Книга Битва за Балтику - Владимир Шигин

– Жаль бедного Круза. Бедняга потерял милость и доверие государыни только из-за своей преданности делу и гнусного навета!

* * *

Итак, в преддверии решительных событий под началом принца в северной части архипелага собралось 66 судов с 880 пушками. На юге в эскадре Балле 20 вымпелов и четыре сотни пушек.

Шведы могли противопоставить этому 86 судов и 783 орудий. При перевесе наших в пушках, шведская эскадра держалась соединенно, а значит, Эренсверд мог лучше распределять огонь. Помимо этого качество шведских гребных судов, специально построенных для действий в шхерах, намного превышало качество наших наскоро сбитых из досок галер и каиков.

Обер-адмирал Эреннсверд, расставив свои суда за мелями и рифами, так же затопив в проходах несколько старых судов, чувствовал себя вполне уверенно. Свой флаг он поднял на туруме «Бъерн Иренсида», что в переводе значило «Медведь Броненосец». Почти каждый день на туруму наведывался и сам король, расположившийся со свитой на одном из ближайших островов.

Эскадра самого Нассау-Зигена по-прежнему стоял у острова Кергесари. Левым ее крылом командовал капитан 1-го ранга Слизов, поднявший свой вымпел на галере «Смелая», а правым – граф Литта, расположившийся на галере «Санкт-Петербург». Принц свой флаг держал на галере «Хитрая». Но там в основном сидела свита и хранилась канцелярия. Помимо этого на «Хитрой» поднимали молитвенный флаг на начало молитв и палили заревой пушкой. Сам же Нассау-Зиген большей частью времени пребывал на гребной яхте «Ласточка», где ему никто не докучал. Принц по-прежнему желал направить все силы шведов против слабой вспомогательной эскадры, а самому тем временем освободить себе проход в Королевские ворота. При этом ему даже в голову не пришла мысль, что шведы могут преградить путь эскадре Балле затопленными судами. Что касается самого Балле, то он в диспозиции, начертанной еще Крузом, менять ничего не стал, да и мог ли он придумать что-либо лучше!

Вокруг принца, как всегда, крутилась толпа неведомых иностранцев, которые непрерывно галдели и уничтожали винные запасы. Подхалимствуя, они неизвенно салютовали Нассау-Зигену, держа свои шпаги лезвиями к самой земле, как было положено приветствовать только особ царствующей фамилии. Принцу это нравилось. Зато наши демонстративно держали при салютациях свои шпагши на два вершка от земли, как и положено обычному аншеф-командующему, что принца бесило.

* * *

Рассвет следующего дня был встречен тройным выстрелом заревой пушки, после чего в сторону шведов двинулся отряд Слизова.

В пять утра, когда солнце уже взошло на небо и мерцало среди облаков, на «Ласточкой» подняли сигнал «Койки выносить наверх». Эскадра начала понемногу подаваться вперед. Но сигнала к атаке принц не давал, прислушиваясь к тому, что происходило на юге у Балле.

Тем временем на эскадре Балле, несмотря на легкий попутный ветер, подняли сигнал «Идти вперед завозами». Это значило, что вперед судов на шлюпках будут завозить якоря, затем их сбрасывать в воду, после чего суда на тех якорях будут подтягиваться вперед. Хождение на завозах – дело муторное и медленное, но только так можно было хоть как-то снизить риск напороться на камни. Впереди, как и обычно, двигался мелкосидящий пакетбот «Поспешный», с которого непрерывно мерили глубины. За ним в некотором отдалении шли друг за другом два бомбардирских судна – «Перун» и «Гром». На последнем – начальник авангарда Андрей Денисов. За бомбардирскими судами шли шебеки «Летучая», «Минерва» и «Быстрая». За авангардом следовала и вся остальная эскадра. Впереди был отчетливо виден остров Варисари, подле которого в линии стояли шведские канонерские лодки.

В начале десятого часа Балле поднял над «Симеоном» сигнал «Атаковать неприятеля». По этому сигналу оба бомбардирских судна отвернули в стороны, чтобы пропустив вперед шебеки, прикрыть их огнем своих мортир. С «Перуна» запустили первую бомбу на пробу. Описав высокую дугу, она плюхнулась недалеко от борта одной из канонерок чахлым фонтанчиком. В ответ шведы открыли огонь из всех свих пушек. Так началось Роченсальмские сражение.

Для Сергея Тучкова нынешний бой первый, а потому он приготовился к нему со всем тщанием. На голове у капитана форменная черная треуголка с белым бантом и новым страусиным пером, одет же он в красный бомбардирский сюртук с черными обшлагами и в красные брюки, на ногах сапоги. На левом боку шпага, а за шарфом офицерским засунута пара пистолетов заряженных, ну и, на всякий случай, за голенищем кинжал. В общем, к бою готов!

Командир «Перуна» велел Тучкову начинать бомбардировку из мортир. Матросы привычно затыкали себе уши хлопчатой бумагой, чтоб от грохота не порвало перепонки.

Первый залп… второй… третий… Однако бомбы не пролетали и половины расстояния до шведов.

– Зачем понапрасну порох тратить, ведь все равно без толку! – подошел к капитан-лейтенанту Сенявину Тучков.

– Дан приказ палить, значит, надо палить! – ответил ему Сенявин. – К тому же Балле сказал мне, что это будет его хитрость. Началом пальбы он дает понять, что уже начал сражение!

– Это действительно большая хитрость! – усмехнулся не привыкший к таким делам Тучков. – У нас в армии куда как проще!

Затем «Перун» все же подошел ближе и его бомбы и гранаты понемногу начали достигать цели.

Через полчаса наши суда, подходя одно за другим, начинали огонь. Не обошлось и без нервотрепки. При маневрировании шебека «Минерва» разрядила пушки по рангоуту своей соседки «Летучей». Оттуда ответили столь забористым матом, что на «Минерве» сразу поняли – были неправы!

О том, сколь непросто приходилось нашим морякам, писал отечественный историк В.Головачев: «Все эти суда (суда авангарда. – В.Ш.), приходя против свих мест, на ходу клали сзади себя верпы для шпрингов, потом шли далее, вступая на свои места, брали паруса на гитовы, посылали шлюпки с завозами на линию отдавали якоря и начинали бой из носовых орудий, потом они вытягивали боковые шпринги и поворачивались правым бортом к неприятелю». И все это под непрерывным неприятельским огнем.

Между тем бой все разгорался. Ветер был тих и пороховой дым быстро окутывал стреляющие суда.

Точный залп накрыл шебеку «Быстрая». Пронзительно закричали раненые. Упал командир судна лейтенант Сарандинаки, которому ядром оторвало ногу. Жестом он подозвал помощника прапорщика Ковако.

– Коля, принимай команду! – только и прошептал он.

В начале двенадцатого часа в боевую линию начали входить и суда кордебаталии: шебеки «Прозерпина» и «Белона», за ними фрегат «Симеон». Сражение становилось всеобщим. В какой-то момент, неудачно сманеврировав, приткнулся к мели бомбардирский «Гром», но вскоре, к всеобщей радости, самостоятельно снялся и снова вступил в бой.

К полудню на судах авангарда, первыми вступившими в бой, были перебиты все снасти, сбита часть пушек. А неприятельские ядра прошибали их борта насквозь. Наши каики, державшиеся на веслах, постоянно маневрировали, а потому терпели много меньше. Но и шведам досталось. Многие их суда были повреждены, а две канонерские лодки потоплены.