Книга Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870-1918 - Мария Барятинская

В конце концов в город после ожесточенных боев вошел Петлюра, объединивший силы с войсками гетмана, которые уже запятнали себя большевизмом и бросили своего командира. Снова началась стрельба на улицах. Немцы оставались нейтральными и только обещали поддерживать порядок и препятствовать грабежам. Было арестовано много русских офицеров, а представителю Деникина пришлось спешно уехать на юг.

Как раз перед подходом Петлюры к Киеву мой племянник, находившийся в рядах защитников, был вынужден бежать в Крым и там встретился с моим мужем. По дороге ему приходилось дважды прятаться под поездом, потому что, когда украинцы обыскивали на станциях вагоны, в нем можно было легко узнать офицера, к тому же при нем были компрометирующие документы.

Русских офицеров, воевавших против Петлюры, заперли в музейных зданиях. Всех министров и сторонников Скоропадского посадили в тюрьму или держали под арестом в маленькой гостинице из-за отсутствия других помещений. Среди них были мой племянник, граф Гендриков, и князь Оболенский, наш друг по Туркестану. Они более месяца находились под стражей, не зная, чего ожидать. Вступление Петлюры в город было, однако, столь стремительным, что многие офицеры все еще сражались за городом, не зная о его приходе.

Следующие эпизоды помогут понять, какой сумбур творился в то время. Один из русских офицеров, полковник Брофельд, посетивший меня днем, сказал мне, что торопится добраться до фронта. «Какого фронта? – спросила я. – Фронта уже не существует. Не показывайтесь, иначе вас арестуют». И тогда он сказал, что поедет домой, но я посоветовала ему оставаться на месте. К счастью для него, он последовал моему совету, потому что в его собственном доме был произведен обыск – его уже искали.

К этому времени с юга надвигались большевики. Генерал граф Келлер был вместе со своим адъютантом, полковником Пантелеевым, арестован и заключен в Михайловский монастырь. Схватившие его люди пытались лишить его золотой сабли (награды за героизм) и его эполет, но ему удалось их сохранить. Его могли бы спасти немцы, но он, будучи великим патриотом, отказался от их помощи. Я ходила его навестить и передать кое-какую еду и хорошо помню сцену в монастыре, где украинцы держали лошадей даже во внутреннем дворе. Генералу не пришлось долго ждать решения своей участи. Его ночью вместе с адъютантом отвели на площадь возле монастыря и там зверски расстреляли. Так погиб настоящий герой и рыцарь, верный своей клятве. На следующее утро, когда мы с дочерью проходили по этой площади, она заметила лужи крови на снегу. Это были следы убийства генерала Келлера.

В один из дней я узнала, что меня собираются арестовать в качестве заложницы за моего мужа, ведь он – землевладелец. И тогда я решила бежать вместе с дочерью. Я также пообещала взять с собой свою племянницу, няню моей дочери мисс Вайз, мою гувернантку-француженку мадемуазель Пуйоль и мою чехословацкую служанку Барбару. Я пошла в германское консульство за паспортами для поездки в Швейцарию через Берлин. Это было трудной задачей, если помнить, что мы были «злейшими врагами», но в конце концов, переделав мисс Вайз в фрейлейн Марию Вайсс, а мадемуазель Пуйоль – в швейцарку, а также выдав Барбару за австрийку, мы добились своего. Нам также поставили печать германского солдатского комитета, которая в дальнейшем оказалась очень полезной, поскольку эти комитеты с легкой руки большевиков вскоре быстро появились во всей немецкой армии.

Большевики приближались, и некоторые части петлюровских войск перешли на их сторону. Почти все поезда останавливались, а вокзалы и вагоны подвергались грабежу бандами разбойников. Киев был практически отрезан от остального мира. Петлюра повсюду разыскивал Скоропадского, и тому пришлось бежать в Германию, переодевшись в раненого – целиком забинтованного немецкого солдата. Если б его поймали, его ждала бы ужасная смерть.

Вновь Киев заполонила полупьяная толпа, повсюду творящая хаос.

Для того чтобы получить разрешение уехать из Киева, мы должны были обратиться к украинскому чиновнику. Несколько дней мы часами безрезультатно стояли в очереди перед его дверями. Но наконец, мы сумели прорваться к нему. Увидев мое имя, чиновник, похоже, пришел в смятение и, закрыв дверь, произнес: «Княгиня, для вас все будет сделано!» Мне вручили паспорт старой формы, но в него было вписано мое имя без указания титула.

Потом он добавил: «Однажды ваш муж спас мне жизнь. Я оказался в беде, когда был капитаном артиллерии и ударил своего полковника. Меня осудили на казнь или, по крайней мере, к пожизненному заключению, поскольку была война. Как вы помните, мой брат приносил мое прошение на имя императора в вашу палату в госпитале, попросив вас переслать это князю. Ваш муж передал письмо его величеству, который со своей обычной безграничной добротой изменил приговор на понижение в чине, а позднее разрешил мне сражаться за мою страну рядовым солдатом в знак доказательства моей преданности императору. Я вновь получил звание капитана и был награжден Георгиевским крестом за исключительное мужество. Но настали плохие времена, и я вам советую немедленно уехать из Киева, хотя путешествие будет опасным, потому что притесняют и грабят даже немцев в поездах, возвращающихся на родину. А убийства стали обычной вещью».

Наконец, настал день нашего отъезда – 27 декабря 1918 года. Мои дочь и племянница вообще не хотели уезжать из России, думая, что скоро город возьмут французские войска, и мне пришлось буквально заставлять их уезжать. Дочь возражала: «Я не верю, что придут большевики, и я не хочу уезжать в Германию от дома и друзей, оставлять своего отца в Крыму!» К ним присоединилась мисс Вайз. «Когда-нибудь вы будете благодарить меня за то, что я вас увезла!» – ответила я на это. Сердце мое разрывалось на части, но я считала своим долгом не допустить, чтобы они подвергались здесь дальнейшему риску.

Чтобы продемонстрировать, насколько моя дочь была уверена, что скоро вернется, я могу упомянуть то, что она, имея несколько своих комнат (с мебелью и прочими принадлежавшими ей вещами), к сожалению, отказалась продать все это за значительную сумму. «Мы уезжаем всего на несколько недель», – заявила она. Поэтому все осталось и, конечно, было потеряно.

Принц Фюрстенберг, заменивший в австрийском посольстве графа Форгати, любезно одолжил свою машину, чтобы отвезти нас и багаж на вокзал. Но так как в поезде не было багажных вагонов, мы не смогли забрать с собой многое. Утром перед отъездом мы услышали, что банды украинских солдат грабят, стреляют и совершают акты насилия на каждом углу. По этой причине немецкий командир дал нам охрану из пяти солдат. Как ни странно, они защищали троих русских подданных, одну француженку, одну англичанку и одну чешку – а ведь все представляли противоборствующую сторону. Мы благополучно доехали до вокзала, который находился в неописуемо грязном состоянии, и с трудом отыскали свой вагон. Потом мы обнаружили, что по дороге у нас украли два чемодана.

Моя служанка, приехавшая последней, привезла с собой остатки багажа. По дороге на вокзал кто-то бросил бомбу в музей, где находились русские офицеры, и эта бомба едва не попала в машину, в которой она ехала. Несколько украинских солдат остановили машину и обыскали мою служанку, но в конце концов она уехала и добралась до вокзала в самый последний момент. Мой багаж остался на перроне, так как не было времени перенести его в вагон. И конечно, потом мы его так и не нашли.