Книга Запретный плод - Лорел Гамильтон

Боль в руке была острой и обжигающей, но и у него на плоскомживоте появилась алая полоска. Я улыбнулась. Глаза его дернулись – чуть-чуть.Могучий воин нервничал? Я на это надеялась.

Я отступила от него. Это было смешно. Нам предстояло умиратьпо частям, нам обоим. И я бросилась вперед на Бурхарда, нанося удар. Он застал еговрасплох, и Бурхард шагнул назад. Я повторила его стойку, и мы закружили пополу.

И я сказала:

– Я знаю, кто убийца.

Бурхард приподнял брови.

– Что ты сказала? – спросила Николаос.

– Я знаю, кто убивает вампиров.

Вдруг Бурхард скользнул мне под руку, прорезав блузку. Этоне было больно. Он просто со мной играл.

– Кто? – спросила Николаос. – Говори, или я убью этогочеловека!

– Отчего не сказать, – ответила я.

– Нет! – крикнул Захария, повернулся и выстрелил вменя. Пуля свистнула над головой. Мы с Бурхардом оба упали на пол.

Эдуард вскрикнул. Я поднялась бежать к нему. Рука еготорчала под странным углом, но он был жив.

Пистолет Захарии рявкнул дважды, и Николаос выхватила у негооружие и бросила на пол. Она схватила его и прижала к себе, перегибая назад впоясе, ломая. Голова его откинулась назад, и он завопил истошным голосом.

Бурхард стоял на коленях, глядя на представление. Я всадиланож ему в спину. Он с глухим звуком ушел по рукоять. Спина Бурхарда выгнулась,он потянулся выдернуть клинок рукой. Я не стала смотреть, сможет ли он этосделать, вытащила нож и всадила ему в горло сбоку. Когда я вытащила нож, кровьтекла у меня по руке. Я еще раз ударила, и он медленно свалился на пол лицомвниз.

Николаос бросила Захарию на пол и повернулась с измазанным кровьюлицом, розовое платье спереди заалело. На белое трико капала кровь. У Захариибыла разорвана глотка. Он лежал на полу, ловя ртом воздух, но еще шевелился ибыл жив.

Она уставилась на тело Бурхарда, завопила, и эхом по всейкамере разнесся дикий вой баньши. Она бросилась ко мне, вытянув руки. Я метнуланож, и она отбила его в сторону. Она ударила меня всей инерцией тела, вбила впол и навалилась сверху. Она все кричала и кричала. Схватив мою голову, онаотвела ее в сторону. Никаких ментальных фокусов, грубой силой.

– Нет! – закричала я.

Раздался выстрел, и Николаос дернулась раз, другой. Онавскочила с меня, и я услышала ветер. Он полз по комнате предвестием бури.

Эдуард прислонился к стене, держа упавший пистолет Захарии.

Николаос пошла к нему, и он разрядил в нее всю обойму. Онадаже не замедлилась.

Я села и глядела, как она крадется к нему. Эдуард бросил внее пистолет. Вдруг она оказалась над ним, прижимая его к полу.

Меч лежал на полу и был почти с мой рост. Я вытащила его изножен. Тяжелый, неуклюжий, тянущий руку вниз. Я подняла его над головой,положив серединой на плечо, и побежала к Николаос.

Она снова говорила высоким песенным голосом:

– Я сделаю тебя своим слугой, смертный! Слугой!

Эдуард вскрикнул, а почему – я не видела. Я подняла меч, ипод собственным весом он пошел вниз и наискось, как ему и полагалось. Он ударилв шею с тяжелым хлюпающим звуком. Клинок уперся в кость, и я его вытащила.Острие заскребло по полу.

Николаос обернулась ко мне и стала вставать. Я снова подняламеч и ударила наотмашь, повернувшись всем телом. Кость хрустнула, я свалиласьна пол, а Николаос бухнулась на колени. Ее голова все еще висела на обрывкахкожи и мяса. Она мигала и пыталась встать.

Я с воплем вознесла меч из последних оставшихся сил. Ударпришелся ей меж грудей, и я стояла, проталкивая меч внутрь. Лилась кровь. Япришпилила ее к стене. Лезвие показалось из спины, заскребя по стене, когдаНиколаос соскользнула вниз.

Я упала на колени рядом с телом. Да, с телом! Николаос быламертва.

Я оглянулась на Эдуарда. У него на шее была кровь.

– Она меня укусила, – сказал он.

Я ловила ртом воздух, дышать было трудно, но было чудесно. Ябыла жива, а она нет, А она, мать ее так, нет.

– Не волнуйся, Эдуард, я тебе помогу. Святой воды ещехватит, – улыбнулась я.

Он посмотрел на меня, потом засмеялся, и я засмеялась вместес ним. Мы еще хохотали, когда из тоннеля появились крысолюды. Рафаэль, ЦарьКрыс, оглядел бойню пуговичными глазками.

– Она мертва.

– Динь-дон, ведьмы больше нет, – сказала я.

– Злобной старой ведьмы – подхватил Эдуард старуюпесенку.

Мы снова свалились от хохота, и доктор Лилиан, вся укрытаяшерстью, стала лечить наши раны, начав с Эдуарда.

Захария все еще лежал на полу. Рана у него на горле началазакрываться, кожа срасталась. Он будет жить – если можно назвать этим словом.

Я подобрала нож с пола и подошла к нему. Крысы смотрели наменя, но никто не вмешался. Я опустилась на колени возле Захарии и вспороларукав его рубашки, обнажив гри-гри. Он все еще не мог говорить, но глаза егорасширились.

– Ты помнишь, когда я пыталась коснуться этой штукисвоей кровью? Ты мне не дал. Ты вроде бы испугался, и я не поняла, почему. –Сидя возле него, я смотрела, как залечивается его рана. – У каждого гри-гриесть что-то, что ты должен для него делать, и что-то, чего делать никак нельзя,или магия кончится. Пуф – и нету. – Я приподняла руку с очень аккуратной каплейкрови. – Человеческая кровь, Захария. Разве это плохо?

Он смог выдавить из себя что-то вроде: “Не надо!”

Кровь стекла к локтю и повисла каплей, дрожащей над егорукой. Он пытался качать головой, что-то вроде “нет-нет”. Капля сорвалась ирасплескалась у него на руке, не тронув гри-гри.

Все его тело будто отпустила судорога.

– У меня сегодня нет терпения, Захария, – сказала я ивтерла кровь в плетеную ленту.

Глаза его закатились под лоб, показав белки. Горло издалозадушенный звук, руки заскребли по полу. Грудь дернулась, будто он не могдышать. Из тела вырвался вздох, долгий и мощный, и он затих.

Я проверила пульс – нету. Я срезала гри-гри ножом, взвесилана руке и сунула в карман. Произведение искусства зла.

Лилиан подошла и перевязала мне руку.

– Это временно. Надо будет наложить швы.

Я кивнула и встала на ноги.

– Ты куда? – спросил Эдуард.

– Собрать наше оружие.

Найти Жан-Клода. Но этого я вслух не сказала. Я не думала,что Эдуард меня поймет.

Со мной пошли двое крысолюдов. Ладно. Пусть идут, лишь бы невмешивались. Филипп все еще корчился в углу. Там я его и оставила.