Книга Янтарь - Елена Синякова

— Ты неплохо умеешь управлять собой для того, в чьей крови течет огонь, — все так же сухо и мрачно отозвался Гром, не выпуская из своей пудовой ручищи бедолагу-летуна, и совершенно не обращая на него внимания, даже если тот уже начал синеть от недостатка воздуха.

— Поэтому я — Север, — чуть склонил голову в ответ наш отважный и мирный Кадьяк, тем не менее наблюдая за Громом пристально, и замечая каждую деталь, которую нам с Янтарем было не дано заметить или почувствовать.

Гром ничего не ответил на это, проигнорировав приветствие, но пробасив своим мрачным тяжелым голосом и кивая на напряженно застывшего Янтаря, готового к любому выпаду здоровяка:

— Видимо ты в этой же странной компании, когда к моему дому приходили Гризли, твой друг Бурый и тот сумасшедший старик из рода Полярных, а иначе бы Бера из рода Кадьяков не оставили бы в живых на наших землях.

— У нас странная семья, это правда, — чуть улыбнулся Север.

— Тогда зачем ты пришел сюда Кадьяк?

Это было сказано слишком резко и гневно, но Север продолжал стоять величественный, собранный и спокойный. не излучая собой угрозы и поглощая те волны ненависти и негодования, которые исходили от Грома, даже если он стоял на другой стороне этой поляны.

— Чтобы исправить свои ошибки, — Север выдохнул так тяжело и протяжно, словно готовился к исповеди правдивой, честной и от всей души, когда прикрыл свои черные длинные ресницы, собираясь с мыслями и решая с чего начать. — Это по моей вине случилась беда на твоих землях, Гром. Из-за того, что я не смог сразу заставить себя стать истинным правителем своего рода…

Гром нахмурился еще сильнее, отчего его брови сошлись на переносице, а взгляд стал в буквальном смысле грозовым и опасным, когда Бер сжал кулак сам за собой этого не замечая, и не обращая внимания на то. что мужчина в его руке стал дрыгаться в конвульсиях, закатывая глаза и явно постепенно прощаясь с жизнью.

— Именно Север остановил войну с Кадьяками, и пошел против своего рода с верными ему Берами! — горячо вставил Янтарь, пытаясь хоть немного успокоить гнев Грома, но притих, когда Север положил свою ладонь на его широкое плечо. призывая к молчанию.

— Продолжай, — буркнул Гром, явно не успокаиваясь и по-прежнему настроенный не слишком-то дружелюбно, если не сказать, что воинственно.

По крайней мере. он не нападал не дослушав, а это было неплохим началом!

Наверное.

— Я не должен был стать королем и предводителем своего рода. Никогда не хотел этого и много лет был изгоем и преступником, которого должны были подвергнуть смертной казни, когда поймают.

— Что ты сделал?

— Убил старшего брата — наследника престола за то, что он убил нашего отца и короля рода Кадьяков.

Такого Гром точно не ожидал. хмыкнув хоть и по-прежнему мрачно и сухо, но изумленно изогнув брови, видимо сразу не справившись с собственными эмоциями.

— Спустя много лет, когда я обрел покой и нашел свою семью не единой крови, мне пришлось стать предводителем своего рода, к чему я был не готов, — Север сдержанно выдохнул, тяжело помассировав переносицу, прежде чем продолжил снова, — Если бы я принял это как данность и повел себя как истинный король, то ничего этого не было бы. В моей власти и обязанности было следить за своим родом, направляя его…даже если для этого была необходима грубая сила и подавление тех, кто учил вред всем вам. Теперь на моей совести сучившаяся бойня, которой нет оправдания. Это был кровавый урок для меня, поэтому я пришел, чтобы помочь роду Бурых, и свести к возможному минимуму все тяжелые последствия.

На поляне стояла такая тишина, что хрипы полубессознательного Бера в руке Грома были особенно слышны, возвращая всех в суровую и неласковую реальность, в которой не было места мягкости, когда я с удивлением и душевным трепетом поняла, что в Громе что-то изменилось.

