Книга Девяносто дней Женевьевы - Люсинда Кэррингтон

– Вы сами заставили меня раздеться, – напомнила ему Женевьева. – Вы щупали меня, как рабыню на невольничьем рынке.

– И вам это понравилось, – ответил Синклер. – Проблема в том, что вы не хотели признаваться в этом даже самой себе. Вы постоянно напоминали мне о том, что у нас чисто деловые отношения, делали вид, будто я вам совершенно не нравлюсь, будто вам нужна только моя подпись под контрактом.

Женевьева осторожно прикоснулась к его рукам.

– Я думала, что вы сами этого хотели, – сказала она. – И приняла это как должное. Я все время пыталась подавить свои чувства. Мне не хотелось страдать и мучиться от неразделенной любви. Мне казалось, что вы просто используете меня. Вы создали себе такую репутацию – репутацию человека, который любит манипулировать людьми.

– Думаю, что я это заслужил. Честно говоря, я сам придумал эту легенду, заставив всех поверить в то, что я бессовестный манипулятор. Это очень помогало мне в различных ситуациях. Люди, которые не знакомы со мной близко, обычно не знают, чего от меня ожидать.

– Вы хотите сказать, что на самом деле вы не манипулируете людьми? – спросила Женевьева, язвительно усмехнувшись.

– Конечно, манипулирую, – ответил Синклер. – Если мне это позволяют. Все люди манипуляторы. И вы тоже. Однако это, как говорится, палка о двух концах, – усмехнулся он. – Джейд Челфонт я тоже использовал, – признался Синклер, и его усмешка превратилась в широкую, радостную улыбку. – Это был классический случай. Она хотела заполучить меня. Я был бы ее первым успехом после перехода в «Лукки». Я знал, что она будет полезна мне в Японии. Джейд любезно согласилась взять отпуск на время моей деловой поездки. Ей даже удалось приобрести билет на тот же рейс, которым летел я.

– Но я думала, что…

– Вы думали, что я сам предложил ей поехать со мной? – Синклер засмеялся. – Так думали многие. Как я уже сказал, подобные слухи не испортили моей репутации – ни здесь, ни в Японии. Японцам Джейд очень понравилась. Еще бы, английский сенсей! Если бы понадобилось сражаться с мечом в руках, лучше Джейд с этим никто бы не справился.

– А как она в постели?

Он снова засмеялся.

– Вы так легко не сдаетесь, правда? Я этого не знаю. Честно говоря, мисс Челфонт вообще не в моем вкусе. Уж слишком она мужеподобная. И я уверен в том, что я ей тоже не нравлюсь. По той же самой причине. Хотя мне кажется, если бы я захотел с ней переспать, она бы мне не отказала, понимая, что может извлечь из этого выгоду.

– Вы думаете, что она лесбиянка? – спросила Женевьева.

– Я думаю, что она бисексуалка. И мне кажется, что ей больше нравятся женщины.

– По крайней мере в этом вы с ней похожи, – сказала Женевьева спокойным, бесстрастным голосом.

– Мы оба любим манипулировать людьми, – произнес Синклер. – И оба знаем об этом. – Он медленно, как бы нехотя, улыбнулся. – Однако я оказался более удачливым бизнесменом. Я подписал контракт с японцами, а Джейд упустила выгодного клиента. Такие вот дела.

– Неужели вам никогда не хотелось узнать, хороша ли она в постели? – не унималась Женевьева.

– Нет, не хотелось, – честно признался Синклер. – Ведь я никак не мог забыть, как хорошо мне было с вами.

– В постели? – спросила Женевьева, сдерживая улыбку. – Насколько я помню, мы никогда не занимались любовью в постели.

– Это легко можно исправить, – ответил он.

Синклер подошел к ней еще ближе, и она почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь. Он прижал Женевьеву к себе и поцеловал. Это был долгий и страстный поцелуй. Когда они наконец отстранились друг от друга, она почувствовала, что задыхается.

– Почему ты не делал этого раньше? – пробормотала Женевьева.

– Мне просто нужно было немного помочь, подбодрить, подтолкнуть. Дать понять, что тебе этого хочется, – сказал Синклер, и она ощутила на щеке его теплое дыхание. – Я думал, что уже никогда не дождусь этого от тебя. Во время нашего последнего свидания, когда мы сидели в машине, мне показалось, что ты хочешь разорвать наш договор. Хочешь уйти от меня. Давай посмотрим правде в глаза: каждый раз, когда я пытался заставить тебя признаться в своих чувствах, ты напоминала мне о том, что у нас чисто деловые отношения. Что это бизнес и ничего больше. Ты все время твердила об этом чертовом соглашении. Были моменты, когда я искренне жалел о том, что предложил тебе этот девяностодневный договор.

– Я боялась, – сказала Женевьева. – Мне казалось, ты хочешь заставить меня сделать что-то по-настоящему мерзкое.

– Неужели ты так плохо обо мне думаешь? – прошептал Синклер.

Когда он поцеловал ее еще раз, Женевьева полностью расслабилась. Сначала Синклер легонько потерся губами о ее губы. Потом кончик его языка, осторожно протиснувшись между ее губами, раздвинул их. Нежно поглаживая ее шею, Синклер заставил ее отклонить голову назад и поцеловал ямочку под подбородком. Потом его губы проложили влажную дорожку к уху…

– Ты считаешь меня шантажистом? – Синклер поцеловал Женевьеву в шею. – Бабником? – Он снова поцеловал ее. – Я удивляюсь, почему ты позволяешь мне делать это.

– А еще ты разбойник и драчун, – добавила Женевьева.

Удивившись, он отстранился.

– Это что-то новенькое. Меня так еще никогда не называли.

– Что случилось с Рики Крофтом?

Синклер удивленно приподнял бровь.

– А что с ним случилось?

– Говорят, что ты его избил.

– На этот раз слухам можно верить.

– Зачем ты это сделал?

– Тебе не нужно об этом знать.

– Нет, нужно, – настаивала Женевьева. – Это из-за тех порнокартинок, которые он рисует?

– Я уже говорил тебе: меня такие вещи не интересуют. Мне больше нравится живая натура.

– Рики сказал мне, что Джейд Челфонт купила несколько его рисунков, чтобы подарить тебе.

– Он выдавал желаемое за действительное. Джейд Челфонт не стала бы ничего у него покупать. Она, скорее всего, просто врезала бы ему кулаком по физиономии.

– И ты его избил, – произнесла Женевьева. – Я хочу узнать, за что. Я не поверю, будто ты набросился на Рики просто потому, что эти рисунки показались тебе пошлыми.

– Он показал мне еще одну серию рисунков… – Синклер помолчал. – Не вдаваясь в детали, скажу только, что на них он изобразил тебя. Мистер Крофт, похоже, думал, что мне будет приятно увидеть тебя, скажем так, в довольно пикантных позах.

Женевьева вспомнила, что было изображено на рисунках Рики. «Зная, как он ко мне относится, могу предположить, что он изобразил меня в самых мерзких и унизительных позах», – подумала она.

– Я его убью. – Она задыхалась от злости.

– Вот и у меня появилось желание его пристукнуть, – сказал Синклер. – Сначала мне захотелось засадить его в тюрьму, но потом я подумал, что для Рики это будет слишком легким наказанием. Я разорвал его рисунки, немного разукрасил ему физиономию и сказал, что если он еще раз намалюет что-либо подобное или расскажет кому-нибудь о том, что с ним случилось, то уже никогда не сможет рисовать. Потому что я вернусь и переломаю ему все пальцы. И буду делать это медленно, кроша их один за другим.