Книга Сила Разрушителя - Сергей Степаненко

— Не скажу. Но ты не значился в первоначальном раскладе, и теперь она не знает, как появление такого козырного валета отразится на ходе игры.

— И потому решила избавиться от меня столь экзотическим способом?

Я развел руками:

— Ничего другого мне в голову не приходит.

— Значит, надо делать ноги.

— А эти? — кивнул я на селян.

— А мама? — в тон ответил сынуля. — Нам в первую очередь ее спасать надо!

— Ром, погоди…

— Да что Ром-то?! — возмутился тот. — Эти уроды каждый год своих пацанов русалке отдавали, и нормально! А тут поди ж ты — сын старейшины! Спасайте его все! Нет уж, дудки! Не хочу я вместо него в озеро прыгать!

— Да кто ж тебе, дураку, предлагает в озеро прыгать?! — удивился я. — Придумаем что-нибудь!

— Ну думай, — фыркнул Ромка и демонстративно сложил руки на груди, — придумаешь — скажешь! Да, кстати: если надумаешь лезть сам, тоже не пущу! Пошли они все!

— Думаешь, я из любви к людям в эту авантюру ввязываюсь? Не угадал. Ты мозг включи: вместе же в карту смотрели. Слева топь, справа топь, а кто в тех топях водится, тебе уже объяснили. Даже если и нет там никого, все равно в болота не полезу!

— А к водной нечисти в пасть полезешь?

— Подавится мной местное пугало. Уж если Инг-Давриил не сожрал, то с местной нечистью как-нибудь справимся. А вот нам через озеро перебраться — позарез надо! И другой дороги нет.

— Бать, да тебе голову напекло! Отберем у местных лодку и айда!

— Лавры Ермака покоя не дают?

— Чего-о?

— А потому что утопит нас русалка как пить дать. Ты знаешь, что за твари такие — криксы? А я знаю. И деревня эта для них — как тарелка с жарким для тебя. И не важно, есть тут стража, нет ее… сожрали бы всех. А раз этого не происходит, значит, Ундина эта — хищник пострашнее ночных кошмаров. Как акула в водоеме с окунями, понимаешь? Короче, надо с этой русалкой что-то решать, и быстро.

— Ладно… — буркнул Рома, — но сначала подумай как следует.

Ободренный сыновьей заботой, я повернулся к старейшине:

— Слышишь, Йоганн! Мы тебя сейчас освободим, а потом обмозгуем, как нам жить дальше. Только без резких движений, договорились?

Тот согласно кивнул, и я принялся срезать путы навахой. Старейшина, кряхтя, сел и вперил в меня ненавидящий взгляд.

— Вот, друг, какая петрушка у нас получается, — сказал я, присаживаясь рядом. — Тебе дорог твой сын, а мне — мой. И ни за какие коврижки я его не отдам. Просек?

Старейшина горько вздохнул.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? Или твой сын, или мой. Третьего не дано!

— Ну это еще бабка надвое сказала, — я хлопнул деда по плечу, — рассказывай, как жертву приносите…

Через полчаса мы сидели за широким, чисто выскобленным столом в доме у старосты. Крутобокая Инга принесла пузатую глиняную бутыль в кожаной оплетке, три маленьких стакана и аккуратно нарезанную копченую рыбину. Все культурно, на подносе. Лишь теперь я сообразил, что именно мне напоминает рыбачья деревня. Немецкую слободу. Все так же аккуратно, все степенные и чопорные, а трудолюбивые — куда там муравьям!.. Инга расставила все на столе и вышла из дома.

— Куда это она? — удивился Ромка.

— В коптильню. Утром хороший улов был, много рыбы взяли. А здесь ей делать нечего, тут мужчины разговаривать будут.

— Учись, Ром! — поглядел я на сына. — Вот как надо жен воспитывать.

— Кто бы говорил… — фыркнул тот.

— Ладно, — переключился я на хозяина дома, — рассказывай.

Староста неспешно откупорил бутыль, разлил по стаканам мутноватую жидкость. В нос ударил резкий запах крепкого алкоголя.

— Так случилось, что семнадцать зим назад другие озера заболачиваться стали, — начал говорить Йоганн. — Это теперь вокруг нашего озера сплошные топи, а раньше все иначе было. И на тех озерах свои деревни стояли. Торговля шла, обозы с рыбой и рыбьей кожей в город шли, оттуда к нам везли лес, соль, ткани. А теперь только наша деревня и осталась.

— Как так вышло? — Я осторожно пригубил угощение: запах сильный, а вкус оказался довольно мягким.

— Как вышло? Сперва вода испортилась, потом озера ряской заросли. Да быстро так, за одну осень. Люди боролись как могли, воду от поросли очищали, колдунов приглашали, чтоб с бедой помогли справиться, да все без толку. А потом и люди пропадать стали. Сначала по одному, дальше — больше. Целые артели исчезали. Я тогда простым рыбаком был, а старостой у нас был Вилкинс. Хороший мужик, упокой Мать Манна его душу…

А как зима наступила — так и завертелось… Вурдалаки болотные отовсюду повылазили, мавки, криксы… Не пережили наши соседи зиму, никого не осталось. А по весне и наше озеро ряской затягивать стало. И люди пропадали… Видели, сколько домов у нас? А знаете, сколько заселено? Треть от силы. Остальные пустыми стоят, хозяев сгинувших дожидаются…

Вот тогда Вилкинс и обратился к Великой Матери. Уж как они там договорились — не ведомо, только вечером повел он на берег единственного сына, а вернулся один. Яремера утром бабы нашли, как стирать пошли к мосткам. Крик подняли, мужики сбежались, тело на площадь принесли, Вилкинса позвали. Тот весь день у трупа просидел, никого к нему не подпускал. А вечером ушел на берег и не вернулся. И тело не нашли. Потом объявилась Ундина, сказала: староста с ней уговор заключил на защиту селения, а взамен каждый год надо отдавать ей одного паренька.

— Вот так просто? — не поверил Ромка. — Пришла и сказала?

— Именно, — кивнул Йоганн и снова налил. — Просто пришла вечером на площадь и просто сказала. Ну, мужики ее недолго думая того… острогами закололи. А она лужей растеклась, в траву впиталась. Следующей ночью никто не спал — русалка вернулась, по дворам ходила, в двери скреблась, в ставни стучала. А утром те, кто ее заколол, в домах своих нашлись. Черные и высохшие.

— Мертвые? — уточнил я, просто чтобы что-то сказать.

Йоганн выпил, закусил рыбкой и кивнул:

— Мертвые. С тех пор так и повелось, раз в год по парню — а иначе никак.

Мы с Ромкой переглянулись, я заметил нехороший огонек в его глазах и покачал головой. Дескать, не вздумай чудить.

— Не жалко? — спросил я.

— Так не своих же отдаем, — пожал плечами Йоганн. — Рабов покупаем.

Я встал, прошелся по комнате. Вспомнился Пожиратель Снов с его жутким островом, плечи зябко передернулись. Не завидую местным: это ж надо так встрять! За оконцем, обтянутым мутным рыбьим пузырем, темнело.

— А скажи, Йоганн: если мы с вашей русалкой на этот год договоримся, ну, чтоб сына твоего в покое оставила, поможешь нам перебраться через озеро?

Староста скупо кивнул.