Книга Близнец Бешеного - Виктор Доценко

— Господи, чего я мучаюсь понапрасну, а что если у меня пропали мои способности? Чего проще проверить на ком-нибудь другом…

Он вновь закрыл глаза и на этот раз сосредоточил своё внимание на образе Марины Геннадиевны — матери Валентины. На этот раз особых усилий не понадобилось: она появилась мгновенно. Её лицо было заплаканным и выглядело безутешным. Казалось, её глаза взывали, молили о помощи самого Господа…

В этот момент Серафим понял, что его Любимой нет среди живых, и как только он это осознал, так перед его взором проявилась свежевырытая могила, а на временном деревянном кресте — фотография светлой улыбающейся Валентины…

— Господи! — громко простонал Серафим. — За что?!.

Глава 25НУЖНО МЕНЯТЬ ТАКТИКУ

Баринов оторвался от программы телевидения и взглянул на часы. Они уже показывали десять часов двадцать восемь минут, а со стороны дежурного по карцеру не было никаких сообщений, и это было странным: что-то должно было произойти в шестой камере карцера.

Старший Кум выключил ставший раздражать телевизор, вышел из-за стола и принялся нервно вышагивать по кабинету. В голове зудела только одна мысль: «Звонить или не звонить? Звонить или не звонить?»

— Звонить или не звонить… — Сергей Иванович не заметил, как заговорил вслух, а когда до него дошло, с усмешкой добавил, — …вот в чём вопрос? Ну, все: потянуло на Шекспира: только этого ещё мне не хватало! — майор саркастически усмехнулся. — Что-то нервы, майор, у тебя расшалились: совсем ни к чёрту! Неужели опять не получилось?

Решительно подойдя к столу, он быстро набрал номер по внутренней связи:

— Дежурный Щекотилин, это Баринов говорит, — как можно спокойнее произнёс он. — У тебя все. в порядке?

— На вверенном мне объекте никаких происшествий с того момента, как я заступил на смену, не произошло, товарищ майор! — чётко доложил дежурный прапорщик.

— И к тебе никто не наведывался? — машинально спросил его старший Кум.

— Ко мне?

— Нет, ко мне! — вспылил майор.

— Ко мне никто не приходил, а вот шестую камеру карцера, в которой содержится нарушитель режима содержания, подследственный Понайотов, навещали трое сотрудников из спецподразделения нашего изолятора, — доложил дежурный: его голос явно выдавал волнение.

— Навещали? Й что? — нетерпеливо спросил Баринов.

— Навещали, побыли в камере минут сорок-пятьдесят, а может, и подолее, потом ушли, — прапорщик пытался говорить спокойно, словно речь шла о чём-то бытовом, не очень важном, но это ему плохо удавалось.

Тем не менее майор этого волнения не заметил и готов был взорваться от спокойствия своего сотрудника, но больше всего, конечно же, от неизвестности.

— И это все? — с раздражением спросил он.

— Я не понимаю, товарищ майор, что вы ещё хотите услышать? — дежурный прапорщик так разволновался, что казалось, ещё немного и он пустит слезу.

Послушай, Миша, да не прикидывайся ты шлангом, — грубо бросил Баринов. — Со всеми подробностями и мелочами расскажи обо всём с того самого момента, когда сотрудники внутренней спецслужбы заявились к тебе, и до того, как ушли, ты понял, о чём я тебя спрашиваю?

— Так точно, товарищ майор! Докладываю! Сотрудники внутренней службы в карцер явились втроём: старший группы старший лейтенант Дорохин Василий, лейтенант Севостьянов и лейтенант Гранаткин.

Баринов мысленно представил фигуры названных сотрудников внутренней спецслужбы и одобрительно заметил:

— Действительно, гладиаторы…

— Что, товарищ майор? — не понял прапорщик.

— Так, ничего… Продолжай Щекотилин!

— Ну, вот, пришли, поздоровались, — продолжил докладывать Михаил, — как положено представились, после чего одели на головы чёрные маски и приказали открыть шестую камеру, когда я открыл, они приказали мне выйти, закрыть их в камере, уйти и открыть камеру только тогда, когда они прикажут…

— Они были чем-нибудь вооружены?

— Как обычно: резиновые дубинки, баллончики, наверное… — прапорщик пожал плечами.

— Что значит, наверное?

— Так я ж в их карманы не заглядывал…

— Дальше!

— Я все и сделал, как они приказали… А что, не нужно было, товарищ майор?

— Нет-нет, ты всё сделал правильно, дальше рассказывай! — нетерпеливо попросил старший Кум.

Я ушёл к себе в дежурку и принялся заполнять журнал дежурного по карцеру… — он пожал недоуменно плечами, явно не понимая, что от него добивается майор Баринов. — Потом услышал стук и пошёл открывать… открыл, выпустил сотрудников из карцера, и они ушли…

— А что с нарушителем?

— Каким нарушителем? — снова не понял дежурный прапорщик.

— Ты че дуру гонишь? — рассердился Баринов, — С тем, к которому они приходили: с Понайотовым!

— А что с ним? Ничего, готовится ко сну, наверное, как и положено по правилам распорядка нахождения в карцере нарушивших режим содержания подследственных!

— И ты ничего не слышал, не видел, — с ехидством спросил старший Кум.

— А что я должен был увидеть и услышать, товарищ майор? — взмолился тот. — Скажите, я что-нибудь не так сделал? А может вы меня прямо спросите о том, что именно вы хотите услышать? А то я не понимаю…

— Успокойся, Миша, ты все правильно сделал, продолжай работать в том же духе: старшим прапорщиком станешь! — старший Кум с раздражением бросил трубку на аппарат. — Чёрт бы тебя побрал, Понайотов! — он снова набрал номер, на этот раз на городском аппарате: — Алло, капитан, это ты? — спросил он, услышав знакомый голос.

— Так точно! Что вам угодно? Старший Кум вкрадчиво представился:

— Не узнал? Это Баринов, Толик!

— Действительно, не узнал: богатым будешь! — весело заверил Будалов.

— Скорее бы! — вздохнул майор. — Говорить можешь: ни от чего тебя не отрываю?

— Все в порядке, товарищ майор, могу! — бодро ответил тот.

— Что можешь сказать?

— О чём, Сергей Иванович?

— Как о чём? О том, как произошла «историческая встреча» нашего подопечного с твоими хвалёными гладиаторами?

— Что-то не так, Сергей Иванович? — наконец-то до него дошло, что голос майора настроен совсем не оптимистично.

— А все не так! — с раздражением ответил Баринов.

— Как это?

— Как это? А так это! — передразнил старший Кум. — Как мне только что доложил дежурный по карцеру: твои «гладиаторы», мать их… — он с трудом сдержался, чтобы не выругаться матом, — пришли, одели маски, вошли к Понайотову, приказали прапорщику отвалить и открыть только тогда, когда они скажут…