Книга Короткое лето - Павел Корнев

Я отпустил конверт и улыбнулся.

— Ясно. Брат Петр, я подумаю о вашем предложении.

Наумов закрыл чемоданчик и спросил:

— Как я могу получить стенограмму допроса?

— С вами свяжется мой помощник, — ответил Могилевский. — Завтра или послезавтра.

— А брат Вячеслав? Вы арестуете его?

— Постановление об аресте господина Хмелева находится на подписи у заместителя Воеводы.

Наумов глянул на меня свысока.

— Подумайте о моем предложении, брат Вячеслав. Хорошенько подумайте.

Стоило лишь за представителем Братства закрыться двери, Могилевский встал и навис над столом.

— А чему это вы так развеселились, Вячеслав Владимирович? — прямо спросил он.

Я только руками развел.

— Нет, серьезно, — пристал с расспросами дознаватель. — Поделитесь.

— Элементарно, Ватсон! — не удержался я от панибратства. — Мои люди убивают старика и оставляют на месте преступления такую улику? Сами-то в это верите?

Но это была лишь отговорка. Просто я вспомнил. Вспомнил, как дядя Миша подцепил пинцетом и убрал в этот пластиковый конверт совсем другой артефакт. Маленькую черную микросхему с серебристыми ножками, как показалось мне со стороны. И ее переполняла магия, посмотрел — и будто песком в глаза сыпануло.

О чем это говорило? Я был уверен, что знаю ответ, но делиться догадками ни с кем не собирался. Этот секрет стоил слишком дорого. Ради такого можно и в камере посидеть.

Могилевский закурил, глянул на меня через сигаретный дым и спросил:

— Что украли у Братства, как думаете?

— Было бы странно, если бы я знал.

— Давайте так — вы делитесь со мной догадками, а я изменяю меру пресечения на домашний арест.

— Все это похоже на какую-то разводку, — процитировал я строчку из песни группы «Ленинград».

— Почему же?

— Вы сказали, что постановление об аресте уже на подписи.

— Совру — много не возьму. Да и что вы теряете на самом деле?

Я пожал плечами.

— Домашний арест?

— Домашний арест.

— Могу предположить, что украли у Братства блокираторы действия чарометов. Не только сертифицированных, вообще всех. В этом-то все и дело.

— Сколько блокираторов ушло на сторону?

— Полсотни.

Могилевский хмыкнул.

— Сорок три вернулись обратно, а у них подгорает, будто задницу скипидаром намазали. Нескладуха.

— Возможно, это лишь официальная версия и украли что-то еще, — пожал я плечами и напомнил: — Так что с домашним арестом?

— Ждите ответа, — фыркнул Могилевский и покинул комнату.

Ждать пришлось никак не меньше получаса. А потом дознаватель вернулся с какими-то документами в руках и первым делом уточнил, готовы ли показания.

Чувствуя неприятную неуверенность, я передвинул стопку исписанных листов на другой край стола. Могилевский наскоро просмотрел их и наставил на меня указательный палец.

— Продолжаете утверждать, будто действовали в одиночку? — прищурился он. — У нас есть свидетели!

Я поморщился.

— Ближе к делу.

Дознаватель усмехнулся.

— На имя Воеводы поступило обращение от коллектива Госпиталя, пациентом которого вы являетесь. Пишут, вы совсем плохи. Просто на ладан дышите. Просят не запирать в камеру и позволить проходить лечение. Врут ведь, да?

— У вас есть собственные специалисты, пусть проведут обследование.

— Не врут? — удивился Могилевский. — Сочувствую. То-то вы себя совсем не бережете.

— Так что с мерой пересечения?

— Учитывая обращение, готовность сотрудничать со следствием, отсутствие доказательств в причастности к убийству и отказ Братства провести оценку похищенного имущества, принято решение поместить вас под домашний арест. Подпишите.

Я подписал, и дознаватель указал на дверь. Мы вышли в коридор, и Могилевский придержал меня у лестницы.

— Два момента.

— Слушаю.

— Вы с соседом в списке Линева, я говорил? Поэтому и не закрыли. Но закроют, если появятся улики или пойдет на сотрудничество Братство. Это вам ясно?

— Что второе?

Могилевский помахал у меня перед лицом обращением из Госпиталя.

— Если я узнаю, что вы спите с кем-то из подписантов, пеняйте на себя. Отправитесь в изолятор.

— Белены объелись? — опешил я. — Вам-то какая разница, с кем я сплю?

— Мне какая разница? Я ходатайствую о домашнем аресте на основании медицинского заключения, подписанного в том числе вашей сожительницей, — это нормально вообще? Да это курам на смех! — выдал Могилевский и ухмыльнулся. — Ну и чтоб жизнь медом не казалась. Мотив к сотрудничеству со следствием будет.

— Да ладно вам…

— Я предупредил, — ответил дознаватель уже на полном серьезе. — Узнаю — закрою.

Я мрачно глянул на дружинника, но в бутылку не полез и вместо этого посоветовал:

— Проверьте финансы гравировщика. Его и родственников.

Могилевский уточнил:

— Искать что-то конкретное?

— Нет, просто предположение.

Дядя Миша не был случайной жертвой — я уже нисколько не сомневался в этом, но не располагал доказательствами, а следователь мог мою догадку подтвердить. Это бы все упростило.

— Шагайте на выход, Вячеслав Владимирович! — указал на лестницу дознаватель. — Варламов домой отвезет.

Из отделения повезли на все том же уазике, только теперь рядом с водителем сидел незнакомый гимназист с бритым затылком и в скрипучей кожанке. Мы с Варламовым тряслись на заднем сиденье.

Подъехали к бару, под удивленными взглядами посетителей прошли внутрь, и Ваня за стойкой сразу встрепенулся:

— Обошлось? — Но он сразу заметил дружинников за моей спиной и напрягся: — Или нет?

Я подошел к помощнику и негромко произнес:

— Домашний арест. Приехали оружие изымать.

Грачев с облегчением перевел дух.

— За вами числится гладкоствольное охотничье ружье и нарезной карабин сорок пятого калибра, — заглянув в бумаги, объявил Варламов. — Где они?

— Вань, сходи за двустволкой в подвал, — попросил я. — Карабин наверху. Принести? Или вместе поднимемся?

Дружинник многозначительно глянул на пивные краны.

— Можете сами. Жарко тут у вас.

Я намек понял и накачал бокал пива. Предложил и с интересом озиравшемуся по сторонам колдуну, но тот отрицательно покачал головой.