Книга Лисий перевал : собрание корейских рассказов XV-XIX вв. - Антология

могилки, и нужно было непременно отыскать новое место. Вот тут-то и пришел ко мне совсем неожиданно один гость. Он сказал, что живет более чем за сто ли отсюда, что он близкий друг моего покойного батюшки, и что если я дам ему сто лян, то он укажет хорошее место для могилы. Одним словом, он сказал, чтобы о похоронах я не беспокоился. А мне было так нужно место для могилы! Моему великому счастью не было меры! Когда я дал ему деньги, он, объявив себя гадальщиком, указал мне эту гору и сказал, что ее никто не охраняет. Потом он рассказал мне, как устраиваются похороны, пожелал хорошо провести их и, сказав, что дома у него есть некое спешное дело, ушел. А теперь выходит, что этот негодяй вовсе не был другом моего покойного батюшки, раз он, так жестоко обманув неопытного мальчишку, забрал деньги и скрылся. Если б я знал, что эта гора охраняется, то разве решился бы устраивать здесь похороны? Как же мне теперь вернуть свои пропавшие деньги? Где же я теперь схороню косточки моего покойного батюшки?

Он принялся колотить кулаками по земле и причитать:

— О горе, горе! Как бы поймать этого негодяя? Мне ведь неизвестно, где его дом, да и имени-то его я хорошенько не знаю! Можно ли теперь его найти? Поймать бы этого мошенника, посадить в тюрьму, да и наказать, как настоящего вора! Что же мне теперь делать?! — и он бил себя в грудь и горько-горько плакал.

Чинса Ким и его родственники услышали все это, и гнев их сразу прошел. Теперь им стало жаль этого мальчишку. Они переглянулись и сказали:

— Да слыхано ли в мире о таком несчастье? Если только этот мальчик говорит правду, то выходит, какой-то жулик узнал, что у него нет родственников, гнусно обманул его и, забрав деньги, скрылся!

А один из родственников добавил:

— Среди людей в этом мире много жуликов, которые даже и пальцем не хотят пошевелить, чтобы честно заработать деньги. Алчные, они зарятся на чужое добро и обманом присваивают его!

И все согласились с этим:

— Поистине, его слова справедливы!

А чинса Ким, выслушав рассказ Чхунгёна, пригляделся к нему: мальчишка лет десяти с небольшим. Он поверил в его искренность, почувствовал к нему жалость, и гнев его тут же прошел. Обняв его, он сказал:

— Сначала-то я чуть было не убил тебя, а вот услышал твои слова и вижу, что нет ничего странного в том, что ты пришел на мою гору. Но почему ты решил рыть могилу ночью? Какой в этом смысл?

Чхунгён ответил:

— И в этом виноват тот негодяй! Он ведь мне сказал, что хотя похороненные на этой горе люди и не имеют прямых наследников, однако есть наследники двоюродные, и они могут, пожалуй, помешать. А уж после того, как похоронишь тайком, говорил он, они, конечно, не будут особенно настаивать на том, чтобы ты перенес могилу в другое место. А я по молодости лет поверил его словам да так и сделал!

И все люди, которые слушали Чхунгёна, сказали:

— В общем ясно, что этот жулик жестоко обманул неопытного мальчишку! Однако теперь уже поздно и нужно отпустить его, а самим возвращаться домой. Если же он опять попробует сюда сунуться, то уж мы не будем с ним церемониться.

Пока они рассуждали, вернулись люди, которые погнались было за теми, кто нес носилки. Они не смогли поймать ни одного человека и возвратились ни с чем. Тогда Чхунгёну сказали:

— Живо уходи и впредь таких вещей не смей делать!

И во главе с чинса Кимом все спустились с горы. К этому времени третья стража уже миновала и пошла четвертая. Совсем успокоенный, чинса Ким, медленно подошел к дому. И тут он вдруг увидел, что первые и вторые ворота распахнуты настежь, в помещениях для слуг царит тишина, и не видно ни одной служанки! Удивившись, он вошел в дом. Под ноги ему попалась какая-то соломенная веревка и несколько пустых мешков из-под риса, которых раньше не было. Чинса Ким открыл дверь в комнату. Огонь светильника погас, в темноте не слышно человеческих шагов, и будто никого нет! Встревоженный, он крикнул:

— Зажгите свет!

Но ответа не было. Он подумал: «Уж не явился ли сюда этот бес с маленькими ушами и короткой мордой[161] и не учинил ли здесь кровавого побоища? Да что же, наконец, случилось?!» Он отыскал серную палочку, чиркнув ею, зажег огонь и осветил комнату. И тут он увидел, что матушка его лежит в обмороке, а у супруги глаза хотя и открыты, но она смотрит мимо него, как слепая! В комнате напротив, обхватив друг друга и уткнувшись головами в угол, лежали без сознания швея и кухарка. Дверцы стенного шкафа и кладовки открыты, сундуки с одеждой и с нижним бельем разбиты, а когда он заглянул в денежный ящик, то оказалось, что тридцать тысяч лян исчезли! Он стал искать золото, серебро и другие драгоценности — все улетело, будто вечерний ветерок на закате!

Тогда он быстро достал пилюли для сердца и с бальзамом, привел в чувство свою матушку и супругу, швею и кухарку, а затем позвал слуг. А слуги, уходившие с ним на гору, хотя и откликнулись, однако почти онемели от изумления. Чинса Ким в сердцах воскликнул:

— И эти люди еще служат у меня!

Он вышел во двор и заглянул в помещение для служанок: они были полумертвые от страха и не могли сказать ни слова. «Да как же все это могло случиться?» — думал он, но сколько ни гадал — понять ничего не мог. А когда, наконец, вдруг все понял, горестно вздохнул и воскликнул:

— На шестом десятке меня одурачил какой-то десятилетний мальчишка-вор! На кого уж тут пенять?!

Он собрал жителей деревни и, узнав от них про набег разбойников, воскликнул:

— Так почему же вы не сказали мне об этом сразу?

— Разбойники были вооружены мечами и копьями и пригрозили: «Пусть хоть один из вас только глазом моргнет — он тут же умрет под ударами наших мечей!» А в деревне ведь остались почти одни женщины, и мы ничего не могли сделать!

Чинса Киму ничего не оставалось, только самого себя ругать.

А Чхунгён, одурачив его, не спеша спустился с горы, встретился с носильщиками и возвратился прямо в стан разбойников. Разбойники уже притащили туда добро чинса Кима и, свалив его в кучу, радовались и прыгали вокруг него — прямо гора с