Книга Восставший против Неба - Антон Соловьев

Тильво не один раз пожалел об этом, когда Лайла, запершись в комнате, не хотела выходить к ужину. Голодный певец просил, умолял и даже угрожал, что будет есть один. Но всё было тщетно. Лайла мерила платья. Наконец Тильво смирился. Ведь девушка, пусть и являвшаяся воплощением души мира, никогда за всю свою жизнь не видела такого великолепия. И уж тем более не имела счастья все это примерить.

Наконец долгое ожидание певца было вознаграждено. Лайла появилась в коротком, облегающем фигуру платье, отливающем в зависимости от угла освещения то темно-зелёным, то темно-синим. В той же комнате Лайла обнаружила различные кремы, притирания и краски для губ и бровей. И Тильво лишний раз пришёл к выводу, что всем этим девушки умеют пользоваться на инстинктивном уровне. Одним словом, Лайла была просто великолепна. И если бы она появилась в таком виде где-нибудь на пиру в Терике, то местным дамам даже не пришло бы в голову, что перед ними девушка, чей отец был простым хуторянином. А необычный для моды острова фасон платья местные модницы стали бы наперебой заказывать у самых высокооплачиваемых портных.

— Как я тебе нравлюсь? — в который раз за ужин спросила Лайла.

Тильво снова пришлось восхищаться неземной красотой девушки, беря в оборот все известные ему поэтические метафоры. Неожиданно Тильво поймал себя на мысли, что Лайла чувствует любую ложь. И замолчал на полуслове.

— Что с тобой, Тильво? — нахмурил ась Лайла.

— Я вдруг вспомнил, что ты чувствуешь неправду.

— Но ты ведь не врал? — Девушка улыбнулась.

Тильво смешно нахмурил лоб и пожал плечами. И тут Лайла рассмеялась.

— Что мы будем делать после ужина? — спросила у певца девушка.

— Спать пойдём, — стараясь придать голосу серьёзность, сказал Тильво.

— А я хочу к духам, — ответила Лайла.

— Нам лучше не покидать башни.

— Мы все равно будем поблизости, так что ничего страшного не случится. Тем более я хочу показать тебе то, что ты никогда больше не увидишь.

— Что?

— Пойдём. — Лайла встала из-за стола, подошла к Тильво и взяла его за руку.

За пределами башни было уже совсем темно. Тильво работал вёслами, а Лайла любовалась звёздами. Однако когда они пристали к противоположному берегу и вышли из лодки, звёздная ночь не сменилась мраком ночного Неба. Да, теперь не было видно звёзд. Но зато весь лес был украшен разноцветными огоньками. Причём огоньки не оставались на одном месте, а постоянно двигались, перемещаясь с ветки на ветку. Помимо странного освещения лес был наполнен и множеством звуков. Играла чудная завораживающая музыка, слыша которую сердце начинало биться в такт её ритму. Среди деревьев то и дело мелькали тени.

— Что это? — удивлённо спросил Тильво.

— Это духи празднуют.

— Что?

— Как что? — изумилась Лайла. — Они празднуют свою последнюю ночь. Завтра они отдадут мне всю Силу для битвы, и их больше не станет.

— Разве это повод для праздника? — удивился певец.

— Ты же знаешь, что духи мыслят и чувствуют по-другому, чем люди или даже бессмертные.

— Ты их понимаешь?

— Да, — ответила Лайла. — Идём.

Они шли через лес, освещённый сотнями маленьких разноцветных огоньков, и слушали странную завораживающую музыку.

— Здравствуй, хозяйка! Привет, хозяйка! Присоединяйся к нам, хозяйка! -слышались со всех сторон мужские, женские и даже детские голоса. Но как ни старался Тильво рассмотреть духов, он видел лишь мелькавшие где-то на краю зрения силуэты.

— Пойдём. — Лайла тянула Тильво куда-то в глубь леса.

Наконец они оказались на ярко освещённой огнями поляне. Музыка здесь звучала просто оглушительно. А в центре поляны в странном танце кружились духи. Руки, крылья, ноги, копыта, хвосты, звериные морды и человечески лица — все смешалось, напоминая многорукое, многокрылое и многоголовое существо.

— Давай потанцуем! — попросила Лайла и тут же, не дожидаясь ответа Тильво, потащила его в центр поляны.

Духи расступились, пропуская их. Сначала Тильво чувствовал себя неловко. Ведь на пирах и свадьбах он пел, а не плясал. К тому же ему тяжело давался этот странный танец, понятный лишь духам и Лайле. Но очень быстро он уловил ритм, а ещё через какое-то время уже сам забылся в бешеном ритме сумасшедшего танца духов. И ему казалось, что он пляшет здесь вместе с воплощением души мира века напролёт и продлится это до конца Великой Игры бессмертных. И нет над ними никакого чудовища по имени Небо, а звезды в вышине мешают рассмотреть яркие огни, которыми была украшена поляна. А ещё Тильво с невероятной остротой понял, что хочет эту девушку. И ему все равно, кем она является. Душой мира, человеком, духом, бессмертной. В танце он касался её талии, плеч, груди и чувствовал на своём теле руки Лайлы. Её глаза светились счастьем, и было в них что-то одновременно от детского восторга девушки, которая впервые пошла с юношей на танцы, и тихой радостью немолодой, умудрённой опытом женщины, которая вновь встретилась со своим мужем после долгой разлуки.

Первый раз Тильво поцеловал Лайлу, когда они уже подошли к озеру. Девушка охотно подставила певцу свои губы и закрыла глаза. Это был странный поцелуй. С одной стороны, Тильво казалось, что девушка целуется неумело, словно бы в первый раз. Но когда Лайла начала нежно покусывать его губы и язык, Тильво изменил своё мнение. Затем девушка попыталась повлечь его за собой на траву, но Тильво предложил всё-таки продолжить в башне.

В голове у него царила полная неразбериха. Он очень долго безуспешно пытался сосредоточиться, вызывая в сознании образ башни. Но наконец посередине озера появился остров, а освящённый огнями лес и музыка духов исчезли. Тильво налегал на весла со всей возможной силой.

А в голове с завидным упорством повторялось только одно имя. Лайла. Лайла. Лайла. Певец и девушка сделали над собой неимоверное усилие, чтобы не заняться любовью прямо в главном зале, а пойти на большую удобную кровать в одной из спален на верхних уровнях. Зато когда они поднялись в спальню, началось неописуемое. Сорванная с тел одежда разлетелась по комнате. Тильво и Лайла полностью погрузились в водоворот своих чувств. Их тела сплелись словно силуэты духов в их безумном ночном танце. Тильво был вынужден признать, что и за много тысячелетии своей жизни не испытывал ничего подобного.

Так не любят бессмертные. Так не умеют и не могут любить люди. Так любит, так может и хочет любить только живое воплощение души мира. И когда певец касался груди, шеи, плечей Лайлы. ему чудились то шелест ветвей, то шум воды, то вой ветра. Любить живое воплощение мира, из-за Неба на долгое время забывшее про теплоту и терзаемое фанатичной жестокостью людей, было подобно тому, как можно любить женщину, которая долгое время хотела мужской близости, но не могла получить её. И когда усталый, полностью опустошённый любовными утехами певец засыпал рядом с Лайлой, то он многократно назвал себя дураком за то, что не обратил на эту девушку внимания раньше. Глупое пренебрежение и жалость к убогой сначала, недоверие после того, как она применила свой Дар. Можно было назвать ещё множество причин. Но ни одна из них не была бы уважительной. Тильво не понимал, не видел и не хотел любить живое воплощение мира, которое открывало перед ним свою душу.