Книга Воспоминание - Джуд Деверо

Талис покачал головой.

– И еще нельзя ей говорить, что ты просил позволения на ней жениться.

– Это нужно ей сказать, – возразил Талис. – Вы ее не знаете. Если она будет думать, что я этого не делал, тогда она подумает, что… что я…

– А, что ты ее не любишь? – Глаза Алиды блеснули. – Ты забыл, что и я была когда-то женщиной? О, она будет ворчать, причитать, жаловаться и говорить тебе, что ей кажется, что она для тебя ничего не значит. – Алида хихикнула. – А? Неужели тебе этого не хочется?

Талис усмехнулся. Вообще-то звучало это заманчиво. Иногда он подумывал о том, что Калли в нем и в его чувствах слишком уж уверена.

– На самом деле я должна еще устроить так, чтобы и мой муж согласился. Видишь ли, Талис, у Калласандры не такая семья, как у тебя. Ее отец – не тот человек, которого очень хочется иметь своим тестем: Когда твой отец пришел ко мне посоветоваться насчет твоей женитьбы, он был настроен против. Он то сам хочет отослать Калласандру обратно к ее отцу и… – Талис вскочил так резко, что она замолчала.

– Нет, не отсылайте Калли! Я уйду вместе с ней!

– И что ты будешь делать? – резко поинтересовалась она. – Сделаешься лесорубом?

Талис вздрогнул, когда она это сказала. Потому что он вспомнил одну из историй Калли – о мальчике и девочке, которые убежали вместе и долго-долго голодали.

– Но ты мне должен верить, – продолжала Алида. – Ты мне просто обязан верить. Я хочу того же, что и ты. Я хочу того, что будет лучше для тебя же. Я заставлю своего мужа пойти тебе навстречу – в благодарность за то, что ты сдела ешь для меня. Я оставлю тебе щедрую награду. Но в следующие два года твоя очередь помогать мне.

– Да. Я сделаю, что смогу.

– Я хочу, чтобы в некоторых вещах ты мне поклялся.

При этих словах глаза Талиса расширились. Клятвы, которые приносит рыцарь, священны. Рыцари дают клятвы тем дамам, которые в них нуждаются.

– Дай мне Библию, – попросила Алида, слабым жестом поднимая руку и указывая на тяжелую книгу, переплет которой был отделан слоновой костью. Когда он почтительно подал ей книгу, она помолчала и произнесла:

– Прежде все го ты должен поклясться мне, что никогда и ни при каких обстоятельствах не расскажешь никому о моей приближающейся смерти.

– Я клянусь.

– Поцелуй Библию.

Он сделал это с благоговением и трепетом.

– Поклянись, что не скажешь Калласандре, что просил ее руки. Если же она спросит, ты должен ответить, что ты еще не решил, на ком женишься.

Услышав это, Талис заколебался. Но, увидев, как Алида нахмурилась, он поклялся и в этом, вновь поцеловав Библию.

– Поклянись, что, пока ты на ней не женишься, ты не нарушишь ее девственности.

Талис посмотрел на нее расширенными глазами.

– Но разве ты способен даже помыслить взять то, что тебе не принадлежит? А что, если она забеременеет, а ты вдруг упадешь с лошади и сломаешь себе шею, так и не успев на ней жениться? Ты только подумай, что станет в этом случае с ней и ее ребенком. Разве тебе безразлична ее судьба? Или тебя волнуют только собственные низменные инстинкты? Нет-нет, это невозможно, я в это не могу поверить! Но, может, я в тебе ошиблась, и ты еще только мальчик, а не мужчина, как я подумала?

Талис после этих слов какое-то время еще колебался, но, подумав о чем-то, наконец вновь поцеловал Библию и принес третью клятву.

Алида внимательно смотрела на него – он был совершенно чистосердечен и серьезен. Не было никаких сомнений, что все это он воспринимает как нечто нерушимое, и священное.

– Надо тебе держаться от нее подальше, – мягко и нежно сказала Алида. – Люди уже начинают о ней болтать. Говорят, что у нее нет ни достоинства, ни чести, что она неблагородна и невоспитанная и что вы оба уже много раз познали друг друга.

– Это не правда! – возмущенно воскликнул Талис.

– Ты знаешь, что это не правда, и я это знаю, но ведь людей же нельзя заставить перестать болтать. – Она взглянула ему в глаза. – Пойми: это говорят не о тебе, а о ней. Эти сплетни твоей чести не заденут – вот в чем горькая правда. Эти сплетни укрепляют твой статус как мужчины, но ее они как женщину позорят. О женщине в этом случае выражаются так: ее репутация небезупречна. – Алида повела бровями. – Но, возможно, тебе все равно, что о ней говорят. Большинству мужчин на твоем месте было бы все равно.

– Я не большинство мужчин, – ответил он и, выпрямившись, весь как будто напрягся. – Я не собираюсь повышать свой статус за ее счет. Да, я прослежу, чтобы о ней ни чего больше не болтали.

– Милый мальчик… Я очень устала… Мне надо отдохнуть.

– Да, – тотчас ответил он и вскочил с озабоченным видом. – Я ухожу.

Через несколько минут после того как Талис ушел, Алида приказала Пенелле вызвать к ней Калласандру.

30

Лишь бросив на Калли один взгляд, Алида поняла, какой у этой девушки непреклонный характер. Это была не Эдит, которую проще простого было соблазнить пустыми обещаниями насчет замужества и собственного дома. И, в отличие от Талиса, Калли не стала бы делать все на свете только потому, что было упомянуто слово «честь». Даже угроза смерти не остановила бы ее.

В глубине души Алида, наверное, понимала, что Калли в чем-то очень близка ей – ближе, чем все остальные дочери. Но она не признала бы это вслух. Как бывает у каждого, кто желает идти собственным путем, Алиде казалось, что каждый, кто мешает ее планам, упрям и неблагоразумен.

Сейчас, смотря на Калли, Алида понимала, что с той будет непросто договориться. В Калли была видна несгибаемая воля. Это непременно должно было привести к трудностям.

– Подходи, садись, ешь, – приветливо пригласила ее Алида.

Калли подошла, но не села и есть не стала. Вчера Эдит была у своей матери и вернулась, вся дрожа от возбуждения. После этого она разом вдруг переменилась. С этого момента она стала делать все возможное, чтобы жизнь Калли превратилась в сущий ад. До сих пор Калли была одной из группы надменных бездельничающих девиц. Теперь ее непрерывно дергали по каждому пустяку и над ней насмехались. А сегодня утром, со смущением в голосе, которое ей не удалось скрыть, она ни с того ни с сего заявила Калли, что та должна отправляться ухаживать за ядовитыми растениями, поскольку раньше жила на ферме, и теперь ухаживать за ними – ее обязанность.

Калли прекрасно знала, что у Эдит не тот характер, чтобы принимать собственные решения. До сих пор Калли скорее жалела Эдит, которая изнывала от неудовлетворенного желания любви и дружбы, которой не дозволялось то, чего хочет каждая женщина. Но в последние два дня у Калли не осталось ни капли жалости.

– Чего вы от меня хотите? – спросила Калли, твердо глядя леди Алиде прямо в глаза, с трудом сдерживая злость. Она знала, что именно эта женщина несет ответственность за каждую мысль, которая возникает в пустой голове Эдит.