Книга Безмолвный Джо - Т. Джефферсон Паркер

– Я пошла на угол улиц Линкольн и Бич. Мы там условились встретиться, если что-нибудь сорвется.

– И Алекс тебя забрал.

– Ну да.

Я прислушался к ее всхлипываниям.

– Саванна, я тоже забыл поблагодарить тебя за то, что ты сделала в тот день, когда мы встретились на Линд-стрит.

– А что такого я сделала?

– Ты посмотрела мне прямо в лицо и ответила на приветствие.

– Мне нравится твое лицо. Оно у тебя необычное.

– Ты тоже мне нравишься. На этом пока закончим. Через несколько минут мы будем в Хиллвью.

* * *

Странное ощущение возникло у меня на этот раз от посещения Хиллвью, хотя я бывал здесь и раньше, причем десятки раз – в качестве консультанта, представителя социальных служб и помощника в различных вопросах. Я всей душой верил в Хиллвью.

Но каждый раз, проходя через знакомые двери, я возвращался мыслями на годы назад – к постоянной перемене лиц, к привычному распорядку, одиночеству, тревоге, печали и сомнениям. Пока мы сидели в приемном зале, я выглянул в окно и окинул взглядом библиотеку, где впервые встретил Уилла и Мэри-Энн; спортивный зал, где проводил бесконечные матчи с ребятами, которые были старше и сильнее меня; коттеджи, где жили матери-подростки со своими младенцами; дворик для барбекю и спортивные площадки. Открылись взгляду и узкие тропинки, которые, как я воображал, должны были вывести меня из этого места в другой мир, где все лучше, надежнее и стабильнее и где мой дом, из которого меня уже никогда не выгонят и который у меня никто не отнимет.

Перехватив мой задумчивый взгляд, Саванна тоже посмотрела в окно.

Врач, обследовавший Саванну, не нашел у нее никаких повреждений и признал здоровой. Еще должен был состояться специальный консилиум, но на данный момент Саванну уже могли принять в детский дом.

Процедура приема в Хиллвью занимала менее часа. Директор детского дома и советник по приему заполнили соответствующие формы и официально объявили, что Саванна Блейзек принята под защиту органов социальной опеки. В течение семидесяти двух часов власти штата должны принять решение, что такая защита Саванне необходима, или вернуть ее законным родителям.

Учитывая статус Джека и Лорны, окончательный исход был еще неясен. Но главный аргумент на этот случай хранился в сумочке Коллир, а мне было поручено доставить эту видеокассету Рику Берчу из отдела убийств.

Пожав Саванне руку, я опустился на одно колено и нежно обнял ее. Мое сердце учащенно билось, потому что раньше я даже не представлял, что буду прощаться с кем-то и оставлять его в Хиллвью, этом старинном "дворце расставаний". Это был один из немногих случаев в моей жизни, когда я знал, что чувствует этот человек.

– Я вернусь, Саванна. И ты здесь будешь не вечно. – Я взглянул на директора и советника. – Я оставляю тебя с хорошими людьми.

– А Джо в этом разбирается, – добавил директор. – Ведь это один из самых известных наших воспитанников.

Я уже садился в автомобиль, когда зазвонил сотовый телефон. Это был Марчант.

– Пять минут назад мы взяли Алекса Блейзека. Без единого выстрела.

* * *

По дороге в центральное полицейское управление я позвонил Лорне Блейзек. Но только я начал рассказывать, где находится ее дочь, как услышал голос Джека, который велел передать трубку ему.

– Ты забрал ее?

– Она под защитой опеки.

– Где это?

– Пока сказать не могу. В нужное время вас проинформируют о правилах посещения.

– Я ее отец! Какого хрена ты все это затеял с ней?

– Сейчас она под защитой. А ваши два миллиона обеспечили ее безопасность, сэр. Будь я на вашем месте, меня бы это обрадовало.

– Да уж. Я просто счастлив, – процедил он. Голос у него был сдавленный, будто он подавился стеклом. – Очень рад. А как насчет остального?

– Я ее получил.

– В таком случае немедленно встречаемся у бухты Ныряльщиков. Я заберу свое и отдам тебе то, о чем мы договаривались.

– Нет, сэр. Вначале я должен на это сам взглянуть.

– Это частная собственность, и я не даю разрешения, чтобы ты ее касался.

– Эта кассета фигурирует как вещественное доказательство в полицейском расследовании. В данном случае ваше разрешение не нужно и неуместно.

– У меня лучшие адвокаты в стране.

– Примите поздравления.

– Даю миллион за эту кассету. До того, как ты или кто-нибудь ее увидит. Я ведь рассказывал уже тебе, что там. Неужели ты не можешь понять, в какое неловкое положение это поставит мою жену и меня.

– Насчет неловкого положения мне все понятно.

– Так отдай мне эту пленку. Два миллиона, Джо. Последнее предложение. Это частная собственность.

– Кстати, Саванна чувствует себя прекрасно. Немного устала, но в остальном все хорошо. Обязательно скажите об этом жене.

– Если ты не вернешь мне эту кассету, я сделаю все, чтобы тебя вышвырнули из управления.

– И вот что еще – ваш сын Алекс сегодня арестован.

– Ладно, даю три миллиона за пленку. Все тебе одному.

– Не смешите, сэр. – И я щелкнул выключателем.

* * *

Двадцать минут спустя, почти в час ночи, мы сидели в одной из комнат для заседаний в управлении ФБР: Марчант, Берч, Одеркирк, Рэдд, Коллир и я. Нажав кнопку воспроизведения на видеомагнитофоне, Марчант присел рядом с Риком Берчем.

Вначале был лишь "снег", но вверху экрана горели дата и время съемки: 12 мая, 14.35.

Потом хихикающий голос девушки. Пляж. Хрустальная бухта, расположенная между Ньюпорт-Бич и Лагуной. Прогуливающаяся в одиночестве Лорна Блейзек, в шортах и розовой футболке. Терьер, бегающий взад и вперед у Лорны под ногами, гоняющийся за уходящими волнами и снова отскакивающий на берег при их возвращении.

"Это Саванна-шпионка выследила мамочку. Это Хрустальная бухта. И мамочку могут оштрафовать, потому что Абнер не на поводке. Зафиксируем это нарушение. Пойду-ка поищу копа и накапаю ему на нее. Мама. Мама! Мам... улыбочку!"

Лорна улыбнулась, и ей на глаза упали растрепавшиеся волосы. Камера быстро приблизилась. Лай и собака, спасающаяся от пенистой волны.

"Я прихвачу с собой Абнера на следующую операцию, где-нибудь в Африке или Нью-Йорке. Он для этого вполне сгодится. Абнер! Абнер! Улыбайся в объектив!"

Потом в кадре показалась комната, выглядевшая как фотография в журнале по дизайну интерьеров: за окном плещется океан; большая золотистая ваза на полу; скульптура в виде переплетенных рук, напоминающих кобру с раздутым капюшоном. 18 мая, 11.58 утра.