Книга Тьма уже внутри - Алана Русс

— О, поверь, скрыть тебе это не удалось.

Злость в груди все выше поднимала голову. И пускай! Злиться куда проще.

— Да я и не пытался, если честно. Уж лучше так, — Ян горько усмехнулся. — Этот Хаос питается мной, моими эмоциями, а ты вызываешь их слишком много. Он распробовал их на вкус, нашел мое слабое место и уже не отступится.

Я замерла. Мне хотелось быть Яну опорой, надёжным плечом. А я слабость. Вот оно как бывает.

— Я не победил его в материи в прошлый раз, — продолжал аспирант, комкая пустой пакет и засовывая его в верхний ящик тумбы со всяким хламом. — Не смог. Потому и не помнил ни черта. Если бы вчера на долю секунды наши с ним сознания не соприкоснулись, я до сих пор бы как дурак брел по подготовленной этой тварью дорожке.

— И куда же эта дорожка ведет, — спросила не без дрожи в голосе. — Не в ад надеюсь?

— К тебе, — не задумываясь, ответил Ян так, словно в ад путешествие на порядок приятнее. — Хаос реагирует на тебя, Мика. Я это чувствую. Да и ты, должно быть, тоже.

Действительно, нечто необъяснимое ощущалось. Тяга к Яну всегда была. Но с недавних пор она сильнее, чем я могла бы сознательно игнорировать. Вернее, я полагала, что эта тяга к нему. На деле же, вполне могло выходить иначе. До тех пор, пока у Хаоса не прорезался голосок, сходила ли я с ума по аспиранту с той же силой?

Ответ был очевиден. И от этой очевидности меня нещадно замутило. Пришлось даже ладонь ко рту прижать, правда, этот жест, вероятнее всего, со стороны напоминал жест крайней степени ужаса.

— Ты его привлекаешь, Мика, — с видимой неохотой выдавил Ян. — Как женщина привлекаешь, если можно так выразиться, конечно.

— Только… его?

Спросила и застыла, не успев даже разобраться, насколько сильно хочу услышать ответ. Но момент истины настал.

Отняв ладонь от лица и пересилив себя, я уставилась на Бранова прямо, не отводя взгляд. Но аспирант в ответ глядел лишь обречённой жалостью и тоской.

— Прости, но я не могу ответить. Я не знаю, Мика. Уже не понимаю где «я», это настоящий «я».

Ян опустил голову, а у меня внутри в эту секунду словно что-то оборвалось. Разбилось.

— Но как же, — нащупала позади кухонную тумбу я и вцепилась онемевшими пальцами. — Ты сказал, что я его привлекаю. Он сам говорил, что я нужна! Но вы же одно…

— Нет! — сверкнул глазами Бранов, повысив голос. — Мы не одно целое! Пока я человек, я буду бороться. Возможно, если Мут и впрямь лишит его части сил, мне удастся сдержать натиск. Дождаться, пока Хаос ослабнет окончательно, и запереть эту энергию навсегда. А возможно, он все равно займет мое место, но тогда это будет уже забота Хранителей равновесия. Правда, я ума не приложу, как они сумеют… Но сейчас, пока есть возможность, я сделаю все, что только смогу, чтобы остаться человеком хотя бы номинально!

Я с трудом протолкнула ком в горле. На удивление слез в глазах и в помине не было.

— Чем я могу помочь?

Прозвучало ровно. Холодно и безучастно.

— Держись от меня подальше, — в тон мне бесцветным голосом выдал аспирант. — Попытайся больше не оставаться со мной наедине. Попроси Оксану, чтобы по возможности была с тобой всегда. Не позволяй мне касаться тебя. Мне нельзя терять контроль ни на секунду.

— Оксана больше не в игре. Она завтра уедет.

— Ты слышала, что я сказал, — непривычно резко гаркнул Бранов. — Если хочешь помочь, делай, как прошу. Иначе, я сам поговорю с Оксаной.

