Книга Мой план - Джули Дейс

Том посылает мне улыбку и пробегает мимо, начиная рыскать по ящикам. Через минуту он машет стопкой разноцветных квадратиков в виде тех, что являются напоминателями с липкой стороной. Дома у меня такие же, для того, чтобы делать заметки и вставлять их в ежедневник. Смотря на листочки, я не знаю, как сказать Тому о том, что я хочу сделать. Не знаю, за кого он меня примет, но если Джаред действительно такой, какой является в моём представлении, а именно смешной придурок — он обязательно оценит.

— Мне нужна ручка.

Следом за листочками, на стол ложится синяя ручка, которую я тут же подхватываю. Закусив нижнюю губу, я смотрю на Тома, который в ожидании смотрит на меня. Следующие слова вырываются довольно скоропостижно, и могут похоронить меня в его глазах.

— Твоя задача нарисовать любимую позу, ну, либо просто любую позу.

— Что? — вскинув брови, в его глазах отражается удивление.

— Эм… Камасутра и всё такое, — вздыхаю я, вскинув руки, — я не извращенка, просто такая идея.

— Что за идея?

— Мы просто нарисуем, сфотографируем на его кровати и отправим ему.

— Я даже не хочу знать, откуда такие идеи появляются в твоей голове, и тебе лучше переодеться.

— Тебе тоже, — киваю я, и Том тут же скидывает водолазку.

Проглотить слюну уже не получается, потому что она вместе с челюстью с грохотом падает на мраморный пол. Я буквально чувствую, как расширяются зрачки, а внизу начинаются виться узлы. Повесив одежду на спинку стула, Том поворачивается и улавливает мой взгляд. Я же в свою очередь, чтобы защититься каким-то барьером, делаю то же самое — сбрасываю куртку и футболку, оставаясь в лифчике. На этот раз расширяются глаза Тома, что определённо доставляет мне неимоверное удовольствие. От меня не ускользает тот факт, что он проглотил толи воздух, толи слюну, ведь я сделала то же самое.

— Приступим? — осевшим голосом спрашивает он.

— К чему?

— К рисованию.

Открыв рот, я не могу выдавить согласие, продолжая гулять взглядом по его голому торсу. Слова будто застревают и вовсе не желают наполнять собой тишину.

— Предлагаю сделать это позже, — шёпотом говорю я, словно нас может кто-то услышать. Но ведь у стен есть уши?

Уголки губ Тома медленно поднимаются вверх, когда я дрожащими руками пробираюсь пуговице на джинсах, чтобы скинуть остаток одежды. И на удивление, у меня получается расстегнуть её с первого раза. Джинсы падают на пол, и я переступаю через них.

— Ты станешь моим сумасшествием, Алекс, — с хрипотой сообщает Том.

В следующую секунду его ладони примыкают к моей талии, а я веду своими по его груди, получая поцелуи. Стол моментально становится моим пристанищем, куда меня сажает Том. Пальцы, которые ведут по спине, оставляют за собой волну мурашек, после чего прячутся в волосах на затылке, а вторая рука одним махом притягивает меня на край. Обняв ногами талию Тома, я без доли страха и сомнения расстегиваю его ширинку и пуговицу, помогая джинсам упасть вслед за моими. Туда же приземляется мой лифчик, когда губы Тома поджигают кожу на шее и плечах. Я совсем не думаю, мозг каждый раз отключается. Я уже слабо осмысляю происходящее.

— Ты же понимаешь, что это стол? — хрипло спрашивает Том у моих губ.

Я издаю непонятное бульканье вместо слов, но через несколько секунд все же нахожу подходящие.

— Я уже ничего не понимаю.

