Книга Первый крестовый поход. Сражения и осады, правители, паломники и вилланы, святые места в свидетельствах очевидцев и участников - Огаст Крей

Граф Раймунд с южной стороны стянул все свое войско и осадную башню к самой стене, но подойти ближе мешал весьма глубокий ров. Наши, посовещавшись о том, как наполнить его, возвестили, что всякий, кто снесет в ров три больших камня, получит денарий. Ров заполняли три дня и три ночи. Наконец, заполнив ров, осадную башню придвинули к стене. Те, кто был внутри города, ожесточенно сражались с нами, бросая огонь и камни. Услышав, что франки уже в городе, граф сказал своим людям: «Отчего медлите? Смотрите! Все франки уже в городе». Итак, эмир, который был в башне Давида, сдался графу и отворил ему те ворота, где паломники, входя в город, обычно платили налог. Наши паломники, вступив в город, преследовали и убивали сарацин на всем своем пути вплоть до Храма Соломона. Собравшись в нем, они [сарацины] отчаянно бились с нашими весь день так, что весь храм был залит их кровью. Наши одолели язычников и захватили в храме весьма много мужчин и женщин и, кого хотели, оставили в живых, а кого нет – убили. На крыше Храма Соломона [мечети Аль-Акса] было великое сборище язычников обоих полов. Их Танкред и Гастон де Беарн взяли под свою защиту. Тотчас наши разбежались по всему городу, забирая золото, серебро, лошадей, мулов, захватывая дома, полные всякого добра.

И вот пришли наши воины, радуясь и от великой радости плача, поклониться Гробу нашего Спасителя Иисуса и принесли подношения. С наступлением утра наши осторожно взобрались на крышу храма [мечети Аль-Акса] и, устремившись на сарацин, мужчин и женщин, обнажили мечи и отрубили им головы. Иные сарацины предпочли такой смерти самим броситься вниз с крыши храма. Когда Танкред услышал об этом, то сильно разгневался.

Раймунд Ажильский

Готфрид, герцог Нормандский и граф Фландрский, поставили Гастона де Беарна надзирать за мастерами, строившими осадные машины. Они строили мантелеты[82] и осадные башни для штурма стен. Руководство этими работами князья возложили на Гастона, благороднейшего господина, уважаемого всеми за опытность и незапятнанную репутацию. Ему удалось ускорить проведение работ, указав каждому работнику его обязанности. Князья должны были раздобыть и доставить материал для постройки машин, в то время как Гастон наблюдал за ходом работ. Также и граф Раймунд назначил Гильома Рико суперинтендантом работ на горе Сион, а епископу Альбары поручил наблюдать за сарацинами и другими, занятыми подвозом строительного леса. Люди графа заняли много сарацинских крепостей и деревень и принудили сарацин работать на паломников, словно они были их рабами. Так, при строительстве машин в Иерусалиме 50–60 человек несли на своих плечах огромное бревно, которое не смогли бы тянуть и четыре пары быков. О чем еще рассказать вам? Все трудились, имея перед собой одну желанную цель, не было ни одного человека отлынивающего или праздного. Все работали без всякой платы, за исключением ремесленников, труд которых оплачивали из общих податей. Граф Раймунд, однако, платил из своей собственной казны. Поистине, Бог помогал тем, кто истово трудился!

Когда наши труды завершились и машины были построены, князья провели совет и возвестили: «Пусть все будут готовы к четвергу к битве, а до того призываем всех к посту, молитвам и раздаче милостыни. Передайте ваш тягловый скот и слуг ваших ремесленникам и плотникам, чтобы могли они привезти бревна, шесты и колья для изготовления мантелетов. Два воина должны сделать один мантелет и одну штурмовую лестницу. Не медлите, но трудитесь ради Господа, ибо труды ваши скоро завершатся». Все с большой охотой начали выполнять предписанное. Затем было решено, какую часть города должен взять приступом каждый из сеньоров и где должны быть размещены его машины. Тем временем сарацины в городе, видя великое множество машин, что были построены нами, укрепили более слабые участки стен, которые, как они полагали, можно было взять лишь самыми отчаянными усилиями. Поскольку сарацины создали столь много мощных и надежных укреплений, чтобы успешнее противостоять нашим машинам, Готфрид, граф Фландрский, и герцог Нормандский в ночь перед приступом отдали приказ перетащить осадные машины, мантелеты и платформы к той части города, что находится между церковью Святого Стефана и Иосафатовой долиной. Те, кто читает эти строки, не должны думать, что это было легким делом, потому что машины мы перенесли по отдельным частям на милю от того места, где они были первоначально установлены. Когда настало утро, сарацины были изумлены, увидев, что все машины и палатки переместились на другое место. Но были поражены не только сарацины, но и наши люди, ибо теперь они поняли, что Бог на нашей стороне. Новое место приступа было выбрано потому, что оно было более ровным, и тем самым было легче передвигать осадные машины к самим стенам, что было бы невозможно в ином случае. К тому же предполагалось, что этот участок обороны более слабый, и не был должным образом укреплен, и он был поблизости от нашего лагеря. Это была северная часть города.

Граф Раймунд вместе со своими людьми в это же самое время тяжко трудился на горе Сион. Однако, надо сказать, ему оказал большую помощь Гульельмо Эмбриако и генуэзские моряки, которые, хотя и потеряли свои корабли в Яффе, о чем мы уже рассказывали, смогли тем не менее спасти веревки, молоты, кирки, топоры и секиры, столь потребные для нас. Но зачем затягивать нашу историю? Настал назначенный день, и начался приступ. Однако прежде я хотел бы сказать вот о чем. Согласно не только нашим оценкам, но и другим источникам, в городе было 60 тысяч воинов, и это не считая женщин и больных, не могущих носить оружие, хотя их было не так много. Мы же могли выставить не более чем 12 тысяч, способных сражаться, так как было среди нас много немощных и больных. Могу поклясться, что в нашем войске было всего 12 или 13 тысяч воинов, не больше. Кто бы ни рассуждал, много это или мало, но если предприятие затевается во имя Господне, то оно не может завершиться поражением, как и покажут последующие страницы нашего повествования.

Наши люди начали делать подкопы под башни и стены. Отовсюду на город летели камни из метательных машин (tormenti и petrariae) и сыпались стрелы, словно град. Воины, рабы Божьи, продолжали настойчиво обстреливать противника, твердо следуя тому правилу, что они или возьмут верх над врагом, или будут нещадно убиты. И ничто не указывало на скорую победу в битве. Когда же машины были придвинуты еще ближе к стенам, то стали метать с них не только камни и стрелы, но горящие деревянные бруски и пучки соломы. Бруски прежде пропитывали смолой, обмазывали воском и серой; солому же и кудели наматывали на железный прут и затем поджигали, и эти горящие головни метали во врага. Когда они падали, то продолжали гореть. От таких снарядов не мог спасти ни меч, ни высокие стены; защитники не могли укрыться от них даже под стенами. И сражение продолжалось с раннего утра до поздней ночи, и вряд ли можно было представить более величественное и славное событие. Мы возносили наши молитвы Всемогущему Богу, нашему Возглавителю и Поводырю, уверенные в Его милости. Наступила ночь, а с ней пришли и страхи.