Книга Свет иных дней - Стивен Бакстер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Червокамера не окончательно отобрала у Бобби свободу и личную жизнь, но, казалось, отгородила его от человечности. Неожиданно Кейт потянула его за руку, забарабанила кончиками пальцев по его ладони.
«Нашла ее. Мэри. Мэри здесь. Вон там. Пойдем, пойдем, пойдем».
Бобби взволнованно последовал за Кейт.
Она сидела одна-одинешенька в углу.
Бобби легко пробежался пальцами по ее голове, плечам, вокруг нее. Мэри была в комбинезоне. Рядом с ней стояла нетронутая тарелка с остывшей едой. Тепловой маски на лице Мэри не было.
Она сидела с закрытыми глазами. Она не ответила на прикосновения Бобби и Кейт, но Бобби почувствовал, что сестра не спит.
Кейт поспешно начала прикасаться пальцами к ладони Бобби.
«С таким же успехом можно было поместить тут неоновую вывеску типа „Я здесь, забирайте меня“».
«Она в порядке?»
« Не знаю, не могу понять».
Бобби поднял вялую руку сестры, помассировал ее, стал пальцами «произносить» ее имя, снова и снова:
«Мэри, Мэри, Мэри, Мэри Мейз, здесь Бобби, Бобби Паттерсон, Мэри, Мэри…»
Она неожиданно очнулась.
– Бобби?
Глубокое, испуганное безмолвие, воцарившееся в комнате, стало осязаемым. Это было первое слово, произнесенное вслух с того момента, как вошли Бобби и Кейт. Кейт наклонилась и прижала ладонь к губам Мэри.
Бобби нащупал руку Мэри и позволил ей обратиться к нему.
«Прости, прости. Отвлеклась».
Она прижала его руку к своим губам, и он почувствовал, что они растянуты в улыбке. Значит, отвлеклась и радуется. Но это вовсе не обязательно было хорошо. Радостный человек – это беззаботный, невнимательный человек.
«Что с тобой случилось?»
Она улыбнулась шире.
«Мне и порадоваться нельзя, старший брат?»
«Ты знаешь, о чем я».
«Имплантат», – ответила Мэри коротко.
«Имплантат? Какой имплантат?»
«В коре головного мозга».
«О боже», – в ужасе подумал Бобби и быстро передал все, что узнал, Кейт.
«Дерьмово, хуже некуда, – ответила ему Кейт. – Это нелегальная дрянь».
«Знаю».
«… с Ямайки», – сообщила ему между тем Мэри.
«Что?»
«Сетевой друг с Ямайки. Вижу его глазами, слышу его ушами. Получше, чем в Лондоне».
Мэри прикасалась к ладони Бобби так легко, что это можно было сравнить с шепотом.
Новые кортикальные имплантаты, адаптированные версии нейронных чипов для виртуальной реальности, представляли собой последнее слово червокамерной техники: крошечный генератор «червоточин», работавший на сжатом вакууме, вместе с нейросенсорным устройством вживлялся глубоко в кору головного мозга реципиента. Генератор был окутан нейротропными препаратами, и в итоге через несколько месяцев нейроны реципиента образовывали коллатерали, ведущие напрямую к генератору. А нейросенсор представлял собой высокочувствительный анализатор нейронной активности, способный улавливать отдельные нейронные синапсы.
Такой чип мог считывать и записывать информацию в мозг, мог соединять его с мозгом других людей. Сознательным усилием воли реципиент чипа мог устанавливать червокамерную связь между своим сознанием и сознанием любого другого носителя чипа.
Из «арен», «отрядов правды» и прочих клубящихся смерчей мысли и споров возникало новое, коммутированное сообщество, вооруженное такими чипами. Нарождалась новая, молодежная всемирная общность. Мозг соединялся с мозгом. Сливались сознания.
Они называли себя Едиными.
«Новенькое, с иголочки, будущее», – думал Бобби.
Но сейчас перед ним была восемнадцатилетняя девушка, его сестра, – с «червоточиной» в голове.
«Тебе страшно, – сказала Мэри, прикасаясь к его руке. – Ужастики. Групповое сознание. Потеря души. Ля-ля-ля».
«Да, черт побери».
«Ничего страшного. Может быть…»
Мэри вдруг отняла руку, отстранилась и поднялась с пола. Бобби пошарил в темноте, наткнулся на ее голову, но она отшатнулась и ушла.
Тут сразу задвигались все остальные, кто находился в комнате. Словно стайка птиц спорхнула с дерева.
Открывалась и закрывалась входная дверь, по полу стелились блики света.
«Пойдем», – передал Бобби Кейт, взял ее за руку, и они следом за остальными беженцами тронулись к выходу.
«Испуган, – касаниями проговорила Кейт на ходу. – Ты испуган. Ладонь холодная. Пульс частый. Точно».
Да, он испугался и не стал отрицать этого. Но страшило его не нежданное обнаружение – они с Кейт уже побывали в переделках и похуже, а у групп, собиравшихся в таких домах, всегда имелась разветвленная сеть дозорных, вооруженных червокамерами. Нет, не обнаружения и не поимки он боялся.
Его испугало то, что Мэри и все остальные повели себя все как один. Как один организм. Единый.
Бобби быстро надел плащ-невидимку.
В «Червятнике» Давид сидел перед большим настенным софт-скрином.
На него смотрело лицо Хайрема. Он был моложе, его черты – мягче, но все же это, несомненно, был Хайрем. Лицо обрамлял тускло освещенный городской пейзаж: обшарпанные многоэтажные дома и грандиозные транспортные системы. Этот город словно задумали не для того, чтобы в нем жили люди. Это были окраины Бирмингема, огромного города в самом сердце Англии, в самом конце двадцатого века – за несколько лет до того, как Хайрем покинул эту древнюю, затронутую распадом страну в надежде на большие возможности в Америке.
Давиду удалось скомбинировать программу поиска по ДНК, разработанную Майклом Мейвенсом, с системой управления червокамерой, и затем он усовершенствовал ее так, что стало возможно просматривать целые поколения. И вот теперь точно так же, как раньше, когда он просмотрел жизнь младшего брата до момента его появления на свет, он добрался до жизни Хайрема, производителя ДНК Бобби.
Теперь, движимый любопытством, он намеревался отправиться еще дальше в прошлое и увидеть собственные корни – ведь по большому счету только эта история и имела для него значение.
В пещерном сумраке лаборатории по стене проплыла размытая тень. Давид заметил ее краешком глаза и не стал отвлекаться.
Он понял, это Бобби – его младший брат. Давид не знал, почему Бобби здесь, но догадывался, что тот присоединится к нему, когда все будет готово.
