Книга Моя чужая дочь - Сэм Хайес

— Ах, Наташа!

Малышка молча таращит на меня большие, прозрачные, заплаканные глаза. Показывает беззубые десны — слава богу, она улыбается… Нет, опять кричит. Я дотягиваюсь до пушистого утенка и прижимаю к ладошке Джо-Джо. Она впивается в игрушку пальчиками, роняет — и заходится в крике. Я снова пытаюсь влить в нее молоко ложкой — с тем же успехом. Проходит десять минут, а ребенок не проглотил ни капли. И комбинезон уже весь испачкан, приходится ее переодевать. Все это время она без умолку орет. Я тоже ору: «Заткнись!» И прихлопываю рот ладонью: разве так можно с ребенком?!

— Прости, малыш, прости. — Я прижимаю ее личиком к своему плечу, чтобы заглушить крики. — Давай-ка погуляем по саду. Свежий воздух пойдет тебе на пользу.

Шейла постоянно твердила, что детям необходим свежий воздух. Я перебираю в памяти все советы, которыми засыпала меня свекровь, пока я ждала Наташу и сразу после ее рождения. Жаль, я Шейлу не слушалась. Я ведь не только чувством вины терзаюсь — за то, что не уберегла свою малышку. Я многое, очень многое могла делать лучше, если бы следовала советам Шейлы. Вот что меня мучит. Хотя все не так уж страшно теперь, когда у меня появилась другая малышка. Я поднимаюсь и выхожу с ней в садик. Траву пора бы подстричь — вымахала по колено. Садовник из меня никудышный, так что ни цветы, ни кустарник глаз не радуют. Правда, растет корявая яблоня, только яблоки кислые, червивые, в коричневых чешуйках. Сад у меня ровно шириной с дом, то есть двенадцать футов, зато в длину тянется на сто футов и с обеих сторон отделен колючей проволокой от соседских.

— Мы тут порядок наведем, Тата, обещаю. Упросим папочку, чтобы вытащил газонокосилку, верно?

Я щекочу пухлую щечку и добиваюсь наконец улыбки. Малышка жмурится от солнца, прозрачные глазки превращаются в щелочки. Шагая по высокой траве, я огибаю бетонную плиту, что запечатала бывший колодец, и устраиваюсь в тени яблони.

Малышка лежит спинкой на моих вытянутых ногах, глазеет на меня и жует кулачок. Подбородок уже весь мокрый. Подолом своей длинной юбки я вытираю слюну с ее личика.

Солнце греет мне плечи. Шея все еще ноет от спанья на полу — сколько ни массируй мышцы, не помогает. Я смотрю через садик на дом и улыбаюсь: бледно-желтые занавески в окне детской плещутся на ветру. Мне так хорошо…

Блаженный покой разрушает детский крик. Малышка выгибается, шлепается с моих ног на землю и орет еще громче. Приходится наказать. Хватаю ее и волоку обратно в дом.

— Ну-ка, быстро спать, мисс Наташа. — Я укладываю ее в плетеную люльку и захлопываю дверь детской.

Она кричит и кричит за дверью, а я опускаюсь на пол лестничной площадки и сижу, привалившись к стене. Руки и ноги дрожат, потому что моя малышка наконец нашлась.

Глава XXXI

Роберт с немалым трудом затолкал Руби в «мерседес» — она извивалась, шипела и плевалась как дикая кошка.

— Прекращай спектакль, Руби. — Он повернул зеркальце заднего вида так, чтобы не видеть ее перекошенное от ярости лицо.

Выкрики «Ненавижу!» и «Всю жизнь мне испортил!» он отбил воображаемой ракеткой для сквоша. Ей тринадцать. Самое время для подобных выпадов.

— Прекращу, как только отпустишь обратно! — Руби ткнула коленкой в спинку сиденья Роберта. — У меня есть права! Ты вообще представляешь, что опозорил меня перед всеми?

