Книга Слепое пятно - Виктор Ночкин

— Ага, — ещё печальней согласился Костик, — непруха. Теперь до витру самостийно не пидеш, сам не зможу й ширинку розстебнуты. От беда так беда!

Вандемейер бросился перевязывать раненого, а я помог наложить жгут и потом проковылял к мёртвецам — проверить рюкзаки и карманы. Невеселое дело, но иногда приходится. Денег у мародёров при себе было немного, видимо, у них выдался неудачный сезон. Дробовик с несколькими зарядами, старенький ПММ, пара обойм да малость жратвы в рюкзаках — вот и вся наша добыча. Если, конечно, не считать все той же дрянной водки. Три бутылки! Меня куда больше обрадовали запасы воды, конфискованные у покойников. У обоих фляги были полнехоньки, да в рюкзаке оказалась пластиковая бутыль минералки.

Один пузырь тут же отобрал Вандемейер для дезинфекционных целей, у него наконец-то вышли салфеточки, так что наш врач, прежде чем пользовать Костика, аккуратно протер руки паленой «Пшеничной» — боялся внести заразу. При его недуге о такой возможности постоянно приходится помнить. Раны оказались не опасными, пули прошли навылет, не задев костей, но Костик потерял довольно много крови и рукой пока что пользоваться не мог. Конечно, когда ему наложат нормальные повязки и можно будет снять жгут, он снова сумеет самостоятельно расстегнуть ширинку — тут Тарас преувеличил свои беды… но ведь какая непруха, обе руки сразу!

Вообще-то мертвецов бы нужно было похоронить, но, ей-богу, сил у нас, троих инвалидов, не осталось. Пусть уж их кореша возвращаются и позаботятся о телах. А мы поспешно ретировались с этой полянки — и бандюков сбежавших боялись, и хищников, которых мог привлечь запах добычи.

Отмахав пару километров, мы совершенно выбились из сил. Во всяком случае, за себя я ручаюсь — выбился. Вандемейер тоже сопел, как загнанная лошадь, и кашлял, как дюжина чахоточных доходяг… Костик — тот двужильный, он бы мог и дальше шагать, но тоже вымотался порядочно, я же видел, как он бледнеет и потеет. Я уж и так, и этак старался облегчить ему груз, старался поменьше на него наваливаться, но с непривычки трудно было на костыле скакать. Наконец и он не выдержал:

— Слипый, ты, як подывыться, тоненький, тощий, а якщо на шию тыснешь, то як той слон! Ни, ты не вбырай руку, бо впадешь! Ты в ногу йды, тоди легше.

— Я стараюсь в ногу…

— Та бачу, що стараешься. Може, тебе треба до доктора? Я чув, такий доктор у Зони е, що усяку тварь приймае и ликуе. Не тильки сталкерив, а й кабаняру може выликуваты, чи бюрера навить, чи ще якусь сволоту. Може, тебе до того доктора принесты?

— Костик, Болотный Доктор — легенда. Я в него не верю.

— Тю. А хлопци казалы.

— Чего «казалы»?

— А пару раз розмовляв зи сталкерами, яких вин выликував. Кажуть, иснуе та легенда насправди.

— Это потому что они крепко веровали в Доктора, им по вере воздалось, а я не верую, и мне Доктор не поможет. Брось, Костик, болота далеко отсюда, мы скорей на КПП выйдем. А там и в больничку.

— Ты знаешь що, ты б писню якусь заспивав, щоб у ногу йты. Хоч трошки б полегшало.

И я «заспивав»:

Добрый доктор Айболит,

На болоте он сидит,

Приходи к нему лечиться,

Бюрер, снорк, слепая псица.

Всем он, как при коммунизме,

Забесплатно ставит клизмы,

Всем пропишет наркоты.

Приходи к нему и ты.