В том, как он смотрел на Севера.

Во взгляде его хмурых, тяжелых глаз, где теперь можно было заметить какое-то непередаваемое единение и понимание ситуации. Или жизни Севера, о которой он поведал без смущения и лжи.

— Он хотел навредить твоей жене и ребенку, — вдруг проговорил Гром после напряженного молчания, встряхнув в своей руке бедолагу-Бера, чтобы тот пришел в сознание, даже если его глаза краснели от нехватки кислорода и осознания ужасающей медленной смерти от рук Берсерка своего же рода, — На моей земле никто и никогда не посмеет причинить вреда беззащитной девушке, которая носит под сердцем малыша! — подняв высоко над землей едва живого мужчину, Гром прорычал жутко и раскатисто прямо в его лицо, — НИКТО!

Это было последнее слово, которое услышал в своей короткой, но бурной жизни горе-предводитель, прежде чем Гром запустил им прямо в рядом стоящее дерево, с такой воистину устрашающей силой, что голова мужчины треснула, словно грецкий орешек под ногой слона, не дав испустить даже последнего предсмертного визга.

Такого не ожидал никто, включая прихвостней только что убитого мужчины, чья кровь окрасила кору дерева в багрово-красный. разбрызгиваясь на белоснежном снегу россыпью алых капель.

О том, что там могут быть еще и мозги я старательно пыталась не думать, обнимая дрогнувшую Мию сильнее и пытаясь прижать ее голову к себе, чтобы девушка не видела происходящего вокруг, когда поняла, что на одном Гром не остановится, видя, как он обвел тяжелым яростным взглядом вмиг побледневших Беров своей крови.

— Она жена Кадьяка! Жена нашего врага! — верещал кто-то из Беров, пытаясь убежать от кары самого сильного из Бурых, который не пожалел никого, завершая то, что не сделал великодушный Север, но Гром ловил каждого без особого труда, настигая буквально за пару прыжков.

Без лишних слов. молчаливый, яростный и безжалостный он рвал на части вопящих от ужаса Беров, оставляя после себя поляну, залитую кровью и с разбросанными частями тела, словно в этой мести пытался выплеснуть всю свою боль и беспомощность от случившегося с его родом и семьей.

Не думаю, что его смог бы остановить в этой страшной мести даже Север, который благоразумно не вмешивался, вытянувшись рядом с нами и легко обнимая, даже если не сводил своих ясных синих глаз с Грома, всей душой проживая с ним каждый удар, каждый крик и мольбу о пощаде.

Меня тошнило от воплей мужчин и запаха крови, который словно пар поднимался над поляной, что стала в буквальном смысле алой, оттого настолько сильно пропиталась кровью, пока я утыкалась лицом в плечо своего Янтаря, чтобы дышать только его родным ароматом, не ощущая больше ничего. Если бы еще ничего не слышать и не видеть этого месива!

Скоро стало тихо и до тошноты плохо.

Последний дрожащий парень, совсем молоденький, упал на колени перед Громом, с тела и одежды которого стекали потоки крови, склоняя перед ним голову в ожидании своей страшной болезненной смерти, что настигла по очереди каждого из шайки, видимо не в состоянии даже кричать.

— А ты, — Гром наклонился. поднимая парня за шкирку, словно нашкодившего котенка, встряхивая его и заставляя смотреть в свои глаза, не замечая, как тот дрожал так сильно и отчаянно, что его было искренне жаль, — Беги! Беги по землям рода Бурых, по деревням, где живут Беры нашей крови и всем сообщай, что Король вернулся! Мой отец был добрым и мягким правителем, но я — не мой отещ! Если через три дня все не придут к алтарному камню, то я найду лично каждого и приволоку! Живого или мертвого! Пусть от моего рода останется всего сотня Берсерков, но эта сотня будет достойна продолжить наш роди.