— Вперед, — скрестила я руки на груди, упиваясь невесть откуда взявшимся чувством извращенного самодовольства. — С радостью понаблюдаю, как ты будешь объяснять, почему ей придется таскаться за мной сторожевым цербером.

— Уж поверь, — раздражающе спокойно отозвался аспирант на мой выпад, — фраза «если я слечу с катушек, и решу поразвлечься с твоей подружкой, от нее останется лишь хладный труп» возымеет действие.

Я сглотнула. Нет, страха не было. Только в носу и глазах наконец зажгло. Наверное, я просто чересчур увлеклась и «раздела» ту несчастную луковицу до горьких подштанников. Да. Конечно. Так и есть. Не иначе.

— Прошу, не делай такое лицо, — тихо проговорил Ян. — Я не вижу иного выхода. Уйти я тоже не могу. От беспокойства за тебя я снова могу выкинуть ту штуку с телепортом. Вернее, он выкинет…

— Я все понимаю, не трудись, — взмахом руки остановила я поток бесполезных оправданий. — Лучше так. Потому что если ты вновь пропадешь в материи и станешь книжкой, я не удержусь и прочту тебя от корки до корки.

— Звучит как-то двусмысленно, — улыбнулся Ян.

И от этой фальшивой улыбки внутри вновь будто что-то умерло. Может, надежда?

Я пожала плечами. Да какая разница, как звучит.

— И ведь ни капли сочувствия у нее в глазах, а, — покачал головой Ян, по-прежнему давя искусственную улыбку.

— Вообще ни капельки. Еще и не поленюсь, ксерокопию сделаю. Вдруг чтиво интересным окажется.

Несколько минут мы молча глядели друг на друга со злостью, словно прощаясь, заведомо обещая никогда больше не встречаться, а затем как ни в чем не бывало принялись раскладывать остатки овощей и мяса в холодильнике.

Правда во время всех перемещений я старательно огибала Бранова по широкой дуге. Уж не знаю, какую цель преследовало это мое показательное выступление, но аспирант, видя мои маневры, молчал. Только хмурился рьянее, чем обычно.

Не находя отклика, негодование наконец пошло на убыль. Окончательно его порывы стихли, стоило Яну выйти из кухни. Оставшись одна, я, в бессилии еле ноги переставляя, подошла к окну и провела пальцем по капелькам конденсата.

Кружок, палочка. Палочка и еще палочка…

Нарисованное солнышко со скобкой вместо улыбки уже принялось медленно оплывать, теряя форму, а я по-прежнему стояла у окна и смотрела, как неторопливо волокутся по небу клубки тяжелых, напитанных влагой туч. Как ветер вынуждает случайных прохожих, опрометчиво на радостях поснимавших шапки, прятаться в шарфы по самые уши. И как черемуховая ветка с редкими почками, набухшими от нежданного, но наверняка обманчивого тепла, елозит по стеклу потемневшим, размохрившимся от времени сломом, будто смычком по струнам.

Глава 18. Ревность

— Когда пришло время выбрать пару, — покачиваясь из стороны в сторону, задумчиво протянула Шани, — Маду сражался за меня с пятью котами. Мне пришлось несколько раз восстанавливать силы, прежде чем я исцелила все его раны.

— Видишь, Оксана, — многозначительно округлила я глаза, — Маду сражался с пятью. Пятью! А я одна, и Бранище до сих пор не знает, что ко мне чувствует. Не определился он еще, видите ли.

Оксанка с сочувственным видом поджала губы. После обеда мы втроем заперлись в Брановской спальне. Сам аспирант, собрав немного жареной курицы и бутербродов для Сергея с Мартой, поспешил из дома скоренько и, как на женском совете было постановлено, трусливо ретироваться. Поэтому можно было без опаски перемыть ему косточку за косточкой. Вполголоса, правда. Потому как Джахо с Айтером, оценив всю мощь современного телевидения, прочно засели в гостиной и даже ненадолго позабыли о взаимной неприязни, без устали щелкая каналы.