Книга Акция прикрытия - Данил Корецкий

– Куда, куда! – Дежурный мичман с красной повязкой на рукаве и штык-ножом у пояса преградил дорогу нескольким матросам, пытавшимся сразу же выйти с пирса. – В душ, на переодевание и радиоконтроль!

– Да зачем оно надо... Двадцать раз переодеваться да в купалку бегать... А там вода холодная!

– Давай, давай, не умничай! – Мичман добавил несколько слов, обладающих особой силой убеждения. Нехотя матросики потянулись за остальными в санитарный блок.

Когда-то процедура выхода из зоны АПЛ была строгим и четко регламентированным обрядом. Каждый член экипажа снимал синюю робу, все шовчики которой обследовал дотошный дозиметрист, потом проходил несколько ураганных водяных заслонов, сбивающих с тела даже микронные пылинки, и вновь попадал в руки уже другого, но не менее дотошного дозиметриста и лишь после этого получал допуск к своей обычной, «чистой» одежде. Но турникет на выходе из санпропускника поворачивался лишь после третьего, контрольного, замера, столь же тщательного, как и два предыдущих. Упростить процедуру было невозможно, да это и в голову не могло никому прийти: все понимали – с атомом шутки плохи!

Теперь от всех строгостей остался только слабый душик с чуть тепловатой водой да ручной дозиметр у дежурного мичмана. Работали на лодках в обычной форме и, как подозревал Чижик, не всегда переодевались.

Капитан-лейтенант подошел к санпропускнику вплотную. Предотвратив неконтролируемый выход из радиационной зоны, мичман осмотрелся и, заметив начальника, направился к нему.

– Из районных электрических сетей приходили, – не утруждая себя докладом и приветствием, сообщил он. – Сказали, свет насовсем отрубят. За неуплату.

– Кто приходил? – неприятно удивился Чижик. – Почему я ничего не знаю? Как они прошли на территорию части?

Мичман пожал плечами.

– Я думаю, надо печки-"буржуйки" делать.

– Что? – не понял капитан-лейтенант.

– Печки, говорю. Вместо «козлов» поставить, трубу через люк вывести... Только уголь доставать придется...

– К черту все! – вслух сказал Чижик и, развернувшись, пошел обратно.

Разогреть реактор, выйти в море, нырнуть... Отключиться от этого сумасшедшего и несправедливого мира, никого не видеть и не слышать, быть самим собой и самому для себя... Разве что завернуть забрать Ольгу...

В последнее время его все чаще посещала эта безумная мысль. Увести лодку и затеряться в необозримых просторах мирового океана, как вечный скиталец капитан Немо... Он понимал, что подобные прожекты неосуществимы: «Китенок», «Раскладушка» и «Акула» находятся в таком состоянии, что вряд ли годятся для дальнего похода, к тому же экипаж АПЛ составляет свыше ста человек и один «капитан Немо» с управлением не справится, даже если привлечет к этому делу верных собутыльников Ивашкина и Петухова. И все же он продолжал мечтать, не конкретизируя практических деталей: видел себя в центральном посту управления, ощущал щекой и бровью окуляр перископа, отдавал команды безликому рулевому, стремительно уходил в глубину и ракетой выныривал на поверхность, ощущал упоение свободным поиском...

Однажды Чижик увидел цветной, очень похожий на явь сон: «Барракуда» всплыла в одном из южных морей, он в кипенно-белом парадном кителе подошел на шлюпке к песчаному атоллу, где гостя встречала целая толпа туземцев. Обнаженная по пояс чернокожая женщина поднесла ему хлеб-соль, удивленный типично русским обрядом, Чижик вгляделся и обнаружил, что у туземки Ольгина грудь и лицо чем-то напоминает ее лицо. Окружающие куда-то исчезли, на пустынном пляже он ласкал туземку, и чем откровеннее становились ласки, тем отчетливее проступал облик жены. В конце концов превращение завершилось, у Ольги снова была белая кожа и родное лицо, но парадный китель почему-то превратился в повседневную черную тужурку. Потом, как в финальном кадре приключенческого фильма со счастливым концом, «Барракуда» в надводном положении шла в океане, Ольга стояла рядом, и ветер развевал ее волосы. Капитан-лейтенанту хотелось узнать, что будет дальше, но сон прервался: в дверь заколотил помощник дежурного по части и сообщил, что в казарме произошла драка... Когда Чижик подходил к штабу, на крыльцо выскочил вестовой.

– Товарищ капитан-лейтенант, вам звонят по ВЧ из самой Москвы!

Человеку свойственно ждать перемен к лучшему. Чижик с бьющимся сердцем кинулся к аппарату. «Шелковский... Он слов на ветер не бросает... Неужели назначение на „Тигр“? Или в Главный штаб к Резникову? Да хоть куда, лишь бы вырваться отсюда... Тогда и с Ольгой проблем не будет!» – думал он на бегу.

Перед тем как взять трубку, он несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая дыхание.

– Капитан-лейтенант Чижик, – солидно произнес он и замер в ожидании судьбоносного сообщения.

– Помнишь наш разговор, сопляк?! – раздался разъяренный голос Дронова. – Думаешь, перешел во флот и старые грехи спишутся сами собой? Нет, дружок! Верлинов скоро прибудет в Россию. А ты пойдешь под трибунал, как я и обещал. Готовься лет десять просидеть на нарах!

Связь разъединилась. Чижик стоял с тяжелой трубкой в руке и оглушенно смотрел в окно. Все относительно. Та жизнь, которая еще минуту назад казалась беспросветной и непереносимой, теперь представлялась спокойной и безмятежной. Чижик чувствовал себя загнанным в ловушку, из которой нет выхода. Вдали, у пирса, чернели силуэты лодок. На расстоянии они выглядели вполне прилично, как будто были полностью готовы к выполнению боевой задачи.

* * *

Бархан Сарыкум просыпался. Посвистывали тушканчики, деловито возились в поисках пищи песчанки, стремительно брызгали по слежавшейся поверхности проворные ящерки. Казалось, мелкая живность радуется тому, что пережила самое страшное время – ночь, когда гюрзы, кобры и песчаные удавчики ищут добычу. Конечно, будет очередной закат и очередная ночь, но счастливая пустынная мелочь об этом думать не может, наслаждаясь относительной безопасностью бесконечно длинного дня.

Закопавшиеся по горло в песок Карпенко и Королев знали: чтобы дожить до заката, им надо перебить преследователей. Другого выхода нет. Еще семь лет назад было невозможно представить, чтобы вооруженная банда на территории СССР гнала более ста километров людей, имеющих отношение к специальным службам. Но сейчас простого, да и непростого человека, оказавшегося вдруг за пределами бронированного автомобиля с пулеметом, системами специальной связи и тренированными охранниками, не защищали ни законы, ни принадлежность к любым, даже самым серьезным государственным структурам, ни атмосфера правопорядка, существующая в любом цивилизованном обществе. Только сила и оружие, умение не колеблясь бить и стрелять – быстро, безжалостно, точно – способны сохранить этому человеку жизнь.

– Надо было все-таки уйти ночью, – тихо сказал Королев. – Ну и что, что здесь каждый шаг слышно за километр... Догнать нас они бы не смогли, постреляли бы на шум, только боезапас растратили...

Карпенко не стал отвечать. Пустыня – неподходящее место для ночных переходов, каких бы размеров она ни была. Особенно при такой плотности заселения опасными гадами.