Песня помогала слабо, так что мы решили сделать привал. Выбрали подходящий пригорок, вершину которого украшали здоровенные валуны, — и расположились. Верней, упали. Местечко, как это зачастую бывает в исхоженной вдоль и поперек южной части Зоны, облюбовали уже до нас, между камней чернело кострище, вокруг были разбросаны консервные банки, окурки, порванная упаковка, гниющие огрызки и тому подобный сор. Воняет, словно помойка, зато окрестности видны словно на ладони — так безопасней. До КПП ещё километров десять, совсем немного, но устали мы до смерти. Вот передохнем, а в полдень двинем. Дотемна должны выбраться за Периметр.

Едва я опустился в вытоптанную рыжую траву и прислонился спиной к нагретой поверхности валуна, накатила такая слабость, что и руки не поднять. Рядом сопел и ворочался Костик, устраиваясь поудобней без помощи рук, у соседнего камня отчаянно кашлял Вандемейер, прижимая к тощей груди рюкзак с головами мутантов… а я наслаждался кратким бездельем и обилием солнечного света.

Но долго скучать я не стал. Едва отдышавшись, полез в КПК, что там за почта нападала? И тут же оживился Костик:

— Ну, що там? Вид Гоши е щось?

— Да. — Я прокрутил страницу, в почтовом ящике — четыре нераспакованных мейла: от Карого, от Ларика… так, Кореец… и приглашение посетить бар «Сто рентген», оживились они что-то в последние дни. Выброс, что ли, подействовал? Каждый день зовут, жить без меня не могут.

Вандемейер задумчиво подставил бледное лицо солнцу и заявил:

— Как-то даже странно… Странно видеть солнце, вдыхать свежий воздух…

Он энергично втянул носом пропитанное пылью и ароматами помойки душное марево. Улыбнулся, зажмурился и закончил:

— Странно после всех приключений вернуться в нормальный мир, где светит солнце, где приходят мейлы… где…

— Где воняют отбросы и где можно нарваться на банду отморозков, — подсказал я.

Но Вандемейер не слушал, он был счастлив. Ему вполне хватало собственных рассуждений, в собеседниках он не нуждался. Просто захотелось выговориться, это бывает.

— Знаете, пока мы блуждали по темным лабиринтам, иногда начинало казаться, что мир исчез, пропал без следа, что нет больше ничего, кроме темноты, заплесневелых подвалов, этой тишины, которая стискивает голову, как клещи.

Я кивнул — знакомое чувство, я тоже не люблю подвалов. Потом глянул Гошино письмо. Карый был, как обычно, энергичен и лаконичен: «Ладно, выбирайтесь. Меры приму. Скажете кому про Пустовара — обижусь. Чужих не надо, сам решу вопрос». Я легко представляю, чем может обернуться Гошина обида. Например, голову открутит. Или не голову.

— Ясно, — кивнул Костик.

Ещё бы не ясно! Гоша решит вопрос сам, кто бы сомневался. Прикроет историю с ограблением «Звезды», а заодно наложит лапу на добычу маленького толстенького Пустовара — шутки шутками, а ведь хабар знатный! С другой стороны, я могу рассчитывать на премию…

Я сбросил Гоше наши координаты и номер ближайшего блокпоста. Попросил, чтобы нас кто-то встретил с тачкой, мол, нам в больничку бы скорей.

Спамерскую рекламу от «Ста рентген» я, как обычно, стер, не читая. Письмо Ларика оставил напоследок. Сладкое — на третье, сперва дела. Кореец писал: «Слепой, спасибо за предупреждение. Лагерь зачистили, приходи смело». И смайлик поставил. Чувствуется, доволен. Этой историей он упрочил свою позицию лидера на Свалке. Ну что ж, пусть так. Лучше Кореец, чем какая-нибудь корыстная гнида. Я знаю, что говорю, то и дело приходится иметь дело с жадными болванами, которые захватили контроль над тем или иным приятным местечком. Кореец всяко приличней большинства.