Книга Главный противник. Тайная война за СССР - Николай Долгополов

— В КГБ сразу поверили Саймондсу?

— Во всю эту историю верилось с трудом. Стали проверять. Подтверждается. Мы в данном случае ничем не рисковали. Проверили и поверили, хоть он пришел без информации. Все, что Саймондс знал о Скотланд-Ярде, интереса для разведки не представляло. Ведь служил он там в криминальной секции. Впрочем, одну полезную для нас информацию дал. Это был 1972 год, а в 1971-м остался в Англии перебежчик Олег Лялин. Кстати, заметили, кто уходит? Сплошные Олеги — Лялин, Гордиевский, Калугин.

— Что же поведал вам Саймондс о Лялине?

— Что Лялина содержат на вилле в Шотландии, а охраняют два приятеля Джона по Скотланд-Ярду. Он, Лялин, гад такой, их уже достал. Они от него озверели, ненавидят всеми фибрами души и готовы сделать с ним все, что угодно. Или инсценируют самоубийство, или еще что-то. Ну, мы тогда Саймондсу популярно объяснили: нашим теперешним позициям такое предложение не соответствует. Изменников мы не ликвидируем.

— И что вы решили делать с Саймондсом?

— Пошли ему навстречу и помогли. Совсем ведь отказываться от Саймондса как-то не хотелось. Мы тогда с Калугиным обсуждали этот вопрос.

— С Олегом? С тем самым бывшим генерал-майором Первого Главного управления КГБ СССР, который в 1990-м заложил на Западе свое ведомство?

— Да, в 1973-м я как раз вернулся из Гвинеи и в течение нескольких месяцев фактически возглавлял африканское направление службы внешней контрразведки. Вел дела по Марокко, в столицу которого явился Саймондс. Ну и решили: пусть будет у нас спецагентом Управления «К». Красавец, породистый мужик, тридцать шесть лет, любимец женщин. Оперативная подготовка у офицера британской полиции есть. Сделаем из него вербовщика, будет работать с прекрасным полом по линии нашей контрразведки.

— И Саймондс дал согласие?

— Да. Я уж не помню, кому в голову пришла идея отправить Джона в Танзанию. Посоветовались, и Саймондс согласился.

— Господи, какая далекая страна и какая, должно быть, сложная комбинация.

— У нас была возможность устроить там Джона заместителем директора национального парка. Устроили. Он проработал в Танзании полгода, периодически поддерживая с нами связь. Договорились, что мы будем готовить ему объекты для соответствующей работы и в нужный момент вывозить в нужную точку. Но тут Джон заболел какой-то тропической пакостью — то ли лихорадкой, то ли малярией. Чуть живой добрался до советского посольства в Дар-эс-Саламе. Наша резидентура сразу его в «Аэрофлот» и зимой, в декабре, доставила этот полутруп в Москву.

— Ну и зигзаги! Прямо какой-то триллер с этим агентом — хроническим неудачником.

— Он был надежным человеком. У меня о Джоне остались самые хорошие впечатления. Он нам говорил: «Ну что, в Москве я буду вам обузой. Придется содержать меня — ведь толком заработать я не смогу. А в Танзании стану работать, и останусь вам по гроб жизни благодарен: вы меня выручили в тяжелую минуту, жизнь спасли». Но когда Саймондс в разгар московской зимы с трудом сошел по трапу чуть ли не в шортиках, спасать его пришлось во второй раз. Мой московский коллега Виктор, который тогда с ним работал, был с Джоном одной комплекции и отдал бедолаге часть своей одежды. А я дал кровные 400 или сколько-то «бесполосных» сертификатов Внешпосылторга — помните такие? — и мы приодели Джона в «Березке» на Профсоюзной.

— Джон, кажется, приносил неудобства всем.

— Да нет. Деньги мне служба, кстати, возместила. А Саймондса мы вылечили. Только вот отправлять его обратно в Танзанию было никак нельзя: грозила повторная лихорадка. Думали-думали, что с ним делать дальше, и придумали. Договорились с болгарскими «друзьями» и вывезли его в Софию. Там устроили в аналог нашего Агентства Печати Новости, и пришлось Джону заняться редактированием переводов.

