Книга Снять заклятие. Религия как естественный феномен - Дэниел Клемент Деннетт

бы вы были добры ради добра, то всевидящий Санта не имел бы никакого значения как мотиватор вашей добродетели".

Философы-моралисты, которые мало в чем сходились во мнениях, начиная со времен Юма и Канта и заканчивая Ницше и современностью, считали это "пирожковое" видение морали чем-то вроде ловушки, reductio ad absurdum, в которую может попасть только самый неосторожный моралист. Многие религиозные мыслители согласны с этим: доктрина, которая меняет добрые намерения человека на благоразумные желания рационального максималиста, стремящегося к вечному блаженству, может одержать несколько дешевых побед, заманив на время несколько эгоистичных и лишенных воображения душ, которые будут вести себя хорошо, но ценой ослабления их более масштабной кампании за добро. Мы видим отголосок этого знакомого признания в насмешках многих комментаторов над хай-джекерами Аль-Каиды 11 сентября за их предполагаемую цель - роскошь на небесах с семьюдесятью двумя девственницами (каждая) в качестве награды за их мученическую смерть.

Мы можем отвергать эту тему как основу нашей морали сегодня, но при этом чтить ее за то, что она сыграла основополагающую роль в прошлом, как лестницу, которую, поднявшись, можно отбросить. Как это может работать?

Экономист Томас Шеллинг отмечал, что "вера в божество, которое вознаградит добро и накажет зло, превращает многие ситуации из субъективных в гарантированные, по крайней мере в сознании верующего" (цитируется по Nesse, ed., 2001, p. 16). Рассмотрим ситуацию, в которой две стороны сталкиваются друг с другом, имея перспективы сотрудничества в чем-то, чего хотели бы обе стороны, но каждая из них боится, что другая откажется от любой заключенной сделки, а рядом нет властей или более сильных сторон, которые могли бы обеспечить ее выполнение. Обещания можно дать, а потом нарушить, но иногда их можно закрепить. Например, вы можете сжечь за собой мосты, чтобы не сбежать, даже если передумаете. Или же оно может быть обеспечено вашим большим желанием сохранить свою репутацию.

Даже если причина, по которой вы подписали контракт, отпала, просто потому, что на карту поставлена ваша репутация, а это действительно ценный социальный товар. Или - и в этом смысл Шеллинга - обещание, данное "в глазах Бога", может убедить тех, кто верит в этого Бога, что был создан своего рода виртуальный депозитный счет, защищающий обе стороны и дающий каждому уверенность в том, что он может двигаться вперед, не опасаясь отказа другой стороны.

Рассмотрим текущую ситуацию в Ираке, где силы безопасности должны были обеспечить временные леса, на которых должно было быть построено работающее общество в постсаддамовском Ираке. Это могло бы сработать с самого начала, если бы силы были достаточно многочисленными и хорошо обученными и развернутыми, чтобы успокоить людей без необходимости делать выстрелы. Однако при недостаточном количестве сил доверие к миротворцам было подорвано, что привело в движение цикл насилия с положительной обратной связью, разрушив уверенность в безопасности. Как вырваться из такой нисходящей спирали? Трудно сказать. Если миру повезет, установленная в стране несовершенная и хрупкая демократия все же сможет преодолеть свое коррумпированное и полное насилия начало, как бы удручающе она ни выглядела сегодня. Несостоявшиеся государства имеют свойство увековечивать себя, усугубляя как страдания своих жителей, так и небезопасность соседей. В далеком прошлом сама идея Бога-надзирателя часто позволяла хаотичному и неуправляемому населению превратиться в работоспособное государство с достаточным уровнем законности и порядка, чтобы в нем могли закрепиться надежные перспективы. Только в такой атмосфере доверия могут процветать инвестиции, торговля, свободный проход и все остальное, что мы считаем само собой разумеющимся в работающем обществе. Такой мем будет подвержен краху, если его доверие окажется под угрозой, точно так же, как оккупационные силы в Ираке зависят от своего (проблематичного) доверия, обеспечивающего их эффективность. Обоснование для включения любых устройств, подавляющих сомнения, было бы очевидным (для слепых сил культурного отбора и, вероятно, для самих властей).

Сегодня, когда модели взаимного доверия вполне надежно установлены – в современных демократических государствах, образовавшихся независимо от каких-либо общих религиозных убеждений, мощная защита религий от разъедающего сомнения начинает выглядеть рудиментарной, как ископаемые следы более ранней эпохи.

Нам больше не нужен Бог-полицейский, чтобы создать климат, в котором мы можем давать обещания и вести человеческие дела на их основе, но он продолжает жить в юридических клятвах и в воображении многих, кого пугает перспектива отказа от религии.

Но награда на небесах - не единственная и, конечно, не самая лучшая вдохновляющая тема в религиозной доктрине. Бог, который наблюдает за вами, не обязательно должен быть Сантой, составляющим список, или Большим братом Ор-Уэлла, но, напротив, героем или "образцом для подражания", как мы говорим сегодня, кем-то, кому нужно подражать, а не бояться. Если Бог - справедливый, милосердный, прощающий, любящий и самое замечательное Существо, какое только можно себе представить, то каждый, кто любит Бога, должен хотеть быть справедливым, милосердным, прощающим и любящим, ради добра. Смешение этих двух совершенно разных взглядов на мотивирующую роль Бога в один - еще одна жертва марлевых занавесок мягкофокусного почитания, через которые мы традиционно рассматриваем религию.

И все же, возможно, существуют самые лучшие (свободно плавающие) причины для того, чтобы не слишком пристально вглядываться в эти тонкие различия между доктринами. Зачем создавать разногласия там, где их нет? Не раскачивайте лодку. Широко распространено мнение, что все религии обеспечивают социальную инфраструктуру для создания и поддержания морального коллектива. Возможно, их ценность как организаторов и усилителей добрых намерений намного перевешивает любые недостатки, создаваемые мнимой несогласованностью, вызванной противоречиями между (некоторыми) их доктринами. Возможно, было бы глупым перфекционизмом и актом моральной неумелости отвлекаться на мелкие конфликты догм, когда есть так много работы, которую нужно сделать, чтобы мир стал лучше.

Это убедительное утверждение, но оно имеет тот недостаток, что на публике оно несколько преуменьшает себя, поскольку сводится к признанию того, что "как бы хороши мы ни были, мы не совершенны, но у нас есть более важные дела, чем исправление наших основ" - скромное признание, которое противоречит традиционным претензиям на чистоту, религии находят неотразимыми. Более того, любые отступления от абсолютизма грозят подорвать главный психологический источник той самой организационной силы, которую признают. Современные религиозные воины могут быть слишком искушенными, чтобы ожидать, что их Бог остановит пули в воздухе по их приказу, но их вера в абсолютную непогрешимость их дела вполне может быть решающим ингредиентом в создании спокойствия, с которым действительно эффективные солдаты идут в бой. Как сказал Уильям Джеймс:

Тот, кто не только говорит, но и чувствует: "Да будет воля Божья", получает почту.

[бронированный] против любой слабости; и весь исторический