальве хорошо, по-доброму, поговорил. Мол, есть некоторая возможность…

Главное — после того, как все серебро будет сдано на корабли, один из них, «Сан Марко», пошлет баркас за каким-нибудь забытым на берегу судовым имуществом. А уж по приходе в Севилью два капитана поделятся по-братски, то есть — в необидной пропорции. И друг с другом, и с экипажем баркаса. «Забытого» на старом урке серебра на всех хватит.

Скажете, «Сан Матео» сгорел? Даже взорвался? Да. Но опытный капитан знает, как сложить груз. Куда поместить пару мешков с твердыми песо, чтоб деньги уцелели. Все вышло, как по писаному. Вот только баркас вернулся ни с чем. Кроме рассказа, что перед ним на месте гибели урка хорошо покрутилась «Ковадонга»!

Выслушав такое известие, дон Луис и заскрипел зубами. Две тысячи песо! Капитанское жалованье за сто лет беспорочной службы. И кому оно досталось? Той, что проткнула Франсиско! Бедняга не смог поднять руку на женщину, а она — добила лежачего! Наверняка не случайно. Не учла только, что первый лейтенант «Сан Марко» тоже участвует в авантюре. И ведь, скорей всего, убийца-воровка недурно устроится где-нибудь в Мехико или Лиме, ищи ее там. Особенно в Лиме, там многие на рудниках нажились, и бархатом да шелками никого не удивить…

Однако тут «Санта Ана» подняла вызов, и пришлось спешить пред начальственные очи, попытавшись нацепить поверх бешенства маску радости победной, омраченной скорбью потерь. Последняя вышла особенно натуральной.

Впрочем, ярость дон Луис сдержать так и не сумел. Пока в шлюпке болтался, все было в порядке, когда на борту вместо Старика вдруг обнаружился оставивший альмиранту Антонио Исаси — тоже. А тот этак благосклонно поманил за собой в адмиральский салон. Еще сказал:

— Не будем беспокоить Старика. Сами знаете, у него сын погиб…

Пришлось идти следом, как на лине, куда деваться. Чувствовал, что есть подвох — но и тогда лицо сохранял торжественно-скорбное. И только когда дон Антонио сдернул кусок парусины с бесформенной кучи в углу — тогда на его лице и остались только искренние злость и недоумение.

— Какого черта?!

Ведь все учел, все предусмотрел! А тут — сначала у него из-под носа увела денежки длинная плутовка, достойная быть вставленной в роман Солорсано, а потом их же ему демонстрирует… Нет, не адмирал и младший флагман, а сеньор королевский комиссар. Холодные голубые глаза сверлят насквозь.

— Вижу, капитан, вы искренни. Это хорошо. И все-таки вы были слишком неосторожны… Как понимаете, груз денег вам больше не доверят. Я еще понимаю: утопить часть серебра при перегрузке. Даже украсть, порази меня святой Илия! Но забыть! На борту корабля-приманки!

— Как забыть?

— А так… Пока вы грузили серебро, донья Изабелла догадалась проверить, не осталось ли на «Сан Матео» чего-нибудь ценного.

— Он же сгорел!

— Ну вот, не до конца. Мешки с песо нашлись у самого днища. Они там промокли, но не обуглились и не оплавились. Странно, правда?

— Но…

— Вы полагаете, нужно более серьезное расследование? А я думаю, что вам нужно помолиться своему святому-покровителю. Потеря двадцатой части груза… Это было бы слишком по любой причине. Флоту Испании не нужны на квартердеке ни разгильдяи, ни тем более воры. Хотя я искренне рад, что вы относитесь к первым, а не ко вторым, и мне не пришлось украшать рею «Санта Аны» телом соотечественника. А что деньги нашлись, ваше счастье. Скажите спасибо донье Изабелле. Кстати, это серебро я велел оформить как имущество спасенное. То есть ей с командой причитается треть, за вычетом королевской пятины. Да что вы так уж переживаете? Помимо Флота де Терра Фирме есть много доброй и почетной службы! Хотите, замолвлю за вас словечко перед парой толстосумов? Есть у вас задатки хорошего приватира…

Дон Антонио разливается, для него-то все хорошо. А на голову капитана де Монсальве рухнул мир.

Ведь все просчитал, все — кроме отцовского горя. Генерал де Урсуа не мог отказать сыну в праве на подвиг, но вот распорядиться лишний раз проверить берег и остатки корабля — мог. Он сам некогда пережил взрыв корабля и не оставлял надежды. О печальной услуге он попросил «Ковадонгу». Только вместо сына, мертвого или живого, получил десять мешков серебра, найденных у самого днища. Эта дура, вместо того чтоб поделить деньги с командой, сдала добычу. И… получила благодарность. И награду! Да разве так бывает?

Пусть дон Антонио отсыпал себе долю начальника, но и девице с экипажем досталось три сотни песо! Значит, сотня лично ей. Всего сотня, целая сотня — какая разница? Золотой флот, выкинув часть груза, что подешевле, идет на восток, а канонерка с возмутительно богатым экипажем, подобрав из этой части все, что смогла, принимает к западу. Разошлись, как в море корабли — в этих местах означает никак не меньше, чем на год.

История десятая, о том, что голландские торговцы — не агнцы, испанские поселенцы — не ягнята, а живой пират иногда лучше мертвого

Возвращение с великой победой… Не так это себе представляла Руфина, не так. Всех мыслей — собрать побольше барок, а повезет, и карраку-другую, и направить туда, к северо-востоку Эспаньолы. Потому, что там — пушки. Совсем неглубоко. И потому, что выходя из гавани, она видела вдали мачты легких судов. Поражение французской эскадры — победа. Но разжившиеся десятками бронзовых орудий пираты — катастрофа!