Последняя разделяющая ткань приземляется на пол. Не знаю почему, но я абсолютно не стесняюсь своей наготы перед ним. Наоборот, я наслаждаюсь тем, как Том смотрит на меня. Это флакон с желанием, любовью, нежностью и толикой безумия в виде огня. Очередной серебристый квадрат падает на пол, за которым следует первый стон, сорвавшийся с моих губ, а после с губ Тома, скорей напоминающий рык. Вцепившись в его плечи, я чувствую не то, что было первый раз, сейчас всё не так болезненно и неприятно. Поцелуи и руки Тома, удерживающие мои ноги или гуляющие по телу — помогают расслабиться. Открыв глаза, я встречаюсь с его взглядом, и примыкаю лбом, наслаждаясь, горячим дыханием, которое опаляет лицо и его движениями.

— Я люблю тебя, — выдыхает он, оставляя быстрый поцелуй на моих губах.

С улыбкой, я закрываю глаза и шепчу:

— Я люблю тебя больше всего на свете.

Прижавшись плотнее, я заключаю его щёки в свои ладони и смотрю прямо в глаза, видя его уязвимость, душу и сердце, которое бальзамом окутывают сознание. Сомневаюсь, что есть что-то лучше его. Ударивший разряд тока, заставляет меня уронить голову на его плечо, целуя влажную кожу. И тот факт, что я буквально целуют пот — совершенно не смущает и не вызывает отвращение. Его запах легко посылает сигналы моему сознанию полностью затуманиться и не искать выход. Существует газ, способный убивать, но при этом вызывать посмертную улыбку на лице — это Том, потому что именно он способен убить меня, и я буду рада принять смерть от его рук с улыбкой на губах. Моя смерть, конечно, в виде отмирания мозга, но это уже много.

— Я лишусь рассудка с такими темпами, — шепчет он, продолжая оставаться во мне, и прижимаясь грудью к моей груди.

— Аналогично, — улыбаясь, я вновь целую его шею и получаю ответную реакцию в виде секундного скрепления хватки на талии.

— Картер убьёт меня, если узнает, — тихо смеётся Том.

— Что именно?

— Не его кровать, но их обеденный стол.

— Они тут не живут, и он не узнает.

— Твоя правда.

Оставляя на кончике моего носа поцелуй, я получаю следующий в губы и улыбаюсь, заглянув в его глаза.

— Алекс, я не шучу.

— Что именно?

— Я люблю тебя.

— Я тоже не шучу, потому что люблю тебя.

— Больше всего на свете? — улыбается Том, поглаживая большими пальцами мою талию, когда я ответно глажу его щеки.

— Больше, чем больше всего на свете.

Он вновь улыбается и награждает меня поцелуем, после утыкается носом в мою шею и щекочет её носом, из-за чего я хихикаю и выворачиваюсь, заключая его шею в крепкие объятия. Закрыв глаза, я втягиваю любимый аромат и мы просто молчим, наслаждаясь тишиной и друг другом. Выводя большим пальцем круги на его коже, я глупо улыбаюсь. Я ничего не могу с собой поделать, потому что эта улыбка автоматически расползается на губах.

До какой степени одурения можно любить кого-то? Кажется, что у этого чувства нет глубины и ширины, оно бесконечно. Каждый осколок и крупица меня готовы отдаваться ей абсолютно не задумываясь. Это словно мой магнит, к которому я тянусь за сотни миль. И это чувство сложноописуемое, да и требуется ли это описание, если ты утопаешь в ком-то без остатка и желания выбраться на поверхность!? Если мне когда-нибудь скажут, что это подростковые чувства, школьная любовь или что-то подобное, я без раздумий врежу этому человеку, потому что любовь не имеет возраста. Она способна поджигать и в пятнадцать и в пятьдесят. Она дарит свободу и плен, которые принимаются с радушием. Она не ищет идеальности, она находит изъяны, в которые влюбляешься, и все минусы превращаются в сплошные плюсы. У неё есть тонкая грань между умиротворением и безумием, по которой ходит каждый. Черно белое по щелчку пальцев становится красочным. Ты начинаешь любить то, что доселе не любил: будь то бейсбол или что-то иное.