Книга Сестра Рока - Яна Алексеева

Троица разом вскочила.

– Послушные, – удовлетворенно мурлыкнула я и кивнула женщине, угрюмо стоящей в дверях: – Капитан, проследите за подчиненными.

И, не обращая на них больше внимания, даже не вслушиваясь в тихий, угрожающий голос Трисс Даверреи, я двинулась дальше, привычно ощупывая взглядом дорогу, впитывая кожей то, что доносили до меня воздушные потоки.

Посреди искрошенной в мелкую пыль мебели Алой гостиной в ступоре замерли слуги. Белые от ужаса лица, тусклые глаза, дрожащие пальцы… Картина – не ждали? И это не аппетитные молоденькие горничные, это наглые ливрейные мародеры с аксельбантами регента.

Противно. Как же противно, но, возможно, принцесса Ирин не заслуживала лучшего?

– Мародерничаете? – спросила я еще более нежно, отметив свисающую из-за обшлага камзола старшего золотую цепочку, слегка оттопыренные карманы и пыль на коленях штанов. Ползали по развалинам? – Ищете ценности? Ах какие добычливые… Не рано ли?

Склонив голову, приблизилась еще на шаг. Троица слитным движением качнулась назад.

Я в своем праве.

Резкий бросок – и, подцепив за ворот ближайшего, подтянула его вплотную. Вдохнула острый, кисловатый запах страха, выступивший каплями пота на висках, облизнулась, чувствуя, как ворочается где-то внутри покорная, вечно голодная змея.

– Вы двое, – я коротко взмахнула свободной рукой, – помогайте.

– Но… мы подчиняемся… – Дребезжащий от страха голос слуги нарушил спокойную сосредоточенность игры.

– Вы будете спорить? – Тонкая нить холода мгновенно скользнула по камням, обхватывая ноги человека, пожелавшего воспротивиться приказу. Мм, все же это мелкий лорд, слишком хороша ткань его одежд. Но неважно. Искоса взглянула на белого, словно снег, наглеца. Краешками губ улыбнулась. Дернула кистью, и плеть, свитая из рваных клочьев ауры, хлестнула его по спине. Тот, изогнувшись, с коротким стоном рухнул на камни.

– Вперед! А ты… компенсируешь свою наглость. – Кончиком кинжала, мгновенно оказавшегося в руке, я пощекотала ему подбородок, слизнула каплю крови. Частое дыхание мужчины отдавало чесноком и чуть-чуть гнильцой. Противно. Обняв покрепче обмякшую жертву, прильнула к его губам в поцелуе. Тонкая ниточка холода потекла, забираясь под одежду, кожу. Он захрипел. Совсем каплю… жизни, страха. Мне!

Что?

Нет!

Опомнившись, я оторвалась от холодеющих губ, прошептала на ухо:

– Понравилось? – и легким движением оттолкнула закатившего глаза человека. Пока он медленно и как-то неуверенно оседал на камни, выдернула из его рукава цепочку. Искоса взглянула на спешно откатывающих камни стражей: – Приберите этого…

И неспешно, не оборачиваясь, для того чтобы проверить выполнение приказа, прошествовала дальше, оглядывая разрушения. А так хотелось закричать на кого-нибудь, дико завыть или разломать, разбить, растерзать… Бросить все, исчезнуть, раствориться в сумрачных осколках теней.

Впрочем, это невозможно.

Да и насчет разбить… Все уже разрушено до основания. Принц Леран не пожалел Силы. Да, именно он. Кто же еще? Черный принц попался в ту же ловушку, герцог Айворский надеялся заполучить меня в союзники. Остается только эта пестрая птичка, скрывающая за яркими одеяниями мрачные пристрастия. И те, кто выполняют его приказы.

А заемной силы он не жалеет. Чужая боль много дает, если знать, как правильно ее причинять и просить. Принц-некромант знает и умеет.

Часть стен была будто срезана. Наискосок, так что перегородки, отделявшие покои принцессы от общих гостиных, имели высоту человеческого роста, внутренние едва доходили до груди, а внешние – до колен, открывая мрачный вид на краешек мертвой пустоши и замшелые камни внешней стены. Пол усеивали камни вперемешку с осколками, обломками и грязью. Ни одной сколько-нибудь узнаваемой вещи, ни одного целого тела. Ошметки, алые, белые, черные…

Брезгливо дернув ногой, стряхиваю с туфли какие-то клочья. Пенное кружево пропитано кровью… Служанка? Не удалось ей выжить… Еще одна жертва королевских игрищ. Надеюсь, она умерла быстро.

Грей, повезло ли тебе?

Чья это мысль, уже просто не могу разобрать.

Не думать, очистить разум от чужого присутствия, разложить по полочкам маски, перебрать осколки отражений…

Вскочив на край стены, я замерла, балансируя в порывах холодного ветра. Двинулась вперед, раскинув руки. Невидяще уставилась в пространство. Не нужно смотреть под ноги, разглядывая узкий карниз, надо чувствовать его, ощущать, вслушиваться в то, что он расскажет. Куда ставить ногу, где лучше проскочить побыстрее, где – замереть… Тело знает, тело помнит, понимает. А душа?

Как же все плохо… Я теряю себя. Все больше сливаюсь с наследством, перестаю ощущать, где кончаюсь я и начинается маска, где правила игры диктует моя воля, а где – страстное желание верей-аали. Мертвой верей-аали!

Ненавижу все это!

Но выхода нет…

Значит…

Вспомнить себя, разделить Кальку и основу личности, разобрать на составные части, определить, что принадлежит мне, а что – наносное.

Я Эрнани из Гильдии актеров, полиморф, фаталь кинжала, и мой контракт расторгнут в связи со смертью нанимателя. Да, расторгнут, и магическая печать на копии, хранящейся в Гильдии, погасла, слова выцвели, а по краям пошла тонкая вязь отказного узора. Пергамент, возникший перед мысленным взором, казался настолько реальным, что захотелось взять его, ощутить под пальцами шершавую выделанную поверхность.

Я взмахнула руками, ловя ветер и восстанавливая равновесие.

Или я принцесса Ирин, верей-аали, имеющая право голоса при выборе нового короля? Жестокое, властное и избалованное дитя древней крови, чья жизнь – всего лишь следствие множества смертей? Нет… Это постоянно меняющаяся, ожившая Калька. Осколок реальности, время от времени забывающий о своей гибели и желающий стать частью моей основы.

А может, кровница древних хальдских богов, ведомая по узкой тропе волей Рока? Дитя Степи, внимающая шепоту силы и дыханию магии, нырнувшая в Озеро Забвения, но лишенная права на покой, пока не будет возвращен долг?

Кто я?

Не знаю. Уже не могу разобрать, различить, разделить душу на составляющие. Кажется, будто мозаику, собранную из разноцветных стекол, разбили, швырнув с размаху на пол, а потом небрежно, кое-как склеили. Нет, ведь такая может легко развалиться, а моя душа все еще едина, как это ни странно для полиморфа. Просто ее расплавили в пылающем горне, и полупрозрачные, пышущие жаром зеркала расплылись по каменному поддону тонкой ртутной пленкой, и разноцветье граней то сливалось друг с другом в единое монохромное нечто, то вновь распадалось на мельчайшие радужные капельки. А потом она медленно остыла, впитываясь в растрескавшееся от жара днище…

Я изменяюсь, и где-то совсем рядом та грань, за которой начнется окончательный излом. Медленно подтачивается основа, стержень. Кем? Мной…