Книга Ярлыки - Гарольд Карлтон

Майя повесила трубку. «Все в стиле Маккензи — она даже не спросила о моих планах — занята только собою и своей жизнью».

Маккензи быстро делала наброски в огромном блокноте ярким фломастером. Она принимала участие в демонстрации протеста — друзья позвали ее с собой в Сентрал Парк. Протесты стали такими модными в шестидесятые годы!

Ее присутствие на подобных мероприятиях всегда фиксировалось фотографами «Лейблз» под броскими заголовками. Другие журналы иногда приклеивали ей ярлыки типа «Дети-цветы» — все это обеспечивало прекрасную рекламу.

В последние месяцы совещания правления «Голд!» проходили у нее на квартире. Ей не нравилось только одно: ее братья и отец ждали, что после совещаний она станет угощать их ленчем. Сегодня они должны были появиться через час.

Она выскочила из своей студии, чтобы посмотреть, где Элистер. Он не мог примириться с фактом, что его не приглашали на эти совещания. Хотя на них присутствовали только члены семьи — его это все равно не убеждало. Но в последнее время на них присутствовал Эд Шрайбер в качестве финансового директора. Этого Элистер совершенно не мог перенести! Маккензи нашла Элистера в кухне, где он попивал кофе.

— Ты собираешься уходить? — небрежно поинтересовалась она и тоже налила себе кофе.

Он посмотрел на нее.

— Я знаю, что у вас сегодня будет совещание, если ты имела именно это в виду.

— Иногда мне кажется, что Эйб приходит сюда только, чтобы поесть сэндвичи, — попыталась пошутить Маккензи, но Элистер только состроил гримасу.

Ей всегда было скучно на этих совещаниях, но теперь, когда на них присутствовал Эд Шрайбер, они стали весьма интересными для Маккензи.

Эд вел записи и бросал на нее откровенно заинтересованные взгляды. Она могла прочитать в его глазах заботу и — именно так — желание! Маккензи понимала, что она кокетничает с ним, но не могла остановиться. Эд был первым мужчиной, которого она хотела так сильно, и это желание было обоюдным. Оно так отличалось от ее чувств к Элистеру. Желание было почти неконтролируемым, животным. Она специально старалась прекрасно выглядеть во время встреч. Он всегда реагировал на ее внешность — мог покраснеть или слегка поднять бровь. Однажды она заметила, как он незаметно старался поправить брюки. Маккензи поймала его взгляд, и ее пронзило острое желание…

Когда наконец Элистер ушел, она быстро убрала «травку» и поставила большой кофейник на огонь.

Все четверо мужчин прибыли ровно в полдень. Реджи начал жаловаться, даже не успев снять пальто.

— В «Уименз Уэр» напечатали твое фото, и у тебя на голове эта чертова повязка со словом «Мир», — сказал он Маккензи.

— Ну и что?

— Ты уверена, что твое участие в этих демонстрациях нам не повредит? Ребят привлекают к суду за то, что они сжигают призывные повестки и все остальное…

— Что дальше? Если я буду бояться принимать участие в подобных демонстрациях, мне лучше будет все бросить и отправиться в Россию.

— Да? Но политика нашей компании не должна…

— Отцепись от меня, Реджи! С каких это пор мы выработали политику нашей компании?

Они пошли в гостиную. Там они обсудили все основные вопросы. Совещание закончилось весьма быстро. Ее братья, как обычно, говорили с ней капризным и мрачным тоном. Ей так хотелось запустить чем-то тяжелым в их головы, но она приказала себе успокоиться и не обращать на них внимания. «Ты все равно гораздо умнее их», — постоянно повторяла она себе. Отец постарел и становился очень рассеянным. Ему нравилось принимать участие в разговоре только тогда, когда шло обсуждение будущих доходов. Единственный посторонний участник совещания, Эд, действовал на них успокаивающе.

Они все время говорили о расширении сети магазинов: где стоит открыть следующий магазин «Голд!».

— Как насчет Бостона? — предложил Реджи. — Я читал, что там открывается отделение Кэмбриджа, и у тебя станут покупать студенты и вся молодежь…

В комнате воцарилась тишина, и Маккензи с трудом оторвала свой взгляд от глаз Эда. Она поняла, что все они ждут ее ответа.

— Я тоже считаю, что Бостон должен стать следующим нашим городом, — согласилась она. — Нам нужно произвести кое-какие исследования. Пошлите туда кого-нибудь, кто нам привезет данные о насыщенности пешеходами различных частей города… — Она вдруг встала с места. — Я умираю — хочу есть! Кто-нибудь еще составит мне компанию?

Когда она в кухне ставила сэндвичи на поднос, Эд предложил свою помощь.

— Мне нужно с вами встретиться, — тревожно прошептал он ей.

Она посмотрела в его взволнованные глаза.

— Вы вернетесь сюда после того, как все уйдут.

Она не могла дождаться, когда они, наконец, кончат жевать сэндвичи. Ей казалось, что они чертовски медленно едят. К тому же они то и дело просили, чтобы она подлила им еще кофе. Когда они наконец ушли, она поправила свой макияж, подкрасила губы и ресницы. «Нельзя понравиться парню, если у тебя не свежая блузка», — подумала она и переменила свою блузку на черную шелковую, прозрачную. Она начала было щедро поливать себя духами и вдруг остановилась. «Я действительно пытаюсь соблазнить Эда?» Ощущение, что по ее коже пробегали мурашки, не оставляло сомнений. Она сильно взбила волосы и подумала, что ей бы не понравилось, если бы Элистер начал приударять за какой-нибудь новой цыпочкой. Она старалась почувствовать себя виноватой, но это ей не удалось.

«Вот дерьмо! — подумала она. — Но мне же этого так хочется, я должна получить от этого громадное удовольствие… Я же пока ничего еще не сделала…»

Через пять минут он позвонил.

— Я дважды обошел весь квартал. Вы живете в прекрасном месте. — Он усмехнулся. — Вы переоделись ради меня?

— А вы это заметили?

Она захихикала и впустила его в квартиру.

— Я-то считала, что вы думаете только о цифрах!

— Я еще думаю о вас, — засмеялся он, подошел к ней ближе и взял в руки ее груди. Она больше всего гордилась ими. Они были полными и крепкими. В руках Эда они, казалось, нашли свое законное место. Она с удивлением откинула назад голову и вырвалась, заметив, что ее блузка выбилась из юбки.

— Я, наверно, похожа на девицу пятидесятых годов. — Она старалась острить, чтобы скрыть свое удовольствие от его прикосновения.

— Наверно, это потому, что вас тянет ко мне почти так же сильно, как и меня к вам, — заметил он.

— Я хочу угостить вас кофе, — предложила она и пошла в кухню.

В кухне Маккензи с трудом перевела дыхание и постаралась прийти в себя. Ее всегда волновало, когда мужчина желал ее, но в первый раз она сама пожелала мужчину!

Эд ждал ее в гостиной, глядя в окно.

— Для меня эти совещания стали своего рода сексуальным мучением, — сказал он, когда она вернулась в комнату. — Иногда у меня так встает, когда я вижу вас, что просто не знаю, куда деваться от боли!