Но форменный хук ему в челюсть Руби нанесла другими словами.

— Ты мне не отец! — злобно процедила она. — И нечего указывать, что мне делать!

— Куда мы, собственно, направляемся, Роб? — спросила Луиза, заметив, что он проехал поворот к своему дому.

— К матери Руби. Пора бы им встретиться.

Что есть силы стиснув руль, Роберт не отводил взгляда от дороги. Как ему хотелось сейчас поделиться своими мыслями о деле Боуменов, объяснить, что дети должны жить с настоящими, любящими родителями. Но он знал, что все это прозвучит фальшиво. Более того, оплачивая время Луизы, он не был настроен на ее возражения.

Роберт гнал машину, лавируя в плотном потоке, и вскоре свернул на M1. Во второй раз за двое суток он направлялся в Нортгемптон, и если одна его половина будто одеревенела, лишенная жизни, то вторая чувствовала себя вершителем судеб.

Он украдкой глянул на Луизу. Спокойная, элегантная даже в джинсах и футболке. На ногах кожаные сандалии, пальцы длинные, с темно-вишневым лаком. Роберт многое отдал бы, чтобы на ее месте сейчас сидела Эрин. Чтобы вернулись они, к примеру, с уик-энда в Сомерсете, поужинали по-семейному, а потом Руби мирно заснула в своей комнате, а они с Эрин — в обнимку в супружеской постели.

— А подождать результатов ДНК-теста не хочешь?

Луиза понизила голос, хотя Роберт перебросил на заднее сиденье свой МРЗ-плеер, и Руби тут же нацепила наушники.

Выдернутый из раздумий, Роберт, стиснув челюсти, покачал головой.

— Нет. Результаты только подтвердят то, что мне и так известно. Не могу больше ждать. Это не жизнь, а черт знает что. К тому же полиция все равно проведет собственное расследование, и без ДНК-теста не обойдется.

— Полиция? — переспросила Луиза, но ответа не дождалась.

Роберт молчал. Думал. Пытался выкинуть из мозгов Дженну, умолявшую не повторять прежних ошибок. Он заключил с ней сделку: если Дженна перестанет его преследовать, он приложит все усилия, чтобы избавиться от своей пресловутой паранойи, которая в конце концов Дженну и погубила. Уже на подъезде к Нортгемптону Роберт вдруг понял, что может включать и выключать голос Дженны по собственному желанию. И тут же воспользовался этим, заставив ее умолкнуть.

Руби давно сняла наушники и проспала почти всю дорогу, измотанная бессонной ночью. Когда Роберт снизил скорость, она заерзала, приподняла голову, потерла лицо.

— Куда это мы, пап?

— Повидаться с человеком, который ждал встречи с тобой целых тринадцать лет.

Как ни странно, больше Руби вопросов не задавала.

Попетляв по городу, свернули на улочку из стандартных домишек. Вечернее солнце метало стрелы вдоль улицы, отражаясь от капотов и ветровых стекол припаркованных автомобилей. Роберт опустил козырек и покатил вдоль тротуара, выискивая, где бы приткнуться.

Довольно скоро «мерседес» удалось втиснуть меж двух машин. Роберт заглушил мотор и вышел. Руби не шелохнулась. Он открыл заднюю дверцу, заглянул в салон, осторожно погладил девочку по голове. Она взмокла, волосы прилипли ко лбу. Черные волосы. Совсем как у ее матери, Черил. Полусонный взгляд Руби скользнул вдоль улицы, и Роберт прочитал в глазах девочки удивление: куда ты меня привез?

Домой, безмолвно ответил Роберт. Я привез тебя домой.

У этой девочки должна быть мама. Каждое мгновение своей жизни Руби должна знать, что безмерно любима той матерью, с которой останется. Мысль о том, что это может быть не Эрин, а другая женщина, едва его не убила. Мысль о том, сколько страданий выпало на долю Черил, переворачивала ему душу.