Книга Хладнокровное предательство - Чарлз Тодд

— Я его не обижу. Идите же. Приготовьте завтрак, и я поем вместе с вами. Мне нужно достучаться до него — возможно, это лучший способ.

Мэгги нехотя подошла к буфету и достала оттуда три миски. Ратлидж посмотрел на фигурку, съежившуюся на полу, и осторожно взял мальчика на руки. Казалось, Джош так глубоко ушел в себя, что не понимает, что происходит. Во всяком случае, никакого сопротивления он не оказал. Ратлидж подошел к креслу, в котором обычно сидела Мэгги, а до нее ее отец, и сел, не выпуская своей ноши.

К тому времени, как Мэгги поставила кашу на стол, Джош заснул. Проснулся он только в два часа дня. Мэгги потратила почти все время, чтобы убедить Ратлиджа оставить все как есть. Джош открыл красные глаза, распухшие от слез, и без всякого выражения уставился на Ратлиджа.

Несколько часов Ратлидж разговаривал с ним. О Сибил, об овцах, о Мэгги, об Уэстморленде и Лондоне, обо всем, что только приходило ему в голову, только не об убийствах и полицейских.

Время было уже за полночь, когда Ратлидж, успевший охрипнуть, дождался ответа.

Джош поднял на него глаза и спросил:

— Теперь вы меня повесите?

Простой вопрос, но как на него ответить?

В комнате стало тихо.

Ратлидж помолчал и сказал:

— Тебя нельзя повесить. Ты еще слишком мал. И я не знаю, что ты сделал, чтобы заслужить такое суровое наказание. Я ведь не знаю, что там произошло…

Мэгги недовольно поморщилась, ей не хотелось, чтобы мальчик заново переживал все, что случилось в ту ночь.

— Зато я знаю, — просто сказал Джош. — Я убил их. Их всех. Убийц всегда вешают. Так он мне сказал… мой отец.

Несколько секунд Ратлидж сидел без движения. А потом спросил:

— Значит, Джералд погиб последним?

Мэгги встала и подошла к раковине; опершись на нее, она стала смотреть в окно.

Мальчик покачал головой:

— Нет. Он был первым. А потом… потом Хейзел. После нее — мама. И малыши. Потом он меня отпустил, сказал, что, когда сюда придут и найдут трупы, за мной будут охотиться, как за бешеным псом. Меня схватят и повесят. Когда я выбегал за дверь, он приставил револьвер к своей голове. Я услышал выстрел, потому что еще не успел отбежать далеко. Но его голос гнался за мной, снова и снова, как бы быстро я ни бежал. Он повторял, что во всем виноват я, я виноват, потому что не хотел с ним жить. Мама меня понимала, она отказалась меня отпустить. Я очень боялся, что мама умрет, когда родятся малыши, и меня отправят к нему в Лондон. Мистер Блэкуэлл сказал маме, что мое место там. И Пол все время говорил: нам всем здесь не место, мы вовсе не Элкотты, хотя мама и вышла за Джералда, а Джералд называл меня своим сыном. И Грегги Халднес говорил, чтобы я убирался обратно в свой Лондон и не задирал нос…

Мальчик перечислял бесконечные обиды, унижения, оскорбления и казался ужасно беззащитным.

— Ты говорил об этом маме?

Джош покачал головой:

— Доктор Джарвис запретил мне ее огорчать, он сказал, что мама ждет двойню и все очень опасно… Не хочу же я, чтобы из-за меня маме стало хуже.

Ратлидж едва не выругался, но прикусил язык.

— Ты уверен, что в ту ночь на кухне был именно твой отец? Ты уверен, что не вообразил его, потому что соскучился по нему?

Джош покачал головой и закатал рукав рубашки.

Мэгги ахнула от ужаса.

На тонком предплечье проступали синяки в форме мужских пальцев, они уже начали желтеть и оттого казались еще более зловещими.

— Он заставил меня смотреть. Держал меня и заставил смотреть…

К тому времени, как Ратлидж разобрался в сумбурном рассказе Джоша, помог Мэгги накормить его и уложить спать, у него самого начали слипаться глаза. Он ясно представлял, какой ужас мальчик носил в себе больше недели; перед его глазами тоже всплывали отчетливые, чудовищные образы. Но усталость последних часов взяла свое. Вернувшись на теплую кухню и сев в кресло, он сказал Мэгги:

— Я полчасика посплю. А потом пойду и исполню свой долг.

— Да. Так будет лучше всего… Я вся киплю внутри, но, пожалуй, тоже ненадолго прилягу. — Она прикрутила фитиль, разгребла угли в очаге и ушла к себе в комнату, закрыв за собой дверь.

В доме было тихо и тепло, только тикали часы за стеной. Едва закрыв глаза, Ратлидж заснул. Проснулся он через три четверти часа; он не сразу вспомнил, где находится. Лампа не горела. Как только глаза привыкли к темноте, Ратлидж чиркнул спичкой и зажег стоящую на столе лампу. Потом огляделся по сторонам.

На первый взгляд все как было раньше. Двери в комнаты Мэгги Ингерсон и мальчика закрыты. Сибил лежит у двери черного хода, положив голову на лапы, но ее глаза мерцают в свете лампы. Ратлидж посмотрел на часы. Сейчас уже поздно будить Майклсона или Грили. Придется как можно скорее сходить за машиной и пригнать ее… Постойте-ка…

Он снова посмотрел на дверь черного хода.

Топор исчез.

Ратлидж в два прыжка очутился у двери, ведущей в спальню хозяйки. На кровати он увидел свернутое одеяло, накрытое покрывалом. Издали казалось, будто Мэгги спит. Но когда на подушку упал свет, он понял, что ее нет.

Глава 36

Ратлидж торопливо надел пальто и поспешил к двери. Сибил отказывалась пропустить его, она рычала и скалила клыки. Выругавшись, он распахнул дверь, ведущую в парадные комнаты; там было холодно, нетоплено. Он выбежал на переднее крыльцо, побежал по тропе, ведущей на дорогу.

Ратлидж был сравнительно молод и крепок, бежал довольно быстро. Но Мэгги его опередила. Она уже спустилась на дорогу, ведущую в Эрскдейл. Топор она волочила за собой. Услышав его торопливые шаги, Мэгги круто развернулась, не подпуская его к себе.

— Не мешайте мне! Этот гад заслуживает смерти! Его наверняка не повесят, ведь против него только слово мальчика. Зато самого мальчика упекут в клинику и будут обращаться с ним как с сумасшедшим. Ничего бы не случилось, если бы вы оставили нас в покое!

— Мисс Ингерсон… Мэгги… послушайте меня. До Эрскдейла вы не доберетесь. Пешком идти очень долго… А если даже вы доберетесь, вас повесят за то, что вы собираетесь сделать!

Она по-прежнему не подпускала его к себе.

— На что я гожусь с такой-то ногой? Иногда я думаю: мне только и остается, что умереть… Смерти я не боюсь! По крайней мере, перед тем, как уйти, совершу хоть один достойный поступок!

— Мэгги, я позабочусь о том, чтобы Робинсон болтался на виселице. Даю вам слово, готов поклясться всем, что ни попросите. Возвращайтесь на ферму, не то мальчик проснется и увидит, что вас нет. Сейчас вы с ним нужны друг другу. Не делайте этого!

Она стояла, освещенная звездным светом, и смотрела на него в упор. Ратлидж так и не понял, что в конце концов заставило ее переменить решение. Мэгги замахнулась топором, острое двойное лезвие сверкнуло в тусклом свете.