Книга Пять жизней читера - Артем Каменистый

Человеческие голоса. Один характерно хрипловатый, такой принято называть «прокуренным», интонации самые угрюмые, неблагозвучные; второй дергающийся, взволнованный или, скорее, испуганный. Складывалось впечатление, что возле Рокки общаются нервный парень лет двадцати и много чего повидавший мужик раза в два постарше.

— Слышь, Чугун, а откуда он такой красивый вообще образовался? Прикинутый весь из себя, при нехилом стволе? Может, их тут таких целый отряд, а его вперед послали.

— Карась, ты уже задрал, нудишь и нудишь. Сказано, проверь карманы, вот и давай шмонай в темпе.

— Да смотрю я, смотрю. А винтовка не привязана?

— Ты что, совсем плохой стал? Видел его уровень? Где такого мелкого найти, чтобы мог винтовку в привязку вытаскивать? Да я даже пистолет на респ не утащу, а где я и где это мясо.

На последнем слове Рокки пнули в бок, как бы показывая, кого именно обозвали мясом, после чего взрослый мужик с насмешкой произнес:

— Эй, тройка, хорош уже придуриваться. Давай глазки продирай, садись на всю задницу и рассказывай нам, чьих будешь, откуда идешь и где так хорошо прибарахлился? Разгрузка у тебя деловая, винтовка не из последних, а сам такой, что без слез на тебя не посмотришь. Учти — мы с Карасем люди простые, но любопытные. Если кому вопрос задали, ответ хотим получить сразу, иначе огорчаемся. И лучше бы тебе до такого не доводить, огорченные мы нехорошими становимся, перестаем нравиться таким, как ты. Думаю, не совсем тупой, все понял. Ну чего шлангом прикидываешься? Может, тебя ножичком пару раз под ребра ткнуть? Поговаривают, это хорошее средство против молчунов.

Говорит вроде добродушно, но у Рокки ни на миг не возникло сомнений, что угроза реальная. Зарабатывать ножевые ранения без веской причины смысла нет, пришлось раскрыть глаза и начать подниматься. Сразу же обнаружилось непредвиденное затруднение — запястья были стянуты пластиковым хомутом, это сильно мешало двигаться.

Интересно, эти типы из союзников Ромео или тут у всех поголовно принято вместо наручников или веревок использовать черт знает что?

Сев, Рокки уставился на парочку, которую до этого мог лишь слышать. Ничего нового о них не узнал — один и правда молод и с виду недалек, второй куда старше, но не кажется прожженным душегубом. Парочка вообще похожа на дачников, ничего бандитского в них нет, в обычных обстоятельствах пройдешь мимо таких и внимания не обратишь — серые, ничем не примечательные.

Покосившись на арбалет и сопоставив вид этого оружия с острой головной болью, поселившейся между левым виском и затылком, Рокки решил задать вопрос:

— Вы совсем дикие? Зачем было в голову стрелять, я и по-хорошему отвечать умею.

— Болт специальный, тупой он, как валенок, большой беды не наделает, — лениво пояснил Чугун. — Может, ты и по-хорошему умеешь, но зачем гадать, если можно по-плохому, так ведь вернее и спокойнее. Сколько вас тут, таких юных и наивных?

Рокки был готов скорее сам себя удушить, чем выдать Няшу, поэтому ответил без промедления:

— А разве не заметно, что я человек не коллективный?

Чугун, пару секунд неотрывно глядя в глаза, резко дернулся, после чего его кулак с неимоверной быстротой прилетел в нос. Послышался сочный хруст, после которого Рокки завалился на спину и, давясь кровью, высказался нехорошо:

— Урод, тебя что, считать не учили?! Сказано было — я тут один!

— Может, и так, — спокойно согласился Чугун. — Винтовкой такой хорошей где разжился?

— Проходил мимо магазина, дай, думаю, прихвачу. Вдруг кому-то подарю по дороге, оружие неплохое, всем должно понравиться, — длинно затянул Рокки, склонив голову, чтобы кровь стекала на землю, а не пачкала одежду.

— Это ты молодец, — одобрил старший из налетчиков. — Винтовка и правда хороша, я ее, пожалуй, себе возьму. Ты ведь не против? Нет? Ну и ладно, уговорил. А чего в пистолете патронов так мало?

— Запасные купить не получилось.

— Потратился, значит? И в кого стрелял?

— Ну ты и спросил! Да здесь что, стрелять не в кого, что ли?!

— Это ты в самое то угодил, для пальбы всегда полно кандидатов. Но вот знаешь, один вопрос мне никак покоя не дает. Бодрый ты больно, не находишь?

— А что не так? Молодость, здоровья куча, не пью и не курю, так почему мне бодрым нельзя быть?

— Да потому, мил-человек, что мутный ты какой-то, не просматриваешься, с какого боку на тебя ни посмотри. Не нулевой уже, но совсем уж мелкий, без серьезности, а снаряга такая, что не у каждого встретишь, и это я о старших говорю. А еще перезагрузок поблизости ни сегодня, ни вчера не случалось, да и не выглядишь ты опечаленным ходоком с респа. Значит, живчика успел похлебать, вон от избытка здоровья аж рожа трескается, без лишних вопросов все понятно. Да вот только фляги я у тебя не наблюдаю и споранов тоже не вижу. А еще у тебя из припасов лишь воздух в карманах, а он в наших краях ни к чему, его сколько угодно на каждом шагу забесплатно. Получается, где-то ты продуманный, бывалый, а где-то пустой, как нулевка с двумя девятками на счетчике, а так не бывает. Давай колись по-хорошему, где остальной хабар сбросил. Если миром отдашь, миром разойдемся — слово даю. Мы еще и подогреем тебя по малой, нехорошо человека пустым оставлять, чай, не зверье беспредельное, сами такими были когда-то.

Позади совершенно неожиданно оглушительно треснул винтовочный выстрел, и в тот же миг из плеча Чугуна вынеслось красноватое облачко выбитых пулей кровавых брызг. Дернувшись при попадании, тот, ни на миг не растерявшись, нырнул к земле, прячась за Рокки, с болью в голосе вскричав:

— Карась, вниз!

Совет запоздал, винтовка треснула еще дважды, и оба раза не впустую — словив пару пуль, Карась и правда спустился с обрыва, но не по своей воле, а подчиняясь силе земного притяжения.

Чугун же, вцепившись в Рокки и крепко прижимая его к себе, прошипел:

— Убил бы падлу! Дернешься, хана тебе!

Неловко вскинув одной рукой тяжелую винтовку, отобранную у пленника, выстрелил в кусты, злобно после этого проорав:

— Эй! Сколько вас там?! Еще один раз кто пальнет, я вашему мальчугану головешку отрежу на хрен! Притихли резко!

Послышался быстро приближающийся, ни на что прежде слышанное не похожий звук, Чугун вновь дернулся, роняя винтовку, с мычанием отпрянул от Рокки, завалился на спину, начал перебирать ногами, неловко пытаясь отползти к обрыву. Чуть ниже точки, в которой его шея переходила в плечо, торчал глубоко засевший черный меч.

Хорошо знакомый.

Рокки, поднявшись рывком, подошел к поверженному грабителю, грубо наступил на живот, стараясь поглубже вдавить каблук, присел, легко отбил вялую руку, пытавшуюся потянуться к ножу на поясе, пропустил сомкнутые запястья через черную рукоять, провел пластиком по кромке лезвия. Путы развалились, будто лазером перерезанные — острота Кусаки впечатлила.