Книга Завтра война - Александр Зорич

«То-то генерал Родригес обрадуется…»

Но эти мысли вызвали у Эстерсона неожиданно сильное отвращение. Вроде бы все так, но только… Но только ну его к черту, этого Родригеса!

«Нет, она права. Я и впрямь слишком много думаю! – решил конструктор и усилием воли прекратил свои пустопорожние медитации. – Нужно действовать, а не думать. Нужно бежать!»

Легко сказать: бежать. Что – перегрызть прутья стальной решетки? А может, лучше прорыть подкоп в бетонном полу?

Чтобы чем-то заняться, Эстерсон принялся за осмотр хлама.

Он внимательно прочел этикетки на баллонах со строительной пеной, постукал о пол волейбольным мячом (его брат-близнец остался лежать до времени за ворохом русских газет и журналов трехлетней давности), осмотрел содержимое картонных ящиков – поношенные джинсы, измазанные краской футболки, ракетки для настольного тенниса, спущенный надувной диванчик, облысевшая щетка для чистки бассейна, короче – хоть сейчас открывай секонд-хенд.

Но ни взрывчатки, ни ножовки для работы по металлу, ни даже простенькой циркулярной пилы среди хлама, увы, не обнаружилось. Таким образом, с идеей перепилить прутья тюрьмы пришлось расстаться сразу.

А замок? Может быть, его получится открыть? Хакнуть? Обмануть?

Но замок оказался целиком и полностью механический, безо всякой электроники. Хакать в нем было нечего. Требовался банальный ключ.

Тут на Эстерсона накатила усталость. Он соорудил себе лежбище из газет и журналов (пол был холодным, почти ледяным) и улегся на него, подложив себе под голову огнетушитель, обмотанный тремя парами потертых джинсов.

Он сам не заметил, как погрузился в тревожную дрему, из которой его нескоро выдернул звук шагов на лестнице, ведущей в подвал.

«Неужели так быстро прилетели, живоглоты проклятые?» – пронеслось у него в мозгу.

Конструктор мигом открыл глаза, ороговел душой и уселся на своей «постели». Вид у него был затравленный.

К счастью, это была всего лишь амазонка. Она волочила за собой по ступеням латексный матрас.

Она бросила матрас у самой решетки, буркнула что-то невразумительное и стремительно убежала наверх.

Во второй раз она тоже вернулась не с пустыми руками. А с подносом, на котором стояла кастрюлька с ароматным варевом, пачка печенья в шоколаде и пакет яблочного сока.

– Вот, ужин тебе принесла, – прокомментировала женщина. – И матрас. А то еще простудишься. Ночи холодные… в подвале-то…

– Они сказали, что приедут только утром? – поинтересовался Эстерсон.

– Они еще ничего не сказали. Тебе повезло. Или не повезло – даже не знаю.

– В каком смысле?

– Тут буря случилась. Вытяжной аэростат антенны о тучи стучит, как бараний хвост. Связи нет. Старье – давно выкидывать пора…

– В общем, вы не можете поговорить с консульством. Правильно?

– Правильно. Но ты не очень-то радуйся. К утру наверняка распогодится.

– То есть как минимум до завтрашнего полдня – я ваш гость.

– Гость – это, пожалуй, слишком. Лучше – узник.

– Ну хорошо, пусть узник, – улыбнулся Эстерсон.

По правде говоря, он был ужасно рад, что женщина его навестила. Да и грубила она теперь не в пример меньше – наверное, потому, что толстая стальная решетка позволяла ей больше не тревожиться о своей безопасности.

– А как насчет обезболивающего? – Эстерсон умоляюще посмотрел на свою тюремщицу.

– Ах да! Конечно! – Женщина мигом извлекла из нагрудного кармана инъектор из набора первой помощи и протянула его сквозь решетку.

– Спасибо!

– Скажешь еще – спасибо. За такую-то ерунду… – пожала плечами женщина.

Эстерсон немедленно воспользовался инъектором – спустя минуту режущая боль в боку начала потихоньку стихать.

– Ну как? – спросила женщина.

– Уже лучше.

– Тогда держи матрас и приятного аппетита. А я, пожалуй, пойду. Еще пожелания есть? – спросила она. И, видимо устыдившись собственной услужливости, добавила гораздо более равнодушным тоном: – Раз уж я вызвалась быть образцовой тюремщицей, придется возиться тут с тобой…

– Пожелания есть, – неожиданно для себя брякнул Эстерсон.

– И какие?

– Не волнуйтесь, совершенно невинные.

– А я и не волнуюсь. Выкладывай.

– Первое пожелание: сигареты. Я не курил с самого утра. Хотя бы одну…

– Это не проблема. Открой вон ту коробку… Не эту. Правее. Да-да, которая рядом с красным баллоном. Там должна лежать пара блоков «Тройки». Это моего мужа… И зажигалка там тоже должна быть. Верно?

– Верно! Тут одних зажигалок дюжина! – возликовал Эстерсон, сидя на корточках перед невзрачной коробкой, оказавшейся на деле подлинным никотиновым кладом. – Надо же, сообразительности не хватило этот ящик проверить! Ну кто бы мог подумать, что счастье совсем рядом! Под боком!

– Счастье – оно всегда под боком, – философично заметила незнакомка. – Нужно только научиться его находить… Ну ладно, а второе пожелание?

Эстерсон замялся в нерешительности. Но все-таки вымолвил:

– Посидите со мной хотя бы пять минут. Пожалуйста. Это ведь не очень сложно, правда?

– Не сложно, – кивнула женщина. – Только зачем?

– Зачем? – растерялся Эстерсон. – Просто так… Впрочем, я понимаю. Вас, наверное, ждут… Ваш муж, например.

Женщина ответила не сразу.

– Меня никто не ждет. Тем более – муж, – сказала незнакомка и в ее голосе Эстерсону почудились обиженные нотки.

– Извините, если наступил на больную мозоль. Я понимаю, в жизни бывает разное… Я сам, признаться, разведен. И мой развод – до сих пор не могу думать о нем спокойно…

– Во-первых, я не спрашивала вас о вашем семейном положении.

– Ура! Я ликую! Вы перешли со мной на «вы»! – с улыбкой возопил Эстерсон.

– Не дождешься. Это просто случайность! – Видимо, расстаться с амплуа грубиянки его собеседнице было непросто. – А во-вторых, мой муж никогда со мной не разводился. Он погиб. Поэтому он не может меня ждать, ясно?

– Ясно. То есть на мою вторую просьбу вы отвечаете категорическим «нет».

– Именно, – кивнула женщина. – У меня полно дел наверху.

– У меня есть еще третья просьба. Последняя. И маленькая.

– Ну?

– Скажите, как вас зовут.

– Вот уж не понимаю, зачем тебе нужно мое имя!

– Видите ли, еще в частной школе для мальчиков имени Оксеншерна меня учили обращаться к дамам либо по имени, либо по фамилии, либо по титулу. Учителя объясняли мне, маленькому мальчику Роланду, что обращаться к женщине «эй, ты!» или «извините» неприлично. Титула у вас скорее всего нет. Остаются, на ваш выбор, либо имя, либо фамилия. А можно…