Книга Сердце Мириаля - Мэгги Фьюри

— Странно, — задумчиво проговорил Пресвел. — Впрочем, я слыхал, что серьезное потрясение оказывает на людей весьма необычное воздействие. Как бы то ни было, мы должны вернуться в комнату и позаботиться о девочке. Поскольку она швырнула овсянкой в тебя — и я ее, кстати, не виню, вид у каши был просто омерзительный, — сейчас она наверняка зверски проголодалась. Давай-ка устроим налет на кухню. Я ведь часто работаю по ночам и привык около полуночи устраивать себе поздний ужин, так что мне отлично известно, где кухарка прячет разные вкусности. Ну, знаешь — то, что она хранит на каждый день и выдает нам мизерными порциями…

— Вкусности? Ты что, Пресвел, совсем с ума спятил? Помощник Серимы тяжело вздохнул.

— Госпожа моя, — проговорил он терпеливо, — вспомни то, что я сказал о твоем собственном детстве. Разве, будучи ребенком, ты любила овсянку?

— Ох, нет! Если уж на то пошло, я просто ненавидела эту дрянь. И до сих пор недолюбливаю.

— Вот именно! Так пойдем и отыщем на кухне то, что девочке придется по душе. Даже если мир летит вверх тормашками в пропасть, лишним ломтем пирога его не спасешь.

Серима проворно вскочила на ноги:

— Отлично, Пресвел, сделаем по-твоему. Во всяком случае, попытаться стоит.

— Госпожа, ты можешь всегда рассчитывать на меня — уж я-то с любым делом справлюсь.

Пресвел самодовольно усмехнулся. Итак, опять у него все получилось. Сейчас они поднимутся наверх, задобрят малышку какими-нибудь сладостями, и на сей раз не будет никаких капризов и слез. Серима отправится спать ублаготворенная и отныне станет ценить его еще выше.

— Что ж, отлично. — В голосе Серимы вдруг прозвучала привычная сталь. Пресвел в испуге оцепенел. Когда Серима начинала говорить таким тоном, это не сулило добра кому-то из присутствующих… а на сей раз у нее была только одна цель — он сам. — Поскольку ты так замечательно справляешься с любым делом, ступай наверх и сам позаботься о ребенке. — Серые глаза Серимы заледенели — признак опасности, и тем не менее Пресвел уловил в них торжествующий блеск. С запоздалым отчаянием он осознал, что хозяйка без малейших усилий обвела его вокруг пальца и переиграла по всем статьям.

— Что?! — Пресвел вскочил. — Мне?! Позаботиться о ребенке?! Одному?! — В голосе его прозвучал нешуточный испуг. — Но, госпожа…

— Ты же сам сказал, что я всегда могу рассчитывать на тебя. Верно?

— Но… но… это ведь твоя подопечная! Неужели ты не пойдешь со мной? — Пресвел сделал глубокий вдох, стараясь отыграть хотя бы часть утерянных позиций. — Леди Серима, ты совершаешь ошибку. Если ты сейчас не вернешься к девочке, не узнаешь ее чуть поближе, со временем сделать это будет все труднее.

Лицо Серимы окаменело, бесстрастное, как и ее голос.

— Ничего страшного. Я не стала бы тем, кем стала, если б тратила свое время на возню по хозяйству, и этот случай — не исключение. Я дам девчонке крышу над головой, потому что обещала это Гиларре, но времени возиться с соплячкой у меня нет. Сегодня вечером займись ею сам, а утром найми опытную няньку. Это все.

С этими словами Серима вскочила, рывком отдернула занавеску и, повернувшись спиной к Пресвелу, уставилась в окно.

— Я сказала — это все, — холодно повторила она.

