Книга Что же тут сложного? - Эллисон Пирсон

– Для меня он особенный, Бен. Ого, вот так когти у тебя на ногах отросли. Где мои ножницы?

– Мам! Отстань, ну отстаааааань.

Откромсав как минимум дюйм от верблюжьих копыт Бена и выбросив обрезки в мусорную корзину в ванной, заглядываю к Эмили. В комнате бардак. На окне отломилась планка жалюзи, да так и висит, полузакрытая. Пол усеивают вещи, сумки, туфли, точно обломки кораблекрушения. Стена банок из-под диетической кока-колы опрокинула стоящий на тумбочке светильник. Под кроватью валяются пыльные учебники. Если комната отражает состояние души, то у моей дочери дела совсем плохи. Глаза бы мои на это не глядели, вот честно, но любая попытка прибрать будет воспринята не как помощь, а как упрек.

По крайней мере, после вечеринки наши отношения потеплели. И все равно я по-прежнему хожу вокруг Эмили на цыпочках: меня душит такой страх за ее эмоциональное состояние, что я все время боюсь сболтнуть лишнего или сделать что-то не то, ведь тогда она снова от меня закроется. Дебра говорит, Руби ведет себя точно так же, поэтому я стараюсь не принимать поведение Эмили на свой счет. Она ворочается, плотнее кутается в свой кокон, но не просыпается. Одно время черты лица у нее были крупноваты, я даже думала, что она всегда будет такой дурнушкой, но потом Эмили подросла, личико выровнялось и стало пропорциональным. Однажды она пожаловалась, что у нее слишком большой нос, ей хотелось носик, как у Лиззи, и я объяснила, что девушки с мелкими аккуратными чертами лица выглядят пресно, без изюминки, когда становятся постарше. Эмили мне не поверила, но это так.

Обожаю тайком любоваться дочкой, когда она спит, словно смотрю на нее пятилетнюю.

07:27

Петр снял половицы на кухне. Все оказалось еще хуже, чем я опасалась. Медные трубы от старости превратились в бирюзовую пыль.

– Ну прекрасно. Очередные расходы на твою винтажную жемчужину, Кейт, купленную с такой выгодой. И во что нам это обойдется? – Ричард с нескрываемой неприязнью обращается к нам с Петром.

– Возможно, недорого, – осторожно отвечает Петр. – У меня есть друг по котлам…

– Кто бы сомневался, – бесцеремонно перебивает Ричард. – Кейт, я сегодня буду поздно.

– Дорогой, я же тебе говорила. Если ты помнишь, у меня сегодня корпоратив, а у Бена днем концерт. Надеюсь, ты придешь. Кстати, ты не мог бы вечером вернуться пораньше и побыть с детьми, потому что я, возможно, задержусь? Ну пожалуйста.

Рич отвечает, застегивая шлем:

– Сдался тебе этот корпоратив. Будешь смотреть, как прощелыги из Сити накачиваются “Боллинджером” до беспамятства? И захочешь, хуже не придумаешь.

Если меня выгонят с работы, мы не сможем выплачивать ипотеку и платить по счетам, – это ведь будет хуже, а, Ричард? Разумеется, вслух я этого не говорю и пускаю в ход самую обворожительную из улыбок, предназначенных для клиентов.

– Ты же знаешь, милый, я бы с радостью не пошла, но это важно. Там будут наш президент и все остальное начальство. Мне нужно налаживать отношения с коллегами.

Причем это чистая правда. Мне не раз доводилось видеть по-настоящему замечательных, очень ценных сотрудниц, которые превосходили – да что там, просто затмевали – коллег-мужчин, однако первыми попадали под сокращение, поскольку не удосужились наладить отношения с теми, кто им не нравился. Я и сама была такая, но сейчас не могу позволить себе привередничать.

– Ну хорошо, – произносит Ричард с таким видом, словно делает мне огромное одолжение, – но пусть Эмили с Беном ужинают сами. Я постараюсь вернуться к девяти.

– Но на концерт-то ты придешь?

– Да, да, приду.

Ричард садится на велосипед, набрав скорость, выкатывает из ворот, мы с Петром провожаем его глазами.

– По-моему, Ричард, как оса, – замечает Петр.

– Нет, Петр, не оса. Пчела. Трудится как пчела – так говорят.

– Нет, Кейт, я все правильно сказал, – щурится Петр. – Ричард, он как оса.

11:07

Если Моника Беллуччи в пятьдесят лет может стать подружкой Бонда, то мне в мои сорок девять с тремя четвертями тем более нечего бояться сегодняшнего корпоратива, так ведь? Моника сегодня во всех новостях. Все дружно удивляются, что такая древняя старуха будет сниматься с агентом 007, но почему-то никто не написал, что Дэниелу Крейгу вообще-то сорок семь, то есть Моника почти его ровесница. Если верить сформулированным Деброй правилам интернет-свиданий, знаменитый киноактер сорока семи лет от роду нипочем не может влюбиться в женщину старше тридцати пяти. Монике Беллуччи еще повезло, а так-то ей впору играть страдающую артритом матушку Бонда.

Все утро “проводила анализ для клиентов”, на самом же деле рассматривала фотографии на разных сайтах, сравнивала теперешнюю Монику с той, что на первых ее модельных снимках. Тридцать два года назад ее ослепительная восемнадцатилетняя красота пыталась заявить о себе, несмотря на слои косметики и прическу, с которой Моника походила не то на пуделя, не то на Дженнифер Билз в фильме “Танец-вспышка”. Отчего-то приятно знать, что в восьмидесятые даже Моника Беллуччи носила жуткую химию. Большинство моих однокурсниц поступили так же, следуя моде, точно стадо овец, которым мы, в сущности, и были. Огромная ошибка. Химические завивки восьмидесятых выглядят точно лобковые волосы на стероидах.

Горькая ирония женской судьбы за номером пятьсот шестьдесят девять: когда ты юна и прекрасна (потому что, скажем честно, юность и есть красота), обычно еще не знаешь, как подчеркнуть свои достоинства. Взять хотя бы Эмили, которая при шестом размере одежды[80] не вылезает из грязно-серого мешковатого свитера “как у бойфренда” и никогда, ни за что на свете не показывает ноги, если не считать омерзительных драных джинсов. То есть, прошу прощения, “искусно состаренных”. Когда же наконец начинаешь понимать, как лучше себя преподнести, юность уже уходит, надев пальто, а ты тратишь время и деньги на лосьоны, снадобья и процедуры, чтобы воссоздать то, что мать-природа некогда выдала тебе даром. То, что ты принимала как должное. Вот и мой шкафчик в ванной смахивает на святилище богини омоложения. Баночки и бутылочки с сыворотками и увлажняющими кремами хором обещают обратить время вспять, вернуть меня в те годы, когда для “ухода за собой” хватало молочка для глубокого очищения кожи “Энн Френч” в белом флаконе с овальной синей крышечкой, которым я снимала кожное сало. То самое, что теперь приходится беречь, чтобы не превратиться в старую сушеную сливу.

– Ничего себе! Поверить не могу, что эту бабку выбрали девушкой Бонда.

Поворачиваюсь в кресле и едва не утыкаюсь носом в полосатую ширинку Джея-Би. Он стоит прямо за моей спиной и грубым оценивающим взглядом смотрит на божественную Монику на экране.

– Неплохо сохранилась, в ее-то возрасте, – неохотно признает он.

– Я б не отказался, – хихикает Трой.