Книга Наблюдатели - Питер Леранжис

— Кто… где?..

— Шшшшш… — Старик ласково приложил палец к моим губам. — Иди. Лодка перевезет тебя на ту сторону.

— Но… остров… все тамошние жители…

— Я сам позабочусь о них. — Старик улыбнулся. — А всем скажи, что с Кламсоном Чайлдерсом все в порядке.

С Кламсоном Чайлдерсом?

Не сказав больше ни слова, Шкипер перевалил через борт.

— Подожди! — крикнула я. — Куда ты?

— Держи левее! — послышался голос Шкипера. — И ты пройдешь!

Он повернул вспять и, энергично взмахивая руками, поплыл в сторону Онирона.

И тут же исчез в обхватившем его тумане.

Я осталась одна.

Спасенная Кламсоном Чайлдерсом. Первым.

Моим прапрадедушкой.

Капитаном яхты, которая совершала тот круиз в день рождения дедушки Чайлдерса.

Шкипером.

Я открыла мешок.

Там лежал мокрый и помятый белый кролик.

Пушок.

Я сунула его обратно в мешок и аккуратно положила под скамейку.

А потом взялась за весла и стала грести.

Держась левее.

16

Еле душа в теле, а справился. Проплыл.

Кто?

Чайлдерс. Не такой уж он немощный, как кажется.

Но девочки все еще нет.

Нет.

Да.

Нет! Я видел ее! Она в лодке!

Я пыталась грести к берегу.

Но не могла.

Руки меня не слушались.

В предрассветных сумерках Несконсет выглядел как на старинной черно-белой фотографии — серебристый и безмятежный. Лодка двигалась вперед по инерции, разрезая стеклянную гладь моря. За спиной остатки облачной стены развеивались и уносились ввысь.

Дом.

Само слово звучало сладко, но не имело реального смысла. Подобно красивой песне на неведомом языке.

Еще совсем недавно я только о доме и мечтала.

Еще совсем недавно я только туда и рвалась. Чистый инстинкт самосохранения.

Но вот я спасена.

И теперь мне есть о чем подумать.

Они мертвы. Все до одного.

Вес. Мери-Элизабет. Карбо. Мой собственный предок.

Я убила их.

Послышался слабый звук мотора, переросший в рокот. Два катера морской полиции и службы спасения мчались ко мне, высвечивая дорожки яркими прожекторами.

Но я не чувствовала себя спасенной и счастливой.

Я почти ничего не соображала.

Через мгновение все кончится.

Как это? Что чувствуют в момент конца света?

Это что-то яростное и громоподобное. Как взрыв атомной бомбы? Или это происходит мгновенно и незаметно, подобно росе, исчезающей при первых лучах восходящего солнца?

Кричат ли они от ужаса? Услышу ли я их стоны?

Последние минуты я совсем не помню.

Брошенный канат. Какие-то люди перелезают в мою шлюпку.

Руки. Вопросы. Суета.

Когда мы прибыли к причалу, я увидела маму, папу и Сета. Глаза у всех были покрасневшие, лица осунувшиеся. Я упала в их объятия.

Мы стояли и обнимали друг друга.

Я пыталась вспомнить, когда мы все последний раз обнимались. Мне тогда было лет восемь, наверное. Повод не помню, только ощущение. Такое же, вероятно, замечательное, как и в тринадцать.

Это теплое чувство проникло в мою душу и растопило ледяную дамбу, которую я там выстроила. И из глубины сердца вырвались счастье и боль, вина и страх, и неподдельный ужас, соединяясь в потоке несдерживаемых слез.

Сет и мама тоже ревели.

Папа держался. Но когда слезы у меня стали высыхать, он крепче всего обнимал меня.

— А мы думали… — проговорил папа, и голос его пресекся.

— Простите, — сказала я.

Мама бросила взгляд на берег.

— А лодка?

— Потом.

Мама не настаивала.

Она понимала, что я еще не могу об этом говорить. Она это знала, ей было достаточно взглянуть на меня.

Ведь она мать.

Но, надеюсь, придет день, и я ей кое-что расскажу.

Но о чем? О том, что я уничтожила остров зомби? А уж о том, кто дал мне лодку, вам во веки вечные не догадаться…

Даже расскажи я ей об этом, она, скорее всего, решит, что это мои фантазии.

Только два человека на всем белом свете поверили бы мне.

И ни одного здесь нет.

— Пап, а где дедушка Чайлдерс? — спросила я его по дороге в яхт-клуб. — И тот парнишка-официант Колин?

Папа не успел ответить. Все, кто стоял рядом и держался на почтительном расстоянии, наконец не выдержали и бросились к нам — дядя Гарри, мистер Хейвершоу, весь Несконсет. Меня обступили со всех сторон толпы доброжелателей. Фоторепортер из «Несконсет инквайер и миррор» начал щелкать как из пулемета. Лоренс, шеф-повар несконсетского яхт-клуба, выспрашивал у меня, чего бы я хотела вкусненького.

Наконец, появился и наш домашний врач. Доктор Иванс всех растолкал и повел меня в тихий ярко освещенный уголок клубного зала.

Он засыпал меня тысячью вопросов. Не помню, что я ему отвечала, но, должно быть, ничего путного, поскольку он продолжал глубокомысленно хмыкать и потирать затылок; словом, обращался со мной как с ребенком.

Весь город сбежался к причалу. Я видела гудящую толпу из окна эркера. Все смотрели в море на подходящий к причалу полицейский катер.

Солнце уже встало. Залив светился ярко-синим до самого горизонта.

Горизонт был чист и прозрачен.

На нем ни облачка.

Никакого острова.

Все исчезло.

Навсегда.

Я разглядывала толпу, отыскивая дедушку Чайлдерса и Колина.

Он был там. В плавках. Мокрый.

Я готова была задушить его.

Я хотела было улизнуть, но доктор Иванс мягко остановил меня. Он сказал, что у меня травматический шок или что-то в этом роде и что мне следует посидеть в кресле, пока мама с папой не отвезут меня домой, и остаток дня провести в постели.

Спасибо.

Когда доктора Иванса позвали на причал, я вскочила на ноги.

Колин направлялся в клуб. Ко мне.

Кроме нас, в зале никого не было.