Книга Падение Запада. Медленная смерть Римской империи - Адриан Голдсуорти

Ни один император не мог знать всех своих чиновников и уже тем более следить за всеми их действиями. Они могли отклоняться от правил или даже вовсе их нарушать, а императору это так и не становилось известно. В связи с этим дополнительно назначались чиновники, основная задача которых состояла в том, чтобы наблюдать за действиями коллег и доносить о них. Главную роль среди них играли так называемые агенты (agentes in rebus); сходную задачу зачастую также выполняли старшие секретари (notarii). Ни те, ни другие не пользовались популярностью ни у других чиновников, ни у широкой публики — в особенности у богатых и известных людей, которые могли ожидать проверки в первую очередь. В основном императоры относились к ним хорошо, так как считали, что те помогают им более эффективно контролировать их же администрацию. Констанций II значительно увеличил их численность, в особенности за счет агентов. Юлиан уволил многих из них, предав гласности этот шаг, но после его смерти их численность вновь быстро выросла. Подобные представители власти могли расследовать конкретную проблему и сообщить о результатах непосредственно императору. В лучшем случае это давало ему точную информацию о проблемах, возникших на отдаленных территориях, и позволяло вынести компетентное решение. Предполагалось, что информация агентов будет адекватной. Но здесь неизбежно возникала возможность ошибки, равно как и намеренного обмана.

В 360-х годах земли вокруг Лептис-Магна — родного города Септимия Севера — постоянно подвергались нападениям со стороны кочевых племен, обитавших за границей. В результате городские власти казнили одного из представителей племенной знати, обвинив его в разбоях. Городские магистраты обратились за помощью к командующему местными военными силами (comes) по имени Роман. Последний собрал несколько отрядов comitatenses, а затем потребовал четыре тысячи верблюдов, а также фураж и пищу для воинов у городских властей. Общины обычно помогали войскам в деле обеспечения их тягловым скотом и пищей, но размер требуемой помощи был необычайно велик. Маловероятно, что городские жители могли немедленно предоставить столько животных или что войско Романа действительно нуждалось в них. Вероятно, он хотел извлечь некоторую выгоду для себя — либо продать основную часть верблюдов, либо получить взятку в качестве компенсации того, что недодадут ему городские власти. Магистраты Лептис-Магна наотрез отказались выполнить его требования, так что Роман подождал с месяц и затем распустил армию, оставив город на произвол судьбы. Набеги продолжались. Как обычно, они, по-видимому, были не слишком масштабными, и сельскохозяйственные угодья близ города скорее несли урон, нежели уничтожались. Однако жители Лептис-Магна возмущались, видя, что армия не желает их защищать. Группа представителей местной знати отправила посольство к Валентиниану; в конце концов оно получило аудиенцию у императора в Милане. Роман изложил события по-своему, и его родственник — высокопоставленный чиновник при дворе — убедительно представил ее императору.

Поначалу ничего не предпринималось, но когда до двора дошли сведения о новых, более серьезных набегах, Валентиниан решил расследовать дело и дал соответствующее задание служащему по имени Палладий, который и так собирался ехать в Африку, чтобы раздать войскам жалованье. Последнее дело было неотложным: начать следовало с него, а уж потом проводить расследование. Палладий заключил тайные соглашения с командующими дислоцированных в Африке соединений: он удерживал часть платы, причитавшейся воинам — вероятно, принимая рапорты с заниженными показателями численности личного состава в отрядах, — и делил с ними доходы. Когда чиновник наконец обратился к проблеме набегов, то быстро установил виновность Романа. Однако последний проведал о финансовых махинациях Палладия и начал шантажировать его, дабы тот подделал свой отчет. Вместе они убедили кое-кого из местной знати высказать суждения, отличавшиеся от сведений, сообщенных послами, и отрицать сам факт сколь-либо серьезных набегов. В результате Валентиниана в конце концов информировали, что на командующего в Африке возвели напраслину. Его гнев обратился на послов из Лептис-Магна с их «ложными» обвинениями против должностного лица. Нескольких человек предали смертной казни; то же случилось и с наместником провинции, поддержавшим их версию событий. Остальным послам вырвали языки.

Лишь годы спустя истина все-таки выплыла наружу после восстания африканских племен, вылившегося в конце концов в попытку узурпации. Роман потерял доверие верховной власти, поскольку спровоцировал этот эпизод, и попал под арест. Среди его бумаг нашлось письмо от Палладия, пролившее свет на их тайный сговор. Бывший служащий к тому времени вышел в отставку. Его арестовали, но, находясь ночью в храме во время праздника, он обманул бдительность своих стражей и повесился. Несколько участников посольства скрылись и благодаря этому избежали жестокой кары, на которую их обрекли. Теперь, когда тех, кто поддержал версию Романа и Палладия, разыскали и наказали, они выступили в роли свидетелей.

Вся эта грязная история продолжалась более десяти лет. Она в полной мере обнажила зависимость императора от его представителей, а также трудности выяснения того, что на самом деле происходило в провинциях. Император знал далеко не обо всем, а рост бюрократии, пожалуй, дополнительно сокращал его кругозор, поскольку вся информация «фильтровалась» и «очищалась», прежде чем доходила до него. Жестокость, с которой отреагировал император — как в случае с послами и их сторонниками, так и в конечном итоге с заговорщиками, когда все открылось, — была типичной для IV века; она свидетельствовала о том, что римский мир очень изменился по сравнению со временами Ранней империи. В I и II веках общины в провинции могли привлечь непопулярных наместников к суду по истечении срока их полномочий. Они могли выиграть или проиграть дело (нескольких предшественников Плиния Младшего в Вифинии признали виновными), и исход процесса мог быть справедливым или несправедливым, но в худшем случае неудача для них оборачивалась лишь потерей денег и сил. Никого не казнили и не лишали языка, если дело оказывалось проиграно.

Скандал, связанный с делом Романа, был исключительным событием. Коррупция такого масштаба не затрагивала всю администрацию империи, и в конечном итоге процесс, как и следовало, закончился арестом заговорщиков. Но многие современные исследователи, подогреваемые непреходящим желанием представить империю IV века в наиболее выгодном свете, слишком охотно отмахиваются от этого эпизода. Он ясно показывает, что бывало возможно в те времена, и хотя справедливо было бы заметить, что поведение, которое с современной точки зрения следует оценить как коррупцию, для римлян было вполне приемлемым — просто Роман и Палладий зашли слишком далеко. И главное, что явствует из него, — это то, насколько плохо функционировало правительство. Мало того что исходная проблема — набеги разбойников — осталась не разрешена: император не мог даже точно узнать, что же именно произошло.

Система управления соответствовала почти всем требованиям императоров. Она позволяла использовать значительные ресурсы для обеспечения армии. Ее сложная структура и распределение ответственности также обеспечивали им защиту от узурпаторов. Сама бюрократия неуклонно приближалась к тому, чтобы зажить собственной жизнью. Ведомства могли бороться между собой за власть, но их размеры редко сокращались на долгое время. Чиновники делали карьеру, чтобы сколотить состояние, добиться престижа, почестей и привилегий. Эффективное управление империей представляло собой слишком туманную цель как для отдельных чиновников, так и для ведомств. Учитывая свойства человеческой натуры, следует признать, что подобная цель отстояла слишком далеко от более насущных стремлений официальных лиц: Правительство империи более или менее справлялось с тем, что требовалось от него изо дня в день в деле управления страной. В последние годы правления Валента, когда возникла необходимость совладать с ситуацией кризиса, он показал себя в куда менее выгодном свете.