Книга Черный передел - Алла Бегунова

Присутствовал при казни двоюродный брат хана, молодой человек в лиловом шелковом кафтане, и его охрана – тринадцать черкесов. Затем они уехали во дворец. Нынче ворота правительственной резиденции закрыты. Жители Бахчисарая, прогуливаясь по центральной улице и сидя в кофейнях, живо обсуждают, что теперь предпримет великая царица в ответ на столь враждебный акт.

Мрачные предчувствия терзали Анастасию.

Конечно, юные караимы не расслышали ни имен казненных, ни текста приговора, оглашенного на площади перед казнью. Невиданное зрелище ошеломило их. Они смогли рассказать лишь о деталях, запавших в детскую память: как били большие барабаны, как действовал палач и его подручные, как, встав на колени, молились несчастные, одетые одинаково – в холщевые рубахи и штаны, но без обуви и головных уборов.

Никто не спорит, виселица – принятое во всех странах наказание для шпионов, но только – во время войны. Пока же Аржанова ничего не слышала о начале боевых действий между Крымским ханством и Российской империей. Наоборот, войдя в Кефу в мае, Бахадыр-Гирей немедленно послал Веселитскому письмо, в котором заверял русского посла в вечной и искренней дружбе и приглашал на переговоры. Помалкивали и в Стамбуле насчет очередного «джихада» против неверных с Севера.

Значит, либо она не в курсе последних событий, либо все случившееся – подлая самодеятельность Казы-Гирея. Но, возможно, он следовал приказам своих шефов из «МУХАБАРАТА», чья излюбленная тактика – убийства из-за угла и публичные казни, и зверские пытки в застенках. Наверное, такова их месть за уничтоженного русскими Джихангир-агу, опытного диверсанта и умелого разведчика, давно работавшего в Причерноморье…

Однако бурный разговор о вступлении в Бахчисарай им пришлось остановить.

К Али-Мехмет-мурзе явились представители третьей силы, а именно – караимы. Эзра Мичри привел дюжину молодых мужчин в черно-каракулевых круглых шапочках и длинных кафтанах. Они заявили, что хотят стать бойцами отряда, которым командуют русские. Своего оружия у них нет, но они рассчитывают на тайный ханский арсенал. Кроме того, их вполне устроит аванс в виде двух золотых флори на каждого.

В немом удивлении Анастасия воззрилась на старшего приказчика Аджи-ага Бобовича. Он лишь застенчиво улыбнулся в ответ. Он хотел услышать похвалу из ее уст, и курская дворянка, подумав немного, сказала:

– Эзра, я восхищаюсь. Но как быть с традициями вашего народа, давно забывшего о войнах и походах?

– Тысячелетний путь не окончен.

– Куда вы хотите двигаться теперь?

– Мы видим нового колосса, пришедшего на берега Черного моря из далеких северных земель. Мы пойдем за ним.

– Вы верите в его силу?

– Да. Она безгранична.

Анастасия кивнула Мичри с улыбкой:

– Мы тоже так думаем.

– Караимы, – торжественно произнес он, – вспомнив о боевой славе предков, присягнут России с чистым сердцем о открытой душой…

Имам Тахталы-Джами, опираясь на палку и прихрамывая, шагал по горной дороге к Чуфут-кале. Кемал-эфенди давно провел полуденную молитву в храме и сейчас располагал тремя свободными часами. С утра он видел столб серого дыма над цитаделью, потом благословил на битву с неверными отряд Рамзана Аблоева, на рыси проходивший мимо мечети, потом слышал сильную стрельбу на горном плато. По его разумению, дело, угодное Аллаху, там уже свершилось. Мусульманам следовало послать в Бахчисарай курьера с известием о победе.

Но по дороге никто не проезжал. Малые или Южные ворота крепости, видные из ущелья Марьям-дере, по-прежнему были закрыты. Вместо криков проклятых «кяфиров», убиваемых доблестными воинами ислама, вместо воплей их жен, сестер и дочерей, устрашенных своей незавидной участью, на вершине горы царила тишина, весьма и весьма подозрительная для Кемал-эфенди, бывалого бойца.

Чтобы перевести дух, священнослужитель остановился. Он приложил ладонь козырьком ко лбу и снова посмотрел на черные створки ворот, возле которых торчали четыре копья с насаженными на них головами. В этот момент ворота открылись. Зеленое знамя с родовым знаком династии Гиреев заплескалось между поднимающимися отвесно серовато-желтыми скалами. Но вез его не Казы-Гирей и не Рамзан Аблоев, а байрактар Мура-бек-мурза, имаму едва знакомый. В парадном одеянии обер-офицера первой сотни конных гвардейцев Шахин-Гирея он выглядел очень нарядно: начищенный до блеска металлический шлем с павлиньими перьями, темно-синий кафтан с серебряным шарфом, красные сапоги. Лошадь под ним была превосходная и, кажется, из тех, что наемники Бахадыр-Гирея привезли в Крым с Кавказа.

Через минуты две до Кемал-эфенди дошел смысл этого явления.

Он со всех ног устремился обратно к мечети Тахталы-Джами. Помогая себе палкой, имам тормозил на поворотах, спотыкался о камни, выступающие над полотном дороги, но удерживался на ногах и продолжал мчаться вниз. На колокольне Свято-Успенского монастыря, над круто уходящей вверх лестницей, раздался громкий удар колокола.

Кемал-эфенди в бессильной злобе погрозил православному храму и, несколько опомнившись, двинулся по дороге уже не бегом, но скорым, спортивным шагом. До его дома в Салачике оставалось минут пятнадцать ходу. Оттуда он хотел послать слугу в ханский дворец и не сомневался в том, что первым сообщит Казы-Гирею об отряде численностью в пятьдесят пять солдат, верных, вроде бы, свергнутому правителю, и победоносно выходящих из Чуфут-кале, где канули без следа черкесы…

Дворецкий, зная о развлечениях двоюродного брата хана в Летней беседке с тремя наложницами, что нагими танцевали сейчас перед своим новым повелителем, не сразу решился постучать в резные двери ливанского кедра. Но панический взгляд посыльного и его объяснения с беспорядочной жестикуляцией в конце концов убедили дворецкого в важности сообщения. Секс вчетвером – это, конечно, приятно, однако жизнь дороже любых экзотических удовольствий.

Отряд крепостной стражи под командованием Мубарек-мурзы уже ломился в закрытые створки дворцовых ворот. Его подкрепляли родственники и слуги Али-Мехмет-мурзы, руководимые Бекиром. Русские, среди которых находилась и Аржанова в мужском костюме, тоже сошли с лошадей и заняли позицию за мостом, перекинутым у ворот через реку Чурук-су. Они держали наизготовку заряженные карабины и пистолеты. Но на сей раз помощь людей из секретной канцелярии Ее Величества крымским татарам не понадобилась. Черкесы открыли ворота сами.

Тем не менее Казы-Гирей был очень им признателен.

Исполняя его просьбу, подкрепленную полусотней флори, кавказцы на целых двадцать минут задержали атакующих. Двухколесная крытая арба, запряженная парой лошадей, стояла у задней калитки дворцового сада. В нее погрузили хурджины с дорожными вещами и провизией, сандаловый сундучок с золотой казной, тщательно завернутый для маскировки в татарское расшитое полотенце «юзбез». Двоюродный брат хана, переодетый в женское платье, накидку «фериджи» и чадру, отнятые у Анаит, сел в повозку, и сопровождаемый четырьмя вооруженными всадниками, покинул дворцовый комплекс незаметно.