Книга Королева Бланка - Владимир Москалев

Справа от Бланки — Людовик верхом на чалой лошади. Он одет в белый с жёлтыми полосами сюрко[55], на голове красный капюшон, на ногах бордового цвета шоссы[56].

Слева и поодаль от королевы-матери сидит в седле, тоже по-дамски, Агнесса де Боже. На её кулаке ястреб-перепелятник — птица, в отличие от сокола, низкого полёта. Супруга Тибо одета в светло-зелёное блио, волосы заплетены в косы.

Следом за королевой восседают на нормандских жеребцах Тибо Шампанский и кардинал де Сент-Анж. У каждого на руке сокол. Рядом с лошадьми — всеми без исключения — бегут собаки.

Бок о бок с Тибо — Гуго де Лузиньян. Он перестал доверять мятежным принцам и перешёл на сторону короля, руководствуясь при этом, скорее, советами и примером Тибо. Не так чтобы прочная, всё же их обоих связывала дружба.

За этой группой следует двор, по большей части дамы: Изабелла Ангулемская, графиня Неверская Матильда де Куртене, её сестра графиня Намюра Маргарита де Куртене, Елизавета Амьенская, Бланка Вандомская, Ирма де Сансер, Рутгельда де Суассон и другие. Мужчины: маркграф Намюра Генрих де Куртене, камерарий двора Жан де Немур, его шурин шталмейстер Рауль де Немур, маршал Аршамбо IX де Бурбон-Дампьер, граф Неверский (по праву жены) Ги IV де Форе, камергер Гуго де Клеман, капитан гвардии Пайен де Сейн. У половины из них на руках соколы, кречеты и ястребы.

Одеты придворные в основном более или менее одинаково — все в дорожные и охотничьи костюмы. Дамы стараются во всём, даже в длине платья, походить на вдовствующую королеву, но иные предпочли более яркие цвета и другие одежды — есть повод дать пищу болтунам и завистникам.

Но вот и болота. Тихо кругом. Кажется, будто и нет здесь, кроме всадников, собак и ловчих птиц, ни единого живого существа. Охотники, в основном молодые, в нетерпении: где же дичь? Отчего не взлетают с насиженных мест утки, цапли и куропатки? Но всему своё время. Зная об этом, Бланка сдёрнула клобучок с головы сокола и резко подняла кулак. Блеснули агатовые глаза птицы, и она, давно уже ожидая этого момента, хлопнув крыльями, взвилась в небеса. За ней другие. И тотчас, словно восприняв это как сигнал, луг ожил: в зарослях осоки и камыша слуги стали бить в барабаны. Вспугнутые пернатые обитатели болот взмыли в воздух, и тут на них сверху камнем бросились соколы. Пустили ястребов и кречетов. Те догоняли жертву невысоко от земли и падали с ней вниз — либо на луг, либо в воду. Всадники, крича и размахивая руками, мчались по лугу за своими птицами, стремясь не упустить их из виду. Собаки, подняв лай, устремлялись следом, а добычу тем временем, распластав крылья и гордо поглядывая вокруг, крепко держал в когтях победитель. Пёс подбегал, хватал зубами трофей и тащил всаднику, а хищник вновь взмывал в небеса за новой жертвой. Часто обе птицы камнем падали в воду. Тогда сокол, хлопая крыльями по воде, добивал своим сильным клювом селезня или утку, поднимался и кружил над этим местом до тех пор, пока дичь не оказывалась в зубах у собаки. Едва та поворачивала к берегу, как сокол снова торопился ввысь. Бывало нередко, что, не дожидаясь собаки, сокол хватал когтями убитую им птицу и тащил её к берегу, разумеется, если та оказывалась не слишком тяжёлой.

