Книга Орлеан - Лия Стеффи

Девушка, не моргая, смотрела в стену, вспоминая слова Фауста о том, что она может стать куратором.

«Нет, не думай об этом, Мэри. Это не твой путь…»

– Я еще здесь. Давай не будем торопить время. Не хочу думать о том, что скоро буду вынуждена уйти, что скоро придется попрощаться с Титом… Мне больно от этих мыслей.

– В этом городе ты испытывала чувства только к нему?

Мэри выпрямилась и посмотрела на Германа. В глазах девушки он увидел сомнение.

– Да ладно? Есть кто-то еще? – нетерпеливо спросил брат.

– Я совершенно не умею врать. – Мэри встала с кровати и пошагала в другой конец комнаты. – Тит был добр ко мне, заботился, оберегал. Потому я и влюбилась в него. Но когда поняла, что мы не сможем быть вместе, стала отстраняться от него. И тогда я встретила человека… – Она нервно вздохнула, посмотрев в удивленные глаза Германа, который внимательно слушал. – Ничего не предвещало беды, но в какой-то момент я осознала, что этот мужчина все чаще стал заполнять мои мысли. Я искала все возможные способы лишний раз увидеть его. И окончательно поняла, что начала влюбляться, когда… – Девушка резко замолчала.

В голове Мэри всплыли картинки с того вечера, когда она упала в реку, а Фауст помог ей. Таких ощущений, как тогда, она не испытывала ни разу в этом городе. От вспыхнувших воспоминаний дыхание участилось.

– Мэри? Все хорошо? Чего замолчала?

– Просто поняла, что не могу рассказать тебе о нем. Это не только моя тайна.

Герман встал и подошел к сестре. Несмотря на то что девушка была достаточно высокой, брат все равно был на голову выше.

– Не буду пытать тебя. Не можешь сказать – ладно. Но я очень хочу, чтобы ты прекратила страдать от безответной любви. Я знаю не понаслышке, каково это. Неужели и с этим человеком ты быть не сможешь?

Мэрибель напряглась, вспоминая, как сказала Фаусту, что им лучше больше не общаться. С того момента прошло совсем мало времени, но она при любой возможности украдкой смотрела на него и чувствовала лишь холод. Куратор больше не окидывал девушку тем взглядом, который ей так нравился. Но она осознавала, что так будет лучше, ведь она не хочела подвергать этого человека опасности из-за бездумной влюбленности и внезапно вспыхнувшей страсти.

– Не смогу, – ответила она. – И никогда не могла. Я зря начала тешить себя пустыми надеждами. Любовь не для меня. Лучше быть одной, Герман, чем испытывать подобную боль.

– Ты не будешь страдать вечно. Пока я рядом – не позволю тебе грустить. – Он крепко обнял девушку.

Мэри улыбнулась брату, но грусть осталась с ней.

Титу сообщили, что его вызывает Августин. Молодой человек искренне удивился, но сразу же направился в кабинет куратора. Когда он вошел в помещение, то увидел мужчину за столом. Поздоровался и стал ждать, что же скажет ему Августин. Тот миролюбиво улыбнулся и попросил юношу присесть.

– Тит, я думаю, ты уже начал задумываться над тем, что твое пребывание в Орлеане подходит к логическому завершению. Я планировал устроить последнее испытание через полторы недели, но из-за нехватки кураторов мне придется сократить это время.

– Что вы имеете в виду?

Сердце Тита тревожно ускорилось, но он не подал виду, что напуган.

– Мне очень жаль, Тит, но я даю тебе три дня.

– Три дня? – переспросил молодой человек с каким-то странным опустошением и тщетной надеждой, что ему послышалось.

– Твое время вышло. Больше в этом городе тебе делать нечего.

Юноша не мог поверить в то, что услышал. Вот он, конец. Подкрался незаметно.

– Понятно. – Тит поспешно встал с кресла. – Могу я идти?

– Это еще не все… – Куратор тоже встал и, убрав руки в карманы, посмотрел в его зеленые глаза. – Ты что-нибудь помнишь о своем отце? Как он выглядел, как его звали?

– Помню только, как он всю жизнь издевался надо мной. К чему этот вопрос?

– А что, если я скажу тебе, что он находится в Орлеане?

Титу стало страшно. Он не моргая смотрел на Августина.

– Я отвечу, что мне плевать.

Юноша развернулся, чтобы покинуть комнату, но в какой-то момент остановился, замер у самого порога, чувствуя странное беспокойство внутри. Августин стоял на месте, но когда Тит снова двинулся к выходу, сказал:

– Ты уже встречал его, Тит…

Эта новость упала, словно снег на голову. Самый холодный и неприятный снег. Тит обернулся.

– Я только обрел счастье. Пожалуйста, не отнимайте у меня его. – Парень ощутил накатывающую волну боли и пулей вылетел из кабинета.

Тит долгое время сидел на заднем дворе комплекса в полном одиночестве. В руках молодой человек держал наполовину опустевшую бутылку виски. Он даже не осознавал, что его ошарашило больше: новость об отце или то, что его дни здесь сочтены. Перед Титом открывался вид на огромный хвойный лес, приятный запах елей забивал ноздри. Где-то вдалеке слышался шум падающей воды.

– Ты занял мое любимое место.

Тит обернулся и увидел Германа, который уже переступил через лавочку и уселся рядом.

– С возвращением. – Тит улыбнулся и сделал глоток алкоголя. – Как твое испытание?

Герман молча задрал рукав своей черной толстовки, показав новый белый узор.

– Молодец, так и держись. К черту черные узоры…

– Что случилось?

Тит несколько секунд молчал, погрузившись в собственные мысли, а Герман не отрывал от него глаз. Юный танцор казался ему очень красивым в этот мрачный вечер. Наконец, Тит собрался с силами и обреченно произнес:

– Мне осталось три дня в Орлеане.

– Что? – Герман вмиг стал серьезным. – В смысле три дня?

– Час назад мне об этом сообщил Августин. Говорит, в городе все больше новых жителей, поэтому старым пора уходить. Мое время здесь закончилось.

Герман медленно вдохнул прохладный воздух, а потом протянул руку к бутылке.

– Можно глоток?

Тит отдал ее парню, и тот, недолго думая, пригубил. Он поставил бутылку на землю и посмотрел на своего друга.

– Ты еще никому не говорил?

– Я не знаю, как об этом сказать. Нам говорят, что мы здесь ненадолго, и мы принимаем это, но как только дело доходит до момента, когда нужно уходить, наступает ступор. Знаешь, что самое обидное? Я только сейчас начал чувствовать себя счастливым. Перестал бояться, принял себя… Кстати, – Тит улыбнулся, бросив короткий взгляд на Германа, – это твоя заслуга. Ты очень помог мне, Герман, и я этого не забуду.