Книга Клинки Керитона. Дорога на Эрфилар - Андрей Голышков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Кто это там? Не Куамбасова же зазноба так басит!»
Сквозь бранные выкрики и ставший при приближении отчётливым топот тяжелых сапог послышались звон металла и ржание лошадей. Небо прояснело, как по заказу, и пробившийся сквозь тучи луч Сарос высветил людей в бордовых одеждах, высыпавших во двор.
По шее Тэйда пробежал холодок.
— Санхи! — задохнулась Инирия, ошеломлённая увиденным. — Назад!
Но уйти незамеченными не удалось. Дальнейшее произошло очень быстро. Захлопали двери… из-за сарая, звеня доспехом, повалили жрецы, вооружённые балестрами и короткими копьями.
— Тут они! Держи! — истошно завопил предатель Куамбас, дав петуха. Он вылетел к коновязи и теперь указывал в их сторону, выставив перед собой обе руки. — Хватайте их! Уйдут!
Разом вспыхнула дюжина огней. Беглецы бросились назад, к лесу. Щёлкнули тетивы, зашипели первые болты, свистнули стрелы.
Тэйд нёсся что было сил, не разбирая дороги, тяжело дыша и не оглядываясь, полагаясь исключительно на удачу. Рядом сопел Саима, чуть левее, обгоняя всех, летела Инирия, петляя между деревьев. Нёт бежал последним.
— Не отставать, косолапые! — подбадривала их неутомимая кейнэйка, на ходу перебрасывая лямку сумы с одного плеча на другой.
Топот копыт сзади усилился, задрожала земля. Темноту прорезали полосы горящих стрел.
Впереди, уходя влево, мелькнула тень Инирии, за ней широкая спина Нёта, Тэйд бросился следом, поскользнулся и кубарем скатился вниз. Колючий кустарник и жёсткая трава мгновенно резанули по лицу и рукам. Кровожадные цепи вериг впились в грудь и бока. Тэйд тут же вскочил и, как ни было трудно, устремился вперёд, к ещё бóльшим зарослям, стеной стоящим поперёк намеченного пути.
Кочки, ямки, стволы и ветви. Ушибы и ссадины не в счёт — лишь бы убежать.
Продравшись сквозь заросли, они оказались в некоем подобии оврага.
— Давай, Тэйд, поднажми, — подбадривала его Инирия, слегка замедляясь, — немного ещё и уйдём.
За овражком (это им было известно из дневных похождений) лежала небольшая полянка, за ней ещё один овраг, гораздо больший и глубокий, не чета этому.
— Конному по низам ходу нет, и укрыться там, что раз плюнуть.
Погоня шла верхом и держалась в полусотне шагов позади, ближе не позволяли кусты… пока не позволяли…
Тэйд начал уставать, ноги сделались ватными, он спотыкался через два на третий. Ещё три дюжины шагов — и он уже не бежит, а плетётся, шатаясь, с трудом разбирая маячившие впереди спины друзей. Погони он теперь не слышал: уши наполнились ровным гулом вперемешку с толчками от тупых ударов крови в висках и затылке.
И тут произошло нечто совершенно неожиданное: маячившая впереди фигурка Инирии исчезла, как не было, следом пропала широкая спина Нёта… и Саимы… Тэйда охватил животный ужас, и он, собравшись с силами, бросился вперёд, голыми руками отбиваясь от шипастого кустарника. Не успев сделать и трёх шагов, он осознал, что в какой-то момент не почувствовал земли под ногами…
Мысль, как известно, летит быстрее любого действия, и за мгновение неопределённости в голову к нему успела залететь лишь одна, очень коротенькая: «Яма! Медвежья!!!» — а ещё там побывало множество образов, по большей части кровавых. Но вместо так живописно возникших в его сознании кольев, пронзающих тела его и друзей, Тэйд свалился на что-то мягкое…
— Уф, — разом вышел из Саимы весь воздух.
— Молчи, — тихо до невозможности прошептала Инирия, прижимая к себе сморщившегося от боли Тэйда. Коснулась губами его раскалённого лба. — Тс-с-с. Терпи, повезёт — отсидимся.
Тэйд и не пытался заговорить, от волнения он с такой силой закусил губу, что почувствовал во рту металлический привкус крови. Саима под ним заворочался, но вынужден был пострадать малость, исполняя роль тюфяка во всех известных смыслах.
Они находились на дне двухтонловой ямы, верх которой был плотно укрыт частоколом одеревенелых побегов малины, отчего небо над ними можно было различить лишь благодаря двум малюсеньким звёздочкам, мерцающим меж скукожившихся от холода листьев репяшника…
У настоящего воина нет учителя, кроме врага его. Только он укажет тебе, когда ты слаб, а когда силён, когда должен жить, а когда пришло время умереть.
Крэч медлил, — ждал, слушая тишину; в груди клокотало, гулко стучало в висках. Сейчас он чуял нутром: осторожность, прежде всего. Он знал, что Вейзо был здесь несколько минут назад, знал так же точно, как то, что он всё ещё Древорук, однако онталара видно не было — это щекотало нервы, и Крэчу нравилось такое, почти им забытое, колкое ощущение опасности.
Ночное зрение пока ещё не подводило его, оно не ослабевало, несмотря на годы без тренировок, и отчётливо демонстрировало окружающие предметы: стол с оплывшим огарком свечи, скамью, старую прялку в углу, сундук и дверь.
«Мне туда», — понял он, прикоснувшись к ручке. Глубоко вдохнув и отсчитав три удара сердца, Древорук открыл дверь и шагнул в темноту…
…Всё это время он исправно следил за Чарэсом. «На самом деле, — думал он раньше, — я мало чем рискую: отыщет ли северянин Тэйда, или же сам угодит в сети Вейзо — всё едино, я буду рад встрече и с тем, и с тем, как впрочем, и с обоими сразу».
Наблюдал он и за Кхардом и его синюшными ублюдками, которых тот называл скрамами, отслеживал передвижения его людей и не без уважения поглядывал в небо, где высоко под облаками кружил грозный гриф Вараш.
Ожидания Крэча оправдались: уже следующей ночью отряд ведомый Кхардом вышел на обоз, в составе которого находились и Тэйд с Саимой, вот тогда-то Древорук и понял, что за твари эти самые скрамы… Мальчишка оказался сообразительнее всех: сразу смекнул, что к чему, и, воспользовавшись его (Крэча) подарком остановил время и благополучно ускользнул от Кхарда и его косопузых тварей.
«От тебя, гадёныша мелкого, тоже ускользнул, — пожурил себя Крэч так, как когда-то в далёком детстве это делала бабуся, когда была им недовольна. Но в глубине души всё же не удержался и похвалил себя за предусмотрительно оставленную «малышам» чемирту. Тогда он не стал паниковать и суетиться без повода, скакать с вытаращенными глазами и высунутым языком по горам. — Зачем? Это проделают за меня ищейки Кхарда! Возможно, даже с бóльшим успехом».
А вот когда Чарэс неожиданно засобирался в дорогу, Крэч, ни на йоту не сомневаясь, как ему поступить на этот раз, тут же двинулся за ним следом. Его догадка оказалась верной: онталар Вейзо попался на своей неприязни к северянину, как берш на живца. Правда, сейчас этот самый «живец» пребывал (кто бы мог подумать) в весьма плачевном состоянии тела и духа, и его следовало побыстрее освободить.
«Не чужой как-никак. Враг моего врага — мой друг!» И это было правильно!
