Книга Всюду третий лишний - Бен Хетч

Тем не менее я все-таки обнадежила Джона. Проблема в том, что он действительно поверил этому. Он очень страдал из-за моего жестокого отношения к нему. Постепенно я стала чувствовать меньше уверенности в Карлосе и начала думать, что хочу снова вернуться к Джону, и эта мысль становилась все более отчетливой и все чаще приходила мне в голову. Я, когда была в Америке, начала общаться с Джоном по электронной почте и обещала ему, что приму решение.

Я не могу забыть об этом обещании. Дело в том, что я не хочу обнадеживать его снова, а затем снова отказывать, даже если чувства говорят мне: уходи прочь, выкопай могилу и поставь памятник своей прошлой любви.

Я уверена, что то, о чем я говорю, совершенно ясно для тебя.

Я знаю, ты намерен сказать, что все это глупости. Так почему же ты в таком случае не рассказал своей подружке об этом? Я думаю, ты, должно быть, и сам не вполне представляешь себе нынешнюю ситуацию (снова не доверяешь?).

Я не хочу видеть тебя в качестве жертвы, а себя в образе грязного страшного скорпиона, забавляющегося с каждым, кто для этого подходит. Желаю тебе хорошо встретить Рождество.

P. S. Потница на предплечье прошла, но на лице еще остались отметины: поэтому я выгляжу ужасно… до сих пор во всем теле не утихает аллергическая реакция.

24 декабря 2000 года

Два парня из Англии, которые живут в моем хостеле, начали проявлять ко мне дружеское расположение после того, как увидели на мне футболку с надписью: «Я прыгнул с парашютом над мысом Воллонгонг», а может быть, просто потому, что вокруг кроме меня никого больше и нет, но истинной причины я не знаю. Хостел практически обезлюдел, потому что все, кто в нем жил, отправились на Рождество либо домой, либо на Бонди-бич, где намечено большое гулянье. Марк и Эд познакомились еще дома и все еще принимают меня за итонца[49]из-за моего лондонского акцента. Они спрашивают, где носильщик, который таскает мой рюкзак, а говорят с деланным голландским акцентом. «Ну так шшто дшентльмены, пора пропуститьш по стаканшику „Джима Бина“».

Я подумываю о том, не взять ли мне напрокат машину и не двинуть ли в Нусу, чтобы провести Рождество с Доминик, хотя она и просила меня не делать этого. До Нусы отсюда больше 1000 километров, но я чувствую, что надо что-то делать. К тому же это в сторону Кэрнса, да и Чаббс начинает относиться ко мне с подозрением. Он оставляет для меня у дежурного в вестибюле хостела записки, в которых просит вернуть ему камеру, а когда сегодня утром, направляясь в кафе «Конго», я невзначай столкнулся с ним, он снова спросил меня, какой журнал заказал мне статью.

Я сейчас пишу эти строки, сидя в отеле «Кугги-бэй». На мысе тишина и безлюдье, «Макдоналдс» и тот закрыт. В «Паласе» отмечают канун Рождества, потягивая пиво и добавляя шипящие звуки в конце слов. В хостеле «Бичсайд» организовано рождественское угощение для сирот, стол с угощением устроен также и на игровой площадке в отеле «Кугги-бэй».

– Китш, так ты решил ехатын в Ношу или нетш? Мы с Эдом хошим знатшь.

Сиднейский рынок подержанных автомобилей и бюро проката откроются через час, поэтому у меня есть еще время для размышления. Здравомыслия больше не существует: мой мозг от жары находится в состоянии, близком к спячке, и все решения принимает сердце; оно сейчас действует, как полоумная прислуга, присматривающая за домом и принимающая чудовищно бессмысленные решения, которые мне надлежит исполнять. «Выкопать могилу и поставить памятник своей прошлой любви». Что это за чертовщина? И о чем вообще речь? У меня при себе была колода карт, и я сразу же стал пытаться снять колоду на карте Доминик. Инстинктивно я чувствовал, что Дэнни одобрил бы такой риск. Что ж, снимаю колоду еще раз!

25 декабря 2000 года

Австралия – это необъятная, пыльная, жаркая, негостеприимная преисподняя, заселенная каторжниками в пятом поколении, но маскирующаяся под цивилизованное общество под маской крикета и успехов в парной игре в теннис и бейсбол. Здесь слишком много таких, кто может убить, искалечить, поранить вас, поскольку тут это классифицируется как цивилизованное действие – у всех острые зубы или жало: у зеленых муравьев, прыгающих муравьев, огромных медуз, летучих мышей, шершней, жутких пауков, тайпанов,[50]опоссумов, – даже трава здесь может жалить. Гигантские стволы с раскидистыми ветвями, усыпанными зелеными листьями, по форме как листья липы, напоминающие сердце, но с острыми, как гарпуны, концами, вонзаются вам в руки и ноги, нанося до 1000 проколов на один квадратный дюйм, отчего вы буквально сгибаетесь пополам от боли, которая затем распространяется по всему телу и делается мучительной при любом изменении погоды.

В Австралии всегда что-то ползает по вашим ногам. В этой зараженной паразитами стране достаточно остановиться хотя бы на одну наносекунду,[51]и тут же что-то с большим, чем у вас, количеством ног пытается сосать вашу кровь, пить ваш пот, жалить вас, кусать вас или вызвать у вас анафилактический шок.[52]Например, местный паук, знаменитый тем, что плетет паутину в форме кошелькового невода: в прошлом году семь человек расстались с жизнью из-за его укусов, а десять удалось с трудом спасти. Это не обыкновенные пауки, даже с точки зрения стандартов, видоизмененных с учетом особенностей этой страны. Они могут прыгать на три фута, и, более того, они агрессивны. К ним не применимо распространенное выражение «они боятся тебя больше, чем ты их». Они не боятся вообще ничего. Они стремятся напасть. И это их цель.

Едва ли какая-либо часть страны по-настоящему заселена. Здесь как на Диком Западе. Узкая полоска населенных пунктов вдоль побережья, предназначенных исключительно для приема туристов, небольшое число промышленных предприятий, разбросано по полудюжине городов, а вся остальная территория – пустыня, в которой только и можно встретить что беззубых старателей, ищущих драгоценные металлы.

Трудно понять, зачем люди приезжают в Австралию. Их завлекают сюда, где их ждут тяжелые работы, а приманкой служат панорамные фотографии Большого Барьерного Рифа, снятые фотопейзажистом Петером Ликом через голубые фильтры в ранние утренние часы еще до того, как это место подвергнется вторжению неорганизованных туристов, хмельных после прошедшей ночи. На днях я спросил в книжном магазине туристического центра, нет ли у них книги по истории Австралии. Продавщица посмотрела на меня такими глазами, как будто я попросил продать мне пробирку с антивеществом.