— Если правильно вас понял, с разведработой было покончено?

— Не совсем. Находился он в Болгарии несколько лет, и мы вытаскивали его оттуда на кое-какие задания особого рода.

— Догадываюсь, на какие.

— Да, мы находили одиноких американок, которые работали в посольствах США за границей. Пытались в основном подобрать кадровых сотрудниц ЦРУ, как правило, секретарш резидентов. Старались их предварительно изучить, узнать все, что только можно. И после этого направляли туда Джона, который и вступал с ними в контакт.

— Как это удавалось обольстителю Саймондсу, понятно. Но направлять агента в страну по чужому паспорту?

— Паспорт, я же вам говорил, у него был подлинный. Он выдавал себя за бизнесмена, продавал какие-то сельхозмашины. Занятие вполне мирное. Приезжал несколько раз в Африку, изучал конъюнктуру, знакомился с женщиной. Но и на этом поприще, честно говоря, успехов он тоже не добился. Правда, в Болгарии было у Джона одно дело. Но и оно, к сожалению, тоже не завершилось тем успехом, которым должно было бы увенчаться. В Златых Пясцах Саймондс получил интереснейшую информацию от одной западногерманской туристки, с которой был близок. От мужа, вращавшегося в высоких кругах, она слышала, будто в окружении канцлера ФРГ Вилли Брандта есть человек, который работает на КГБ. Он попал под подозрение, и его вот-вот должны разоблачить как шпиона. Фамилию немца дамочка не назвала, просто не знала. Вот эту-то информацию Джон и сообщил нам. Мы у себя проверили: у нас такого агента не оказалось. Передали это донесение в ГДР.

— Может быть, подружка Джона имела в виду агента восточногерманской внешней разведки Гийома? Я пишу о нем в этой моей книге. Гийом работал личным секретарем Брандта и был потом действительно арестован. Да и Брандта вынудили после этого уйти. Ведь могли же предотвратить провал!

— Я не знаю, как все было на самом деле. Но мне рассказывали гораздо позже, что вроде бы гэдээровцы сообщили эту информацию Гийому. А тот ответил таким образом, что он о подозрениях знает, к этому привык, это — рутинная проверка, и плевать он на все хотел: будет продолжать работать. Через три месяца Гийома арестовали. Но уже в наши дни после объединения Германии я услышал и другую версию, не знаю, насколько она верна. В Штази вроде бы сознательно проигнорировали эту настораживающую информацию, поскольку кто-то из руководства ГДР, конечно, не разведка и не ее шеф Маркус Вольф, спал и видел, чтобы Гийом провалился.

Кому-то хотелось скомпрометировать и убрать Вилли Брандта. Кого-то он там в ГДР не устраивал. Гийома можно было вывести, спасти, но… То была единственная ценная информация от Джона Саймондса, которую мы получили, однако и она осталась нереализованной.

Так что возвращаюсь к началу нашего разговора. Саймондс оказался жертвой обстоятельств. Его приход к нам — вынужденный шаг. А мы, к сожалению, не смогли его использовать так, как можно было, по не зависящим зачастую от нас причинам. Не все в разведке получается. То, что мы пытались сделать, просто не получилось.

— И вы отпустили донжуана Саймондса в родные пенаты?

— Время шло, а мы не могли подыскать ему работу. Не могли найти подходящих женщин. И где-то году в 1980-м (это я уже узнал из рассказов других, когда вернулся из Анголы), с ним прервали связь. Помыкался-помыкался он в Болгарии. Там ему не нравилось. Не устраивали социалистические порядки, другой он был человек. Вот и обратился к нам с просьбой: «Ну что я мучаюсь, годы уходят. Мне уже 44. Давайте я сам займусь устройством своей жизни. Отпустите меня с миром. Найду я себе место, где жить, и сообщу вам, в какой точке нахожусь. В любой момент по вашей просьбе я буду готов выполнить любое ваше задание». Мы Джону верили, человек он был надежный. И решили его отпустить.