Книга На исходе последнего часа - Фридрих Незнанский

– Ну и что?

– Ну и то. Пятнадцать лет строгача. Уж там-то ты сметанки до отвала наешься…

Все засмеялись, не отводя глаз, однако, от приближающейся «чмары».

– А я все-таки пойду и познакомлюсь, – решительно сказал Федя, натягивая форму и пытаясь попасть ногой в сапог, – согласно инструкции, мы у всех должны документы проверять. А в случае чего – производить личный досмотр, – он хитро подмигнул остальным, – это я тоже на себя возьму.

– Ты гляди там, Федя, не переусердствуй, – заметил Дима, – вдруг она действительно из ОБСЕ…

– Не боись.

Из окна было видно, как он подошел к девушке, козырнул и что-то, улыбаясь, сказал. Она полезла в рюкзак и достала паспорт. Внимательно изучая каждую страницу документа, Федя что-то беспрерывно рассказывал, отчего девушка то и дело заливалась хохотом. В конце концов он показал ей подбородком на блокпост, она кивнула, и они вместе пошли в домик.

– Атас, ребята, одевайся!

Федя с «чмарой» зашли в каптерку через пятнадцать секунд после «атаса», но солдаты сидели уже полностью одетые, подпоясанные и в сапогах. Если бы такой же результат ими был показан в учебке, сержант остался бы доволен.

Федя вежливо подвел даму к столу и отодвинул табуретку.

– Присаживайтесь.

– Ой, какие симпатяги, – сказала девушка, оглядывая солдат. – Меня зовут Рита.

Запинаясь и откашливаясь, каждый назвал свое имя.

– А у меня кое-что для вас есть. – Рита открыла рюкзак и достала оттуда большую бутыль с белесой мутноватой жидкостью. – Первач! На рынке купила. Говорят, виноградный.

Она говорила с легким акцентом, что в глазах солдат придавало ей еще больше очарования. Выпучив глаза, они наблюдали за тем, как Рита достает из своего рюкзака несколько банок консервов, батон колбасы и помидоры. Но еще больше их интересовало другое. Белые, нетронутые солнцем коленки, высокая грудь, обнаженные до плеч руки… Все это моментально заставляло забыть все небылицы, только что рассказываемые ими друг другу. Перед ними сидела живая красивая женщина в легком платье в цветочек, которое никак не скрывало очертаний ее тела, женщина, на которую можно было смотреть с близкого расстояния и наслаждаться этим зрелищем.

– Я санитарка из госпиталя, здесь недалеко. Хорошо, что Федя ко мне подошел. А то уже полгода здоровых солдат не видела. Только раненых. А от раненых, – она хихикнула, – какой толк?

Рита, делая вид, что не замечает направленных на нее взглядов, ловко разложила снедь в принесенные Федей миски и откупорила бутылку:

– Ну, давайте выпьем, чтобы вы никогда ко мне в госпиталь не попадали!

Самогон оказался забористым. Уже после второй солдаты поплыли. Опьяняло и присутствие Риты, которая, надо сказать, вела себя довольно свободно. Она беспрерывно рассказывала неприличные анекдоты, усаживалась ко всем по очереди на колени, при этом высоко задирая подол своего платья.

– А ты почему не пьешь? – вдруг спросил ее уже изрядно захмелевший Федя.

– Мне нельзя. Я от водки сразу совею.

– Так и хорошо, – ухмыльнулся Федя.

– А как я потом, Феденька, буду домой возвращаться?

– На бэтээре довезем. Вон в гараже стоит.

– Тебе за руль после самогона садиться нельзя, – похлопала его по щеке Рита, – лучше скажите, почему это у вас тут так скучно? Ни музыки, ни танцев?

– Есть музыка, – сказал Филя и вытащил из тумбочки старый обшарпанный магнитофон «Спутник» в красном пластмассовом корпусе. – Чего поставить?

– Давай «Ламбаду», Филя.

Рита захлопала в ладоши:

– Ура. Я ее отлично танцую.

Она разлила по кружкам самогон, а себе плеснула на донышко. В бутыли оставалось совсем немного.

– Ну ладно, так и быть, тоже выпью!

Под первые такты зажигательной латиноамериканской мелодии она обошла стол и чокнулась со всеми. Солдаты залпом выпили содержимое своих кружек.

Отчаянно крутя бедрами, Рита отошла в дальний угол комнаты и повернулась спиной к солдатам. Обтянутый тонкой материей ее зад призывно гулял из стороны в сторону.

«Надо бы подойти, что ли…» – пронеслось в затуманенном алкоголем мозгу Феди. Он попытался встать, но ноги не слушались. Пришлось снова опуститься на табуретку. Все остальные не отводили зачарованных взглядов от Риты. А посмотреть действительно было на что!

Продолжая извиваться под «Ламбаду», Рита вдруг обхватила себя руками и стала медленно поднимать платье вверх. Показались белые и гладкие бедра, потом две небольшие складочки под ягодицами и, наконец, сами ягодицы. Под платьем у Риты не было и намека на белье.

Казалось, солдаты вот-вот пробуравят ее насквозь своими взглядами. Рита, расстегнув маленькую пуговицу на затылке, полностью избавилась от своего платья. Немного потанцевав, она повернулась лицом к солдатам.

Нет, такого Федя выдержать не мог. Собрав всю свою волю в кулак, он поднялся на ноги и сделал несколько шагов по направлению к танцующей обнаженной Рите. Она отошла в самый угол, еще более призывно тряся своей увесистой грудью, поманила его пальцем. Держась за стену, Федя сделал еще пару шагов и упал на колени. Тогда Рита подошла сама. Увидев в непосредственной близи от себя ее бедра и треугольник рыжеватых волос между ног, Федя оторвал руки от пола и обхватил Риту. В тот же миг на его голову обрушилось что-то очень тяжелое… Продолжала греметь «Ламбада».

Отбросив окровавленную табуретку, Дита (а это была она) выключила магнитофон. Филя, Дима и Андрей спали, уронив головы на стол.

– Свиньи, – с презрением проговорила Дита, пнув ногой лежащего на полу без чувств Федю, – русские свиньи.

Подойдя к своему рюкзаку, она облачилась в полевую форму и, прихватив два «калашниковых», валяющихся на тумбочке, вышла из комнаты.

Прикрыв дверь домика блокпоста, Дита зашагала по дороге в направлении, противоположном тому, откуда пришла.

Почти совсем стемнело. На дороге было пустынно – с наступлением темноты мало кто рисковал выходить из своего дома. Минут через пять Дита свернула на проселок, который, судя по дорожному знаку, стоящему на перекрестке, вел в селение Дзержинский-аул. Вскоре показалось и само селение – полтора десятка ветхих глинобитных домиков посреди степи. Большинство из них было покинуто – люди или уехали от греха подальше в Ингушетию, или, наоборот, вместе с семьями ушли в горы, чтобы не оказаться в тылу федеральных войск. Свет горел домах в пяти-шести. Дита обошла один из них, ловко перебралась через плетеную изгородь и заглянула в маленькое окошко.

Большая комната освещалась одной тускловатой лампочкой. У письменного стола сидели двое детей, которые рассматривали книжку с яркими картинками. Их мать – женщина лет тридцати, кормила грудью младенца. На низком деревянном топчане спал рослый мужчина. Дита зашла за угол дома и, встав на цементную ступеньку у порога, передернула затвор одного из автоматов. Потом резко открыла ногой дверь и заскочила в комнату.