Книга Лики старых фотографий, или Ангельская любовь - Юлия Ник

благодаря лично Вам. Спасибо огромное — все очень рады.

— Пожалуйста. Ешьте на здоровье, — Ольга поняла, что сейчас вышвырнет этого наглеца из номера, и не видать ему будет никаких призовых мест. И тут же поняла, что ему это «по барабану», как говорил иногда Воротов. Нет, так вот просто потерять бездарно почти готовый и солидный куш, она не собиралась.

— Что-то погода нынче неустойчивая. Ветер такой, — внезапно сменила она и тон, и тему разговора, — голова сильно болит. И ты ещё тут расстраиваешь своим настроением, Ларик. Поухаживай лучше за дамой, если не трудно…

— Да конечно, что…

— Вон в той тумбочке спрятан бар, там коньяк стоит и бокалы, возьми те, которые с сужающимся кверху краем. Да, да эти… — Ольга смотрела на Ларика, склонившегося к низкому барчику, и безотрывно следила за качающимся концом его длинного галстука, болтающегося и мешающего ему брать и доставать из бара то, что она просила. — И ещё, пожалуйста, не сочти за труд, найди там где-то лимон нарезанный и плитку шоколада, — все её планы висели и неопределённо болтались сейчас, как этот галстук и могли оборваться в любой момент. — И мандарины, пожалуйста, достань. Нет, нет мыть не надо, всё уже помыто, ставь сюда. Наливай, Ларик.

Ларик, придерживая левой рукой галстук, налил из открытой заранее бутылки коньяк в один бокал до половины. Он не знал, сколько коньяка наливают на один тост.

— Нет, нет, — Ольга мило улыбнулась, настроение просто необходимо было сменить и срочно. — Надеюсь, ты меня не считаешь пьяницей, которая может пить в одиночестве. Раздели со мной минуту головной боли и невинной радости очень уставшей немолодой женщины. Налей и себе, возьми второй бокал.

— Ну, хорошо, только немного, мне завтра, ведь, выступать, руки не должны дрожать, а то меня друзья неверно поймут.

— Господи, Ларик! Разумеется чуть-чуть. Полбокала всего. Тут, кстати, сухой закон так-то. Но не для нас. Мы выше закона, слава богу, на целый этаж! — Ольга рассмеялась своей шутке. — Ну, давай, за успех! И вообще за оптимизм. Мне кажется, что ты рано скис. У тебя море,… нет, океан! возможностей. Ты даже не представляешь, каких.

— Вы о чём, Ольга Павловна?

— Давай выпьем сначала. Да, я забыла спросить, у тебя планов никаких? Ты не торопишься?

— Да нет. Куда ж мне торопиться? На свой этаж — не на трамвае ехать, всегда успею.

— Вот и хорошо. За тебя!

— Ну, тогда — за Вас. Взаимно.

Бокалы были подняты и выпиты. Ларик опрокинул бокал сразу, как водку, а Ольга, разогревая в руках, вертела бокал, склонялась лицом к нему, вдыхая аромат. Где-то она читала, что правильно пить коньяк надо именно так: наслаждаясь цветом, вкусом, ароматом и медленно растекающимся от горла теплом. И пропуская очередной крошечный глоток, подняв голову, она рассматривала его руки, большие и красноватые. Его длинные крепкие «музыкальные» пальцы чуть нервно подрагивали. Ларик скромно зажевал коньяк кружочком лимона прямо с кожурой.

— Какие они у него на ощупь? Горячие или холодные? — этот вопрос давно занимал Ольгу Павловну, но сегодня впервые она могла их рассмотреть так близко и совершенно спокойно.

— Ты играешь на каком-нибудь инструменте, Ларик?

— Да. На многих.

— А на чём больше всего?

— Рояль. Аккордеон, гитара. Ну, балалайка и баян. Да и на других, если надо. Там всё одинаково в принципе, если слышишь и хоть немного умеешь пальцами шевелить.

— Для меня это непостижимо!

— Да. Бывает. Такое мне встречалось, — Ларик невозмутимо жевал душистую горькую корочку лимона. Начало сказываться, что не успел проглотить приготовленные мужиками бутырики с кабачковой икрой, луком и колбасой. Коньяк сильно разогрел желудок. А потом и всё тело, Ларик почувствовал, как тепло прилило к щекам и шее, галстук удавкой сдавил горло, пришлось незаметно ослабить узел, который ему так тщательно завязала Настя, готовившая вместе с бабулями его к смотру.

— Ну вот, вроде сосуды отпускает. Давай ещё! Хороший коньяк, из Армении, пять звездочек, — Ольга выразительно кивнула на бутылку. Ларик повернул этикетку бутылки к себе.

— Действительно. У Леона как-то такой же пробовал. Так зачем вы меня вызывали-то, Ольга Павловна.

— Вы дружите с Леонидом? — Ольга умышленно пропустила его вопрос мимо ушей.

— Да, как сказать? Скорее плодотворно сотрудничаем, — Ларик разливал темный опалесцирующий на стенках прозрачного бокала напиток, а Ольга не отрывала глаз от его рук, представляя, как они могли бы массировать ей ноги… — так зачем приглашали-то?

— У меня есть тост, Ларик. Только восприми его, как чисто дружеский, ведь мы коллеги. А знаешь, в артистической среде принято, не считаясь с регалиями, говорить друг другу «ты». Я почему-то уверена, что у нас будет тоже долгое плодотворное сотрудничество и очень даже позитивное, в отличие от твоего упаднического настроения.

— Вы так думаете?

— Не думаю. Уверена.

— И что же это за тост? — Ларик весело улыбнулся. Жизнь, начиная от желудка, как-то стала мягчеть и расслабляться, растекаясь лёгкостью и теплом по всем жилам.

— Давай, выпьем на брудершафт? Мы же сравнительно молоды ещё, хотя ты меня считаешь, может быть, старой клячей, но…

— Да нет, что Вы! Вы очень даже ничего себе. Вы многим молодым форы дадите… — никогда Ларик не был мастером делать комплименты, и сейчас он говорил первое, что на ум приходило. Вроде и неплохо приходило, Ольга разулыбалась.

— Ты наливай, наливай. По бокалу можно выпить ради такого тоста, — Ольга Павловна поймала драйв от происходившего и по праву женщины командовала мужчиной, и Ларик, придерживая галстук, снова налил в бокалы тёмную ласковую жидкость, которая так согрела и смягчила всё вокруг слегка туманным ореолом.

— Вот и прекрасно, давай сюда твою руку, — его рука оказалась даже горячей, — вот так, тебе придется нагнуться, слишком ты вырос для меня, пьём до дна! — Ольга рассмеялась, удивившись тому, как же бывают схожи ситуации… — Теперь целуемся, целуемся! — она продолжала смеяться, глядя прямо в глаза Ларика почти черными от расширившихся зрачков глазами.

Ларик едва коснулся её губ, пахнувших шоколадом и коньяком.

— Нет, это не честно! — Ольга рассмеялась и, обхватив его руками за шею, припала к его рту. Если бы она знала о брезгливости Ларика, который из-за этого всегда избегал целоваться с бабами, она бы конечно так не сделала бы, но она сделала… и не получила в ответ ничего.

— Ну вот… теперь на «ты» будем, — в замешательстве сказала она.

— Так Вы со мной и так на «ты», — улыбнулся быстро хмелеющий Ларик.

— Нет, теперь и ты не можешь мне «выкать». Понимаешь?

— Понимаю.

— Ну вот скажи мне что-нибудь?

— А что мне тебе сказать?

— Ну, признайся мне честно, что