Книга Унция надежды - Софи Джексон

– Ты никак бежал сюда?

– Если и бежал, то что? – огрызнулся Макс. – Мне на бегу лучше думается.

Это Грейс от него уже слышала.

– И теперь, – она сердито махнула рукой, – ты явился среди ночи со своими раздумьями? Захотелось объяснить, что́ внутри разладилось и почему днем ты вел себя как редкостный придурок?

Макс тяжело вздохнул. У него даже плечи поднялись. Этот жест Грейс часто видела в начале их знакомства, когда Макс пытался совладать со своим характером.

– Ты невыносима, – пробормотал он, разглядывая свои мокрые кроссовки.

– Это я-то невыносима?! – в запале вскричала Грейс. – А ты забыл, кто недавно захлопнул дверь у меня перед носом?

Макс удивленно вскинул голову, но быстро себя обуздал.

– Я пришел сюда, чтобы сказать все необходимое. Скажу и уйду. Договорились?

– Что ж, я слушаю, – сказала Грейс, не меняя своей воинственной позы.

Грязная вода ручейками лилась на ковер.

– Да, я придурок. Не спорю. Я знаю: то, что мы с тобой спали, не накладывало на нас никаких взаимных обязательств. Все это мы обговорили еще давно. И тем не менее мне захотелось стать для тебя единственным, потому что ты этого заслуживала. – Он перевел дух и заговорил тише: – Я не просил того же от тебя. Во-первых, не ожидал, что ты станешь красоваться еще перед кем-то. А во-вторых, мне до этого нет никакого дела. – Чем больше злился Макс, тем отчетливее в его голосе звучали гнусавые интонации уроженца Бруклина. – Но я никак не ждал, что ты превратишь меня в игрушку для траханья. Я не мальчик по вызову и не заслуживаю такого отношения.

Грейс глубоко дышала, силясь успокоиться.

– Макс, я совсем не понимаю, о чем ты говоришь.

Он шагнул назад.

– Я тебя видел. – Макс впервые поднял голову. У него был вид человека, которому сделали больно. – Я видел тебя с ним. – Он облизал губы и, прежде чем продолжить, зачем-то посмотрел на потолок. – Ты смеялась… Он тебя трогал… Потом вы оба очутились здесь… В общем-то, все нормально. – Макс запустил руки в мокрые волосы и повернулся к стене. – Уж лучше бы сказала мне честно, прежде чем трахаться с этим козлом.

Грейс всматривалась в него, и все кусочки мозаики начинали складываться в общую картину. Среди жителей городка был лишь один человек, вызывающий у Макса неприязнь. Одно упоминание имени этого человека сразу же поднимало в нем волну агрессии.

– Ты видел меня с Кейлебом.

Макс кашлянул, замаскировав произнесенное сквозь зубы ругательство. Но глаза у него по-прежнему были полны боли.

– В точку!

Грейс вдруг почувствовала, как на нее навалилась усталость минувшего дня.

– Итак, ты видел меня с Кейлебом, – повторила она. – И что ты подумал? Что я спала с ним?

Макс не ответил, но вызывающе вскинул голову. У Грейс сжалось сердце. Всплеск адреналина сменился растерянностью.

– А знаешь, Макс, ты прав. Ты действительно придурок.

У Макса дернулась голова, словно ему влепили пощечину.

– Тебе больше нечего сказать? – удивился он.

Грейс покачала головой и отвернула край одеяла, собираясь лечь.

– Пожалуйста, когда будешь уходить, запри входную дверь и верни ключ на прежнее место.

– Ты что, издеваешься надо мной? – почти выкрикнул Макс.

– Ничуть не издеваюсь, – ответила Грейс, удивляясь своему спокойствию и равнодушию.

– Вот оно как, – проворчал Макс. – Ни отрицаний, ни объяснений.

Грейс медленно покачала головой. Все отрицания исходили от Макса.

– Макс, ты видел то, что хотел увидеть. И не более того. Я могла бы целый час рассказывать тебе о том, как все было на самом деле и почему Кейлеб оказался здесь, но тебе это ничего бы не дало.

– Почему ничего бы не дало? – взвился Макс.

Огонь в его глазах заставлял ее сердце колотиться с бешеной скоростью. Макс был слишком упрям, чтобы разбираться в своих чувствах. Он не замечал того, что находилось у него под носом, но понять очевидные вещи должен он сам. Любые ее попытки могли дать обратный результат. И как Грейс ни было больно, она знала: раньше времени все равно ничего не произойдет. Пусть додумывается сам.

– Неужели мои слова еще что-то значат для тебя? – спросила она.

– Да!

– Почему?

Грейс говорила так мягко и спокойно, что Макс надолго замолчал. Может, он вообще ее не слышал?

И снова молния не несколько мгновений превратила ночь в день. Гром расколол небо. Ночник предательски мигнул. По крыше застучал дождь, становясь все неистовее. Макс молча смотрел на Грейс. Его глаза медленно обретали прежний шоколадно-коричневый цвет. Сердитые морщины на лице разглаживались, и оно становилось знакомым. Лицом прежнего Макса.

Грейс облегченно вздохнула.

– Раздевайся и ложись, – сказала она.

– Что? – не сразу понял Макс, а когда понял, недоверчиво сдвинул брови.

– Ты весь промок. За окном, как видишь, репетиция конца света. Стихию ты не переиграешь. Так что останешься здесь, пока вся эта жуть не закончится.

Грейс не стала дожидаться его ответа и повернулась к нему спиной. Макс стоял не шелохнувшись.

– Макс, не валяй дурака. Ложись.

– Я не должен здесь оставаться.

– Согласна. Но я не хочу, чтобы ты уходил.

Прошло еще несколько минут, прежде чем Грейс услышала шорох снимаемой одежды, которую Макс пристроил на радиатор отопления. Бумажник и ключи он бросил на столик и наконец забрался в кровать.

– Спасибо, – прошептала Грейс.

Удивительно, но даже сейчас от его присутствия ей стало значительно легче.

– Только до тех пор, пока не утихнет гроза, – угрюмо произнес он.

– Хорошо, – согласилась Грейс, выключив ночник.

* * *

Перед рассветом она снова проснулась. В спальне было темно. Гроза ушла, но дождь продолжал стучать по крыше. Грейс со вздохом ткнулась носом в подушку. Во сне Макс пододвинулся к ней ближе, окружив собой и осторожно положив руку ей на бедро. Он всегда так делал, когда они засыпали вместе. На словах Макс решительно отрицал объятия и ласки. Интересно, он не понимал или не желал признавать, что буквально создан для того и другого?

Грейс улыбалась, ощущая, как спящий Макс дышит ей в затылок. Ночная словесная перепалка почти забылась. Ей было настолько приятно, что Макс лежит у нее за спиной, что Грейс подвинулась ближе. Она уже давно не ощущала себя в такой безопасности, как сейчас. Эх, Макс! Упрямый ты мальчишка! Говоришь одно, а чувствуешь совсем другое. Ты мне небезразличен, и я тебе тоже. Грейс отказывалась верить, что их притяжение друг к другу – всего лишь секс и больше ничего.