Книга Волчья верность - Наталья Игнатова

Две минуты, которые занял путь от замка до «Антиграва», Тир еще пытался размышлять над вывертами то ли Князя, то ли собственного подсознания, но в тот момент, когда он влетел в ангар, на связь вышел Гуго. Поздравил с праздником и буднично сообщил:

– А я женюсь.

Неожиданные и судьбоносные заявления в момент, когда машина садится на скорости три хирршаха, – опасная штука. Впрочем, Блудница успела перехватить управление.

– Никуда не врезался? – ехидно поинтересовался Гуго.

– Кажется, нет. Как ты умудрился?

– Что? Провернуть все втихую от тебя?

– Да нет же! Как ты умудрился… Черт…

Тир озадачился. Как сформулировать то, о чем он хотел спросить. «Как ты смог влюбиться?» Но не факт, что Гуго женится, потому что любит.

Тогда почему?

То есть причин-то может быть сколько угодно, но…

– Уже полгода, – сообщил сын, – а сегодня, только что, я сделал ей предложение, и она согласилась. Пап, ты не сердись, ты, конечно, всеведущий и всемогущий, но я же твой сын…

– И тебя заело, – оборвал его Тир. – Понимаю. Не сержусь. Кто она?

– Илори фон Ольтан.

– Дочь Алекса?

– Хм, – сказал Гуго со странной интонацией, – ну для тебя – да. Дочь Алекса. А вообще, эстремадская принцесса.

Он замолчал.

Тир тоже молчал. Что, конечно, было довольно глупо, потому что шонээ не позволяют собеседникам видеть друг друга, а расстояние не позволяло им с Гуго поговорить молча, не словами, но мыслями и тончайшими оттенками эмоций.

– Что не так, папа? – услышал он наконец голос сына.

– Все так. – Губы дернула нервная улыбка. – Гуго, тебе это зачем? Ты любишь эту девочку?

– Больше жизни! Больше, чем ты Блудницу! Еще с весны. Ты что, шутишь? Я женюсь на Илори, а ты спрашиваешь, люблю ли я ее!

– Ну… Я просто уточнил. В твои-то годы уже можно знать, что женятся не всегда по любви.

– Я об этом знаю с рождения. Штезаль, пап, мне бы тебя сейчас увидеть, ну невозможно по шонээ, все не так получается. Ты же рад за меня?

– Да. Очень.

– Вот. Я знаю. А я вообще счастлив. Ты бы знал, как я трясся, когда делал предложение… Нет, ты не поймешь. Ты никогда, никому… Ладно, неважно. Я прилечу, когда у них начнется служба. Ну в церкви. Илори пойдет в церковь, это надолго, а я прилечу в Рогер. Ты в поместье или в «Антиграве»?

– Пока в «Антиграве». Соберешься лететь – дай знать, я вернусь в Рауб.

– Договорились. Отбой.

Некоторое время Тир сидел в кресле, глядя сквозь приборную доску и почти не осознавая окружающей действительности. Гуго… женится. Гуго – любит. Умеет любить. По-настоящему. Как человек.

Разве это не удивительно?

Это странно. Но очень хорошо.

Жаль только, что опять захотелось самому попробовать, как это – любить? Что это? Гуго скоро тридцать, казалось, что он тоже – не умеет, что в его жилах течет отравленная кровь… А он просто никуда не спешил.

Тир выбрался из машины. Оглянулся на дверь, ведущую в холл «Антиграва».

Нет. Пусть начинают без него. Ему нужно… время… Обдумать все.

Перестать идиотски улыбаться.

Он тряхнул головой и направился к выходу на улицу.

Казимир скучал и от скуки наблюдал за этой женщиной. Он видел ее в замке – обратил внимание, потому что было в ней что-то странное, – а сейчас она была в «Антиграве». Значит, это женщина кого-то из пилотов, кого-то в достаточно высоком звании, чтоб получить приглашение к императору.

В «Антиграве» было веселей, чем в замке, в «Антиграве», в общем, было уже и не скучно и Казимира ждали в игорном зале, но, снова увидев эту женщину, он решил, что все еще скучает и надо продолжить наблюдение. Что-то с ней точно было не так. Она была красива – невысокая, грациозная брюнетка, с достойными внимания формами, – но держалась не как красавица. И слишком… резко, если не сказать – зло, осаживала тех, кто пытался завязать с ней знакомство. А ее муж или кавалер, с кем бы ни явилась она сначала в замок, а потом сюда – не показывался.

Может, он сидел сейчас за каким-нибудь из карточных столов, или играл в кости, или крутил колесо удачи, предоставив спутнице развлекаться самостоятельно. Бывают женщины, которых не увлекает азарт игры.

И, конечно, бывают женщины, которых просто-таки неудержимо влечет к старогвардейцам.

Казимир не так уж долго наблюдал за странной дамой, но мог с достаточной долей уверенности сказать, что случайно или нет, маневры по залу то и дело выводили ее к столу, за которым расположилась Старая Гвардия. Еще там был Риттер – Риттер и Падре ежегодно вместе прогуливали рождественскую церковную службу, – но не было фон Рауба.

А ведь они прилетели все вместе. По крайней мере, они все вместе снялись с крыши замка Рогер, и все вместе исчезли в расцвеченном фейерверками небе. Вряд ли Суслик свалил по дороге. Традиция есть традиция, и Рождество старогвардейцы встречают вместе. То есть кто-то встречает Рождество, а кто-то – Солнцеворот. Это все равно. Главное, что одной компанией.

Конечно, Казимиру было наплевать на фон Рауба, уже много лет было наплевать на него. Разве что хотелось иногда, чтоб эта сволочь сдохла где-нибудь в бою, или, того лучше, чтоб его зарезал кто-нибудь в грязной подворотне. Собаке – собачья смерть.

И похоже, что сегодня старогвардейцы гуляют без своего командира.

Эта мысль оказалась неожиданно разочаровывающей.

В конце концов, устав гадать, Казимир решил просто заглянуть в ангар и убедиться, что фон Рауб действительно проводит праздничную ночь где-то вне стен «Антиграва». После того как Гуго уехал в Миатьерру, Вальденский демон стал настоящим анахоретом. Переселился в свое поместье, оставив городской дом Гуго, никого, говорят, не принимает, арендаторы его боятся до икоты, а прислуга то ли сбежала, то ли Суслик сам всех выгнал.

Зачем ему прислуга? У него роботы есть.

И он не может жить под одной крышей с людьми, не может удержаться от убийства. По крайней мере, так было двадцать пять лет назад, в те времена, когда они еще были друзьями и Казимир знал о Тире фон Раубе больше, чем кто-либо другой.

Хм, а вот и Блудница. Стоит себе на своем месте в ангаре.

А Суслик где?..

Блудница качнулась, указав тараном на дверь, ведущую на улицу.

– Понял, – Казимир кивнул, – спасибо.

Нашаривая в кармане портсигар, прошел мимо вытянувшихся охранников. Бедняги. У всех праздник, только у них работа. Хотя работать в праздничные ночи – дело выгодное.

За дверью было холодно. И снежно. Казимир остановился под козырьком, закурил, наблюдая, как медленно валятся с черного-черного неба крупные хлопья. Красиво. Вдали, над городом, рвутся фейерверки, а здесь – тишина. Из «Антиграва» не доносится ни звука.