Книга Эхо Земли - Шон Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— «Арахна», ты здесь? — Она лежала с открытыми глазами, уставившись в потолок. — Спасибо за возможность контакта с тобой. Я приятно удивлена.
— Не стоит благодарностей, Кэрил.
— Поболтаем? Или, что еще лучше, можно мне воспользоваться моими другими информационными каналами?
— Имеется возможность связаться с тобой тем способом, который ты выберешь.
— О'кей. — Она отключила свое внешнее зрение и привела в действие другие ресурсы познания внешнего мира. — Мне бы хотелось увидеть то место, куда мы направляемся. Если есть возможность, то…
Кэрил не успела договорить, как перед ней появилась необычайно точная в своей имитации реальности видеосимуляция даров на Адрастее: десять орбитальных башен и веретена, сверкающие в лучах местного солнца.
Картинка была настолько качественной, что рождала эффект живого присутствия с возможностями быстрого и подробного рассмотрения деталей. Хацис взглядом пробежала содержимое многочисленных комнат: от довольно схоластичного Научного Зала — к более интересной с практической точки зрения Лаборатории; через Картографическую Комнату с миллионами мерцающих звезд — к Галерее и Библиотеке, переполненным обещаниями чудес и разнообразия форм жизни в будущей Вселенной; потом — к Врачебному Кабинету, «Пупку» и Сухому Доку с их супертехнологиями, самыми впечатляющими воплощениями которых ей показались машины для строительства самих башен, а также сами «подарки», загадочные и могущественные существа…
Кэрил остановилась в своем виртуальном путешествии в Темной Комнате, зачарованная ее непонятной пустотой.
«Подарки» называли эту комнату своим самым последним сувениром. Что они хотели этим сказать? Намекнуть на бесконечность? Безмятежность? Совершенство пустоты? Может быть, смысл этого дара станет понятен только после того, как человечество досконально изучит геометрию пространства?..
В любом случае пока не пришло время беспокоиться о столь абстрактных вещах.
— С какой целью на Адрастее появились «прядильщики»? — Кэрил задала этот вопрос в надежде на то, что ее мощные коммуникативные возможности позволят добиться от «Арахны» достаточно вразумительных ответов.
— Ответ на этот вопрос уже был дан Питеру Эландеру.
Хацис улыбнулась. Действительно, такое общение мало напоминает работу с компьютерной программой: запрос, инструкция, ответ…
— Хорошо. «Прядильщики» по своей сути путешественники, не так ли? Бродят по Галактике, помогая нуждающимся, то есть менее развитым расам?
— Такой вывод более или менее обоснован.
Кэрил почувствовала уклончивость ответа и решила не отступать.
— Что вы хотите этим сказать?
— Поведение строителей даров намного сложнее, чем человеческое. Сможет ли муравей постичь все мотивы поступков человека? Или одноклеточная бактерия?
— Для некоторых видов мотивации — да. Например, все живое нуждается в ресурсах и воспроизведении.
— Все живое на Земле, — уточнил искусственный интеллект «Арахны».
— Разве есть другие биологические модели? О них можно что-нибудь узнать в Библиотеке?
— Там можно узнать много такого, что может показаться чужим и нереальным — лично вам, Кэрил Дебора Хацис.
Кэрил недовольно поморщилась.
— Пожалуйста, не упоминайте «Дебору». Меня от этого тошнит. Получается, что эта железяка уже знает мое полное имя. А ведь для этого прорезатель должен был просканировать мозги у меня или у Эландера. Похоже, «Арахна» намекает нам, что пытаться что-то скрыть от нее бесполезно.
— Можно мне хотя бы узнать, к какой биологической модели принадлежат сами «прядильщики»?
— Вся информация о «прядильщиках» строго конфиденциальная.
— Но почему? Им-то чего бояться?
— У них нет никаких оснований чего-либо опасаться.
Кэрил хмыкнула: — Такого не бывает. Всякий чего-нибудь, да боится.
Прорезатель ответил молчанием.
— А как с представителями других цивилизаций? Вы говорили Питеру, что больше контактов у «прядильщиков» не было. Так ли это?
— У нас нет доступа к информации о наших создателях с того момента, как мы покинули Эпсилон Водолея. Возможно, такие контакты уже состоялись: все зависит от того, куда они направились дальше.
— Это отличается от того, что вы говорили Питеру. Вы сказали, что Адрастея — единственное место…
— В то время так и было.
— По вашим данным, ситуация уже изменилась?
— По моим — нет.
— Если честно, у меня есть большие сомнения в отношении правдивости ваших данных…
И снова молчание. На сей раз Кэрил не стремилась прервать его. Этот короткий разговор и воспоминания, считанные из памяти Эландера, снова подтверждали факт несговорчивости, поражающей все формы искусственного интеллекта «прядильщиков» всякий раз, как только речь заходила об их создателях. Кэрил начала подозревать, что дело было не столько в патологическом упрямстве этих электронных ребят, но и в реальном отсутствии у них точной информации.
Если «прядильщики» не захотели вложить в своих помощников достаточно сведений о себе самих — значит, на то могли быть свои причины.
Но вот какие именно?
Тревога Хацис усиливалась еще и оттого, что по всем признакам контакт с членами миссии, оставшимися на Эпсилоне Водолея, теперь был полностью утрачен. Ее недавняя убежденность в том, что Питер, покидая Солнечную систему и отправляясь на помощь «Типлеру», совершает очередную ошибку, уже не была такой твердой. В любом случае они обязаны знать правду, а возвращение на Адрастею — единственный способ получения такой информации.
Правда, возникали новые проблемы.
Есть цивилизации, получающие удовольствие от уничтожения других…
Эта мысль продолжала преследовать Кэрил почти все оставшееся время ее не слишком спокойного отдыха.
На фоне черного бархата открытого космоса вспышки взрывов напоминали сверкающие бриллианты на вечернем платье светской дамы.
Их отблески тонули в клубах космической пыли, а облака тумана раскачивало и затем разрывало на части взрывной волной невиданной силы. Какие-то загадочные объекты, собиравшиеся в стаи, стремительно взрезали пустоту, поблескивая тусклым металлом корпусов, разрывая эфир на всех диапазонах, включая рентгеновский…
Эландера преследовали видения беспощадных космических войн, и это продолжалось все время его отдыха на пути к Адрастее. Конечно, вряд ли такое состояние можно было назвать отдыхом. Если бы Питер чувствовал, что это обыкновенный, банальный ночной кошмар, он бы переживал значительно меньше. Все дело заключалось в том, что такие видения совпадали с довольно болезненным изменением его восприятия Вселенной как целого. Космос оказался неустроенным, озлобленным пространством, где нет места человечеству в том виде, как его понимал Питер. Если даже «прядильщики» боятся показывать свое истинное лицо, что тогда говорить о шушере, которую он знал и к которой относился он сам?..