— Слушаюсь, леди Серима, — негромко ответил Пресвел и поспешил удалиться. Он отлично знал, что в иных случаях лучше всего заткнуться и выполнять приказ. Пресвел не продержался бы так долго на службе у Серимы, если б точно не знал, когда можно надавить на нее, а когда нужно отступить, — но на сей раз он просчитался. Он видел Сериму всякой — мстительной, гневной, упрямой, обеспокоенной, жестокой, но и не полагал прежде, что доживет до того дня, когда увидит ее испуганной.

Минуту спустя, когда Пресвел торопливо спускался в кухню, его лицо вдруг осветила улыбка. В голову ему пришла неплохая — да что там, просто замечательная, гениальная идея! Вот оно, думал помощник Серимы, с трудом сдерживая волнение. Вот как он спасет Рохаллу, даст ей крышу над головой, тепло и уют! Если она справится с ролью няньки, то сможет поселиться здесь, а леди Серима будет заботиться о ней, как заботится обо всех своих служащих. У Рохаллы будет вкусная сытная еда, чистая и теплая одежда, и ей больше не придется калечить свои руки непосильным трудом на кухне и в прачечной…

А как насчет ее ночных трудов? — ехидно осведомился внутренний голос. Не можешь же ты привести Рохаллу в этот дом под тем предлогом, что хочешь помочь ей, а между тем тащить ее в свою постель? Пресвелу стало грустно — и он знал, что это только начало. Если его план удастся, он может лишь надеяться, что Рохалла со временем захочет вознаградить его — иначе же придется удовольствоваться ролью благодетеля. Что ж, это, во всяком случае, самый безопасный вариант. Им обоим придется быть крайне осторожными и ничем не выдать, что они были знакомы прежде. Серима до небес взовьется, если узнает, что нянька ее подопечной была прежде шлюхой из Нижнего Города, да и вряд ли взглянет благосклонно на то, что эта шлюха несколько раз обслуживала ее помощника. Хуже того — если Серима обнаружит, что под ее кровом творятся какие-то тайные дела, бешенству ее не будет границ, и тогда Пресвел и его любимая в один миг окажутся на улице.

В густых тенях, лежавших у ворот роскошного особняка леди Серимы, в неистовстве ночной бури затаилась еще одна тень. Когда отдернулась занавеска на окне и прямоугольник света упал на снег, лицо женщины, очерченное светом лампы, жадно пожирала из темноты пара ненавидящих глаз.

— Наслаждайся этой ночью, леди Серима, — глухо прорычал низкий, почти что звериный голос. — За зло, которое ты причинила мне и моей семье, ты не доживешь до утра.

Не мигая, Ивар смотрел, как вновь опустилась занавеска.

— Не беспокойся, — посулил он, — скорой смертью ты не умрешь. Это было бы слишком просто. Клянусь, перед смертью ты в точности узнаешь, как страдала моя жена!

Было уже совсем поздно, когда Эвелинден покинула наконец дом кузнеца, но свое дело она по крайней мере сделала. Все бездомное семейство сейчас сладко спало, угостившись сонным отваром. Эвелинден даже ухитрилась подлить немного отвара в вино Агеллы и сидела с подругой до тех пор, пока та не начала клевать носом в кресле у очага. Ох и будет она клясть меня, когда проснется, с улыбкой думала лекарь, ну да это ничего. Пускай хорошенько выспится ночью, а уж утром может злиться себе, сколько пожелает. Бредя по рыхлому снегу, Эвелинден размышляла о том, что и ей самой нынче ночью понадобится снотворное — после тех ужасов, о которых рассказывала бедняжка Фелисса.

Печально покачав головой, лекарь направилась ко Внутренним Пределам, радуясь тому, что путь ей освещают фонари на длинных шестах, которые горят между домами. Порыв ветра едва не сдернул с плеч ее белый плащ, и она запахнулась в него поплотнее. Мириаль всеблагой, ну и мороз! Эвелинден попыталась ускорить шаг — насколько дозволял глубокий и рыхлый снег. Ей не терпелось вернуться поскорее домой. Кайта наверняка уже приготовила для нее чай или подогретое вино с пряностями…