Книга Ренегат. Империя Зла - Александр Шакилов

Но выстрел – мама падает, кровь на груди…

Мертвый отец на кровати под мнемокатором…

Радиоактивные земли, выжженные, оплавленные…

Беспощадный бунт в Хортицком лагере, и киборги с пулеметами…

Милые улыбчивые люди на экране в зале – самые страшные монстры Земли, хищники, никто не сравнится с ними в жестокости. Их улыбки – всего лишь маски, скрывающие окровавленные клыки. А насчет ни в чем не повинных детей – да, Иван видел таких. Они играли возле тринадцатого барака.

Решение принято. Палец коснулся сенсора «Пуск».

– Не надо! Зачем?! – Бадоев побледнел.

Первый улыбнулся и откинулся в кресле.

Жужжание усилилось, переросло в гул. Взрыватель в руках нагрелся так, что его стало больно держать, но Жуков терпел. Свет в комнате замерцал и погас вместе с экраном.

Через секунду включилось тусклое аварийное освещение.

Схватившись за сердце, Бадоев со стоном упал на колени, потом рухнул лицом вперед.

– Отец, что с тобой?! – Лали опустилась на пол рядом с ним, не нащупала пульс, заплакала.

Министр восстанавливаемых ресурсов был мертв. И не жаль его. Ни капельки. Заслужил.

Вот только по лицу любимой текли слезы.

– Ванька, а если бы у меня был новый имплант, тебя это остановило бы?

Иван смолчал. Он боялся самому себе ответить на этот вопрос.

И тут раздались аплодисменты.

– Браво! Я восхищен! Это то, что нам нужно! – Хлопая в ладоши, Первый как ни в чем не бывало встал с кресла. – Спасибо, Ваня! Всем спасибо! Я никогда еще не получал такого удовольствия! Это лучшее шоу в моей жизни!

Первый жив? И о чем это он?..

– У вас что, совсем нет имплантов? – Этот вопрос Ивану было совсем не страшно задать.

Страшно было услышать ответ.

– Ну почему же, отнюдь. – Первый пружинистой походной прошелся по кабинету, остановился возле тела Бадоева. – У меня имплантов, пожалуй, больше, чем у многих в этом зале.

Он хлопнул в ладоши – и нормальный свет вновь загорелся. И включился телевизор во всю стену. На экране праздник жизни продолжался. Министры, их замы и родственники, как и прежде, беззаботно разгуливали по залу, играл оркестр, официанты разносили «Абрау-Дюрсо». Короче говоря – полная идиллия.

– У них у всех, – кивнул на экран Первый, – тоже есть искусственные органы.

У Жукова в глазах потемнело.

– Но как же так?.. Почему взрыватель подействовал на министра Бадоева, а на остальных – нет?

– Взрыватель? – Первый расхохотался. – Какой еще взрыватель? Эту пустышку Владлен назвал взрывателем? Этот спецэффект для моего шоу – взрыватель?! А что, недурственно, с фантазией!

Иван уставился на него как на психа. Что происходит вообще?! Какое еще шоу?..

– Ваня, хочешь все знать? Не отвечай, я по глазам вижу, что хочешь. – Вернувшись в кресло, Первый начал рассказ.

Много лет назад он от скуки закинул Жукову-старшему бредовенькую идею о наноминах, которые можно встраивать в импланты, и о специальном активаторе, подрывающем эти мины на расстоянии. Первый обставил все так, будто идея исходила от зарубежных дипломатов, аккредитованных в Союзе. Захотелось вдруг проверить лояльность одного из самых известных революционеров, министра, верного служаку, презирающего ложь. К удивлению Первого, Жуков наживку заглотил и принялся активно внедрять несуществующие наномины в жизнь. Первому стало интересно, как далеко зайдет соратник, поэтому он всячески – тайно – оказывал ему содействие. К тому же без чуткого руководства Жуков вскоре узнал бы, что никаких наномин не существует. Ну, или не существовало тогда. Да кто бы вообще позволил какому-то там министру завладеть технологией, сравнимой по значимости разве что с производством ядерного оружия?..

Жуков мотнул головой:

– Я не верю ни одному вашему слову.

– И правильно. Зачем верить словам? А урок ты усвоил, молодец. – Первый взял со стола пульт, на стене-экране запустилось видео: Владлен Жуков, значительно моложе, чем перед смертью, разговаривает с человеком, одетым точь-в-точь как иностранец из фильма. Этот человек что-то протягивает отцу. Озираясь по сторонам, отец берет пакет и прячет во внутренний карман пиджака, после чего садится в электромобиль и уезжает.

– Монтаж, – фыркнул Иван. – Любой пацан из гетто такое на раз-два-три сделает.

Жаль, следующее видео монтажом назвать нельзя было.

Качество картинки оставляло желать лучшего – снято слабенькой камерой. Иван и Лали обнимаются на крыше небоскреба, а потом Иван сбрасывает охранника вниз.

– Еще?

Кивок в ответ.

Картинка: Иван в трудовом лагере, в лаборатории. Илья Степанович говорит, чтобы он никому не верил. «И вам не верить?» – «Мне – в первую очередь». Снято, похоже с полки, на которой лежал взрыватель.

Да уж, усвоил урок, это верно. Жуков смят в лепешку, раздавлен. За ним постоянно следили. Первый знал о каждом его шаге.

– Но как же мой отец? – Лали поднялась, вытерла слезы – Он-то умер по-настоящему?

– Извини, девочка моя, – Первый развел руками, – но Гургенчик слишком уж ценил свою жизнь, помешался просто на личной безопасности. С фантазией был человек. Вот она-то его и сгубила – слишком уж хорошо представил он свою смерть от этого, как его, взрывателя. – Первый перевел взгляд на Ивана. – Ну ладно Бадоев, но ты-то, Ваня, ты же человек новой формации. Ты-то на что надеялся? Ты же знаешь с детства: в этой стране все и вся отслеживается: камеры, микрофоны, внедренные агенты… Тотальный контроль, Ваня! На компьютере твоем установлены только разрешенные программы. Каждый клик – нам сигнал. Мы знаем, какой предмет тебя интересует больше, чему ты уделяешь свободное время, какую порнуху предпочитаешь… Кстати, девочка моя, не переживай, Ваню возбуждают исключительно темноволосые стройные дамы.

Лали скривилась, Жуков покраснел.

– Ты пальцем пошевелил, а я знаю. Движение сопротивления? Смешно! Подполье создал я – для выявления и контроля глупцов вроде тебя, Иванушка-дурачок. Я создал систему, которую нельзя уничтожить извне. Союз вечен. И скоро станем вечны мы, его управители, и никто и ничто не сможет поколебать основы нашей империи! Вся твоя жизнь, Ваня, – это мое шоу. Я продюсер того, что с тобой случилось. Я – твой режиссер. Думаешь, кто стер твои данные из всех баз? Я. Просто дал тебе маленькую фору.

Первый замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.

А насладиться действительно было чем.

Жить – быть актером чужой постановки – не хотелось.

Взрыватель, наномины, ради которых погиб отец, – бутафория и фикция? Несомненно. Все страдания семьи Жуковых – не более чем реалити-шоу, созданное и снятое для одного-единственного зрителя – Первого. А в главной роли – Иван, фотогеничная марионетка.