Книга Русское братство - Николай Чергинец

— Не все процедуры можно использовать, — проговорил начальник СИЗО.

Мэр бросил на него свой тяжелый взгляд.

— Испытайте до конца все ваши процедуры, — проговорил он.

— Мы попробуем. Извините, только один еще вопрос. Я не стал бы беспокоить вас, будь это обыкновенный задержанный. Сгодились бы любые средства. Но мы здесь имеем дело с некоторым исключением.

— Исключением, — буркнул мэр города. — Ты, Гусаров, — обратился он к своему заместителю, — прокололся с этим своим эфэсбэшником… Ну что, удалась твоя задумка с журналистами, а?

— Несмотря на то что дело не пошло, как ему следовало идти, но одно из московских кабельных телевидений показало сюжет, буквально на несколько минут, о том… — стал быстро говорить Гусаров, но Рогожцев перебил его:

— …о том, как какой-то вымышленный сотрудник ФСБ, гримасничая и подмигивая в камеру, сообщил собравшимся журналистам, что на мэра Арсеньевска готовится покушение? Это ваше счастье, что до сих пор нет ни одного печатного отзыва об этой фальшивке. Ребенок догадается, что это монтаж…

— Несколько человек из центральных изданий мы обрабатываем, — заикнулся. Гусаров. — Они напишут…

— Пошел ты в баню со своими обработками! — вдруг заорал Рогожцев. — После этой пресс-конференции у меня телефоны оборвали! Прямо подкалывают: почему это у вас силовые службы пьяного эфэсбэшника показывали, который порол всякую чушь.

Рогожцев взглянул на начальника ГУВД в чине полковника.

— Поговорите вы с ним, лично. Пообещайте золотые горы… Какая ему разница на кого работать? Неужели он такой и на самом деле идейный?

Полковник согласно кивнул головой.

— А если, несмотря ни на что, он не примет все Наши предложения?! — встрял Гусаров.

— Смешной вопрос. Если бы этот вопрос задала бы мне моя жена, я бы ее понял, — сказал Рогожцев. Он поставил кулак на кулак и сделал вращательное движение. — Вот и все.

— Вы никогда не занимались каратэ?

Степаненко с удивлением глянул на эмвэдэшного полковника, который вел очередной допрос. Правда, на этот раз Степаненко доставили на второй этаж в кабинет самого начальника СИЗО.

— Знаете что, товарищ полковник, у вас нет лишнего времени, а у меня нет особого желания вести бесполезные разговоры. Я отвергаю какие бы то ни было обвинения и требую выпустить меня на свободу…

— Да подождите вы! Не разобравшись, не ответив на вопрос, начинаете ершиться. Эх, молодежь, молодежь… Хоть бы вы научились уважать старших…

— Не понимаю вас, товарищ полковник.

— А что тут понимать? Я спросил о каратэ лишь потому, что мне рассказали, как вы звезданули одному дураку-следователю. Кажется, Смирнов его фамилия. Вот слушай, — полковник понизил голос, подвинулся на стуле, чтобы придать разговору особую доверительность. — Вы рассуждайте так. Мы менты, знаем, что перед нами эфэс-бэшник, да? Да. Но не знаем, с какой целью он заслан к нам в Арсеньевен. Надо нам узнать, чего же он вынюхивал тут. Да еще без ведома собственного начальства… Надо нам подстраховаться?! На кого же вы, Степаненко, работаете?

— А вы на кого работаете, товарищ полковник?

— Скажу честно, — произнес полковник. — Все туда же… На свое начальство. Так вы не ответили на мой вопрос по поводу каратэ?

— Представим себе, товарищ полковник, что у меня черный пояс по каратэ. Дальше?

— Я, товарищ майор, старый солдат, болтовни тоже не люблю, здесь у нас есть общая точка соприкосновения. Надеюсь, наш разговор не будет бесполезным ни для меня, ни для вас. Поэтому давайте говорить серьезно.

— Я слушаю вас, товарищ полковник.

— Я предлагаю вам как солдат солдату: для общей пользы вам нужно выступить перед камерой. Мы уже сами позаботимся о месте вашего выступления… Выступить и сказать, что вы готовили покушение на нашего мэра. По указке Центра. Но, как и надлежит каждому честному гражданину, вы не согласились с мнением начальства по поводу организации данного мероприятия. И добровольно отдали себя в руки правосудия. Ну, скажете там, что вы из группы «С», словом, вам луЦше знать, какое структурное подразделение ФСБ этим может заниматься…

— Но вы, полковник, должны понять, что если я, допустим, гипотетически принадлежу к тому ведомству, о котором вы говорите, то приняв ваши условия, этим самым я зачеркну свое будущее и все свои предыдущие заслуги. И не только заслуги — меня погонят со службы, что называется, поганой метлой.

— А мы вас приютим, у нас много деловых людей, которые нуждаются в толковых командирах охранных службы. Да что я говорю, зачем вам руководить охранниками. Вы можете работать следователем в областном управлении МВД. Не хотите следователем — организуем вам лицензию как частному детективу. Это не по нутру, занимайтесь в наших краях чем хотите: туризмом, охотой, просто поживите, в конце концов…

«Черт бы меня побрал, — подумал Степаненко. — Куда я влип. Хотят окунуть меня в дерьмо с головой. Очень уж удобный случай… Майор ФСБ прокололся».

— Захотите, пишите статьи в газетах. Тут мы неволить и ограничивать вас не будем. Поле деятельности самое широкое. Будете жить у нас в области, как Суворов, автор «Ледокола», — живет в Англии. Что вам Москва? У нас почти что своя страна… Почти четыре области вместе стоят. Мы одних танков в месяц на полмиллиар-да можем продавать…

— Работнику федеральной службы предлагать такое бессмысленно, — сказал Степаненко. — Вы разве сами не чувствуете, что это очень тревожный симптом — Россия распадается на удельные княжества… На вотчины лебедей, россе-лей… Вам самим нужна ли такая Россия?

— Нам нужны мы, а не Россия, — изрек полковник. — А где будем мы, там будет и Россия.

Наступила минута неловкого молчания.

— Мы подождем, — сказал полковник. — Времени у нас предостаточно. На запрос по поводу вашего табельного оружия Москва дала отрицательный ответ. Нет такого и никогда не было… Как я понимаю, нахрен им проколовшиеся сотрудники, да?

— А не кажется ли вам, товарищ полковник, что предлагать предательство подло?!

Полковник дернулся. К лицу прилила краска.

— Полноте, майор. Вы сравниваете бараньи яйца и северное сияние… Поэтому и бросаетесь словами, которыми можно пугать разве что чувствительных барышень. Сантименты, сантименты! Вы поймите, что у вас нет другого выхода!

— Если уж вы назвали себя солдатом, товарищ полковник, — сказал Степаненко, — то и вам прямо скажу: не очень это хорошо, если солдат предлагает солдату пойти на предательство.

— Кого вы предаете? Кучку столичного дерьма, в которой по уши сидит Президент и вся его семья?

— В любом случае так солдаты не поступают, товарищ полковник.

— Я мог бы оскорбиться за тон ваших слов, но останусь верным своему уговору: мы солдаты! Это во-первых, а во-вторых, я представитель МВД, и ему по закону не рекомендуется принимать близко к сердцу самые различные оскорбительные слова, — раздраженно проговорил полковник. — Но все это имеет очень малое отношение к делу. Я хочу напомнить вам об одном: вы ошибаетесь, если думаете, что вас отдадут под суд.