Бильжо неизменно рядом с Бланкой: куда она, туда и он. У него в руках арбалет. После случая в будуаре королевы он взял за правило не расставаться с этим оружием. Нож — конечно, хорошо, но враг с луком в руке может стоять далеко. А враги всё смелее; как змеи, они выползают из своих нор и пробираются уже в самый дворец. Ничто их не останавливает. Один из них… Бильжо не поверил своим глазам. Возможно ли, чтобы одним из них оказалась Изабелла д’Ангулем, супруга Лузиньяна? Бывшая королева Англии!.. Она держала в руке лук. Многие держали, но никто не подъезжал так близко к королеве Франции, как она. Не в первый уже раз Бильжо видел это и всегда был начеку. Один его быстрый и пронзительный взгляд на всадницу в синем блио — и та, невинно и натужно улыбаясь, отворачивала в сторону и отъезжала подальше. Бильжо не упускал её из виду. Он стал подозревать её в недобрых умыслах.

Прошло совсем немного времени, и Бильжо, вновь взглянув в ту сторону, куда умчалась супруга Лузиньяна, на этот раз оторопел. Подозрения вмиг перешли в уверенность. Трое всадников, как бы ненароком отбившись от остальных, оказались в опасной близости от Бланки, и ближе всех — Изабелла. Вот она, торопливо положив стрелу на лук и следя глазами за полётом цапли, летящей прямо над головой королевы-матери, стала натягивать тетиву. Остриё стрелы направлено кверху, но нетрудно понять: короткое и быстрое движение рукой, и оно укажет на нужную цель — королеву, увлечённую скачкой. А там поди разбери, чья оплошность? Все стреляли. Кто-то зазевался, увлёкшись, и пустил стрелу не ввысь, а вдаль, прямо в спину жертвы…

В небе полным-полно птиц — и тех, и других. А над землёй в панике мечутся куропатки. Удобный момент! И уже дрогнула рука, потащив лук книзу, как увидела Изабелла вместо Бланки её охранника. Взгляд упёрся в его тёмные холодные глаза, не мигая глядевшие на неё. Кроме того — стрела арбалета. Не успеет убийца отпустить тетиву, как вылетит смертоносное жало и насквозь пронзит мишень. Доли секунды понадобились Изабелле, чтобы это понять. Снова состроив виноватую гримасу и разведя руками, точно сожалея о том, что, к своему ужасу, так увлеклась, Изабелла опустила лук и помчалась к супругу.

Бильжо опустил арбалет. Случайность? Что, если и в самом деле имел место злой умысел? Так это или нет, но теперь он не отставал от Бланки ни на шаг, удвоив бдительность, сожалея, что нет такого же стража с другой стороны, и по-прежнему не сводя глаз с Изабеллы Ангулемской. Однако она больше не приближалась.

А охота между тем была в самом разгаре. Дамы мчались по лугу на лошадях, выискивая глазами в небе своих ястребов, которые били жаворонка на лету и возвращались с ним на руку хозяйки; рыцари, крича «Гей-гей!» торопились туда, где упали цапля, утка или кулик. Сокольники сновали меж ними, подбирая добычу и вручая её довольному охотнику, который крепил её к луке седла. Крики всадников, лай собак, кряканье уток, гром барабанов — всё смешалось в то утро в пойме реки Уазы, до недавнего времени и не подозревавшей, что она очень скоро приобретёт такую популярность.

Слуги тем временем развели неподалёку костёр. Дичь сноровисто ощипывали, потом разрезали на части, отделяя ножки — для дам. Прогорели двора, и вот уже поверх углей, нанизанные на вертела, обжариваются, шипя и пуская сок, аппетитные окорочка и крылышки. Хорошо, что нынешний день обычный, скоромный. Об этом подумали заранее.

Но вот охотники возвращаются, оживлённо, торопливо. Взоры жадно устремлены на кострище: ветер доносит до ноздрей возбуждающий зверский аппетит запах жареной дичи — первой добычи сокольников, никем, как правило, не считанной. Иное дело — придворные. Эти относились к своим трофеям с частных позиций. У каждого добыча подвешена к луке седла, и теперь, подъезжая к месту предстоящего пиршества, они (в первую очередь дамы) спешили похвастать своими успехами. Кому не слишком повезло, те, конечно же, помалкивали.