Книга Священный огонь - Брюс Стерлинг

— Я думаю, что сейчас мы можем поболтать без всяких опасений.

— Почему эта ищейка явилась сюда?

— Иногда она заходит, — мрачно ответила Бубуль. — Ничего с этим не поделаешь.

Ночь выдалась холодной и тихой. Обезьяна что-то огорченно бормотала.

— Успокойся, мой Патапуфф. Будь умницей, — упрекнула Бубуль своего любимца по-французски. — Сегодня ты должен меня охранять.

Похоже, что Патапуфф понял ее слова. Он поправил свою крохотную шляпку и посмотрел со всей свирепостью, на которую был способен зверь весом в два килограмма.

Майа вместе с Бубуль вскарабкалась на конек крыши, где они с трудом примостились на узкой полосе вогнутой зеленой черепицы.

Дверка снова открылась. На крышу поднялись Бенедетта и Нико.

— Она что же, всю ночь здесь будет? — встревоженно спросила Бенедетта.

Бубуль пожала плечами и чихнула.

— Я не знаю. Ты и твои подружки так скрытны, что я не могла сказать, даже если бы захотела.

— Чао, Нико, — поздоровалась Майа. Она спустилась ниже и помогла Нико залезть на конек.

— Прежде мы близко не сталкивались, — заметил Нико. — Но помню, как вы общались в Сети. Очень забавно.

— Рада слышать.

— Я решил, что излечился от сглаза вашей подружки Клаудии. Как бы то ни было, вы мне нравитесь.

— Очень мило с вашей стороны, дорогой Нико.

— Как холодно, — пожаловалась Бубуль, крепко стиснув руки. — Конечно, глупо, что из-за вдовы мы здесь прячемся. За пару марок я бы вернулась и надавала ей пощечин.

— А почему они называют ее вдовой? — полюбопытствовала Майа. Все четверо сбились, как птички, на пике крыши. Атмосфера располагала к доверительной болтовне.

— Знаешь, для большинства женщин в определенном возрасте секс перестает что-либо значить. Но не для вдовы. Она все время выходит замуж.

— И все время выходит замуж за одинаковых мужчин, — добавила Бенедетта. — За художников. В высшей степени склонных к саморазрушению.

— Она выходит замуж за мертвецов в сорок лет, — заявил Нико. — И так всякий раз.

— Она пытается спасти бедных, одаренных ребят от них самих, — заключила Бенедетта.

— И ей это удается? — задала вопрос Майа.

— Шестеро из них уже умерли, — отозвалась Бубуль.

— Обидно, — заметила Майа.

— А я ее за это очень уважаю, — сказала Бенедетта. — Она никогда не выходит замуж за успешных мужиков. Она заботится о них, создает условия для работы.

— И каждый парень в ее постели боится умереть. Каждый! — с улыбкой произнес Нико.

Бубуль кивнула.

— Зато потом она продает их работы за очень большие деньги! Создает им репутацию. Та еще штучка! Разве ты не знала?

— Понимаю, — проговорила Майа. — В таком случае для них это последний шанс. Стоит рисковать. Благотворительность задним числом.

Бенедетта чихнула и взмахнула рукой:

— Должно быть, ты гадаешь, почему я позвала тебя сюда.

— Ну так скажи, — сказала Майа, подперев руками подбородок.

— Дорогая, сегодня мы хотим принять тебя в нашу компанию.

— Правда?

— Но сперва нам надо устроить тебе небольшую проверку.

— Небольшую проверку. Ну конечно.

Бенедетта жестом указала в конец крыши, туда, где был бар. Там возвышался широкий металлический круг плоской тарелки. Спутниковая антенна Клауса. Она находилась примерно в двадцати метрах от них.

— И что? — сказала Майа.

Бенедетта вынула из волос шпильку, нашла на ней маленькую кнопку, затем осторожно наклонилась и дотронулась до керамической поверхности черепицы. Вспыхнувшие искры взлетели вверх. Крышу заволокла тьма.

— Распишись в списке наших членов, — сказала Бенедетта и отдала Майе шпильку.

— Великолепно. Хорошая мысль. Где я должна расписаться?

— Вон там. — Бенедетта указала на спутниковую тарелку.

— Иди туда, — подтвердил Нико.

— Вы имеете в виду, что мне надо пройти по гребню крыши.

— Сообразительная, — обратилась Бубуль к Нико. Тот согласно кивнул головой.

— Значит, мне надо просто пройти в темноте по острому гребню черепичной крыши на уровне четвертого этажа, — уточнила Майа. — Вы же этого от меня хотите? Верно?

— Ты помнишь, — спокойно спросила ее Бенедетта, — свою энергичную римскую подружку? Натали?

— Натали. Разумеется. А что с ней случилось?

— Ты просила меня немного присмотреть за твоей подружкой Натали.

— Да, так и было.

— Я выполнила твою просьбу, — продолжала Бе-недетта. — Познакомилась с Натали. Она бы никогда не смогла пройти проверку. И знаешь почему? Потому что она остановилась бы на середине и поняла, что боится. Страх просто убил бы ее. От темноты и всего другого у нее сильнее забилось бы сердце, и она бы оступилась. Покатилась бы по крыше. К самому краю. Хоп-хоп-хоп — по черепице. А затем слетела бы вниз, на холодную старую мостовую. Если бы повезло, она бы разбилась сразу.

— Но поскольку ты такая же, как мы, тебе бояться нечего, — подбодрила ее Бубуль.

— Это только кажется рискованным, — подбодрил Нико.

— Если бы эта черепица лежала на земле в старом парке, по ней бы прошел любой дурак, — сказала Бенедетта. — Никто не соскользнул бы и не упал. Черепица не опасна. Опасность таится у тебя внутри. В твоей голове, в твоем сердце. Опасно твое «я», а не что-то другое. Если ты владеешь собой, то сможешь расписаться на антенне и вернуться к нам. Это так же безопасно, как попрыгать на кровати. Нет, дорогая, даже безопаснее, потому что в мире есть еще и мужчины. Но пройти под самыми звездами — что же, это в тебе есть или этого в тебе нет.

— Иди и распишись для нас, дорогая, — напутствовала ее Бубуль.

— А потом возвращайся и стань нашей сестрой, — проговорил Нико.

Майа поглядела на них. Они были совершенно серьезны. Именно это они и имели в виду. Именно так они жили.

— Что же, я не собираюсь нестись туда сломя голову, — откликнулась она, сняла туфли и встала. Хорошо, что Новак немного научил ее правильной походке. Она устремила взгляд на светящуюся тарелку и двинулась по гребню крыши. Ничто не могло ее остановить. Она была совершенно счастлива и уверена в себе. Добравшись до цели, она написала:

МИА ЗИЕМАНН БЫЛА ЗДЕСЬ

В свете звезд ее имя очень хорошо смотрелось рядом с другими именами. Она пририсовала картинку. Путь назад оказался труднее, потому что босые ноги замерзли. Черепица больно впивалась в ступни, она замедлила шаг. В голову полезли всякие мысли. Она не упадет, это уже было ясно, но ее пронзила ясная и жуткая мысль, что она может броситься с крыши вниз. В этой мысли было что-то страшно притягательное. Если она была Миа Зиеманн, как только что она о себе заявила, то эта частица Миа Зиеманн больше не находила себе покоя. Эта большая и сугубо человеческая часть Миа Зиеманн и правда устала от жизни и стремилась к смерти, хотя и опасалась ее. Но теперь она стала гораздо сильнее.