Книга Мент для новых русских - Александр Золотько

– А Нина?

– Нина вернулась и ждет вас в приемной.

– С Зеленым она говорила?

– С полминуты.

– Хорошо, скажи Нине, пусть оставит бумаги, и что там она привезла, у меня на столе… а сама может ехать. Подвезите там ее, куда скажет. Все?

– Тут… охранник явственно замялся, – к вам приехали.

– Кто?

– Ну… – стало понятно, что те, о ком спрашивает Гиря, сидят или стоят рядом с охранником, и он не может спокойно говорить.

– Хорошо, отправь их с кем-нибудь в приемную и перезвони мне. Все. – Гиря положил трубку.

Все. Приехали. Значит, несколько человек. Значит, Андрей Петрович свое обещание выполнил и прислал специалистов, мать его. И они теперь будут учить его и его людей уму-разуму. И приглядывать за всем, включая Гирю.

Гиря аккуратно поставил бутылку на стол. Поверил Зеленый или нет? А если не поверил? Ну и хрен с ним, лишь бы сделал все как нужно. Мало кому удавалось напоить Гирю до свинского состояния. Никому не удавалось.

Геннадий Федорович встал с дивана, подошел к стоящему возле стены шкафу, открыл дверцу.

– Никому нельзя верить, – пробормотал Гиря, извлекая из стоящего в шкафу видеомагнитофона кассету. – Никому.

Снова зазвонил телефон.

– Да?

– Приехали четверо, крутые. От Андрея Петровича. Похоже, со стволами. С ними пошел Колян. Я, на всякий случай, ребят предупредил…

– Нормально, – одобрил Гиря распорядительность охранника, – двоих к приемной пошли. И пусть двое посмотрят, что там перед клубом. Все.

Гиря покрутил в руках видеокассету. Ну что, Зеленый, техника – страшная сила. Вот тебе и веревочка с удавочкой, капитан. И никуда ты с нее не сорвешься.

Теперь нужно переговорить со специалистами Андрея Петровича. И это…

Гиря вынул из кармана телефон, набрал номер сотового Зеленого:

– Да?

– Ты, это… – вязким пьяным голосом протянул Гиря, – поглядывай на свой хвост… Мало ли что… Усек?

– Усек.

– Тогда – пока.

Не хватало еще, чтобы Андрей Петрович узнал, что Зеленый будет встречаться с Мехтиевым по просьбе Гири.

– Никому нельзя верить, – громко сообщил в пространство Гиря.

* * *

И снова произошло совпадение, подтверждая старую истину, что трудно быть оригинальным в вечно повторяющемся мире. Практически в ту же самую секунду капитан милиции Юрий Иванович Гринчук сказал своему водителю по кличке Браток те же самые слова:

– Никому нельзя верить.

Браток хмыкнул.

– Что за скепсис? – поинтересовался Гринчук.

– Кто б сказал, – ухмыльнулся Браток, – сами, небось, правду только во сне говорите, Юрий Иванович.

– Обижаешь, Ваня. Что за жизнь такая пошла, каждый норовит обидеть и плюнуть в широко открытую душу. Когда я врал?

– А с цыганчонком?

– А что с цыганчонком? Был задержан, уличен, можно сказать…

– Можно сказать.

– И нечего иронизировать тут, – официальным тоном приказал Гринчук.

– Слушаюсь, гражданин капитан, – таким же официальным тоном ответил Браток.

– Вот-вот, поприкалывайся мне тут еще! Каждый норовит чувство юмора проявить. Ты мне лучше, Браток, скажи, тебе ничего не показалось странным в той истории с Яковом Ивановичем Васильевым?

– Странным?

– Ну, необычным.

– А мне что, нужно за всем необычным следить?

– Нужно.

– Тогда докладаю, что за нами от самого клуба едет темно-синий «форд».

– С трещиной на лобовом стекле, – не оборачиваясь, сказал капитан.

– С трещиной, – глянув на Гринчука, усмехнулся Браток.

– Пусть едет. Подбросишь меня к Клубу…

– Куда?

– Необразованный ты человек, Браток, к Клубу, с большой буквы «К». Я выйду, а ты подъедешь к пирожковой на проспекте…

– К ментовской? Не поеду. У меня ствол в машине, нахрена мне такие манцы.

– Молодец, – одобрил Гринчук, – соображаешь. Тогда подберешь меня возле памятника.

– У бородатого?

– Да, у Карла Маркса. И ты все еще не ответил на мой вопрос, – напомнил Гринчук.

– Про странное с цыганчонком?

– Да.

– А все там странное.

– Точнее, Ватсон.

– Это же элементарно, Холмс, – Браток снова глянул на капитана и засмеялся.

Засмеялся и Гринчук.

– А если серьезно… Яша – племянник барона.

– И что?

– Ничего. Только почему он поперся один товар сдавать? У цыган все такие стремные дела делают бабы. Так?

– Так, – согласился Гринчук.

– Вот, а еще… Вы, Юрий Иванович, цыган часто задерживали? Арестовывали?

– Более чем.

– И всегда они орут, бьются в истерике, психуют. Так?

– Так.

– А Яша молчал. Перепугался, но молчал. Почему?

– Слушай, Браток, какого черта ты с урками тусуешься, давно нужно было в менты идти…

– Я еще не совсем отбитый, в менты идти.

– Н-да? – скептически спросил Гринчук, – а мне, значит, такое говорить, можешь?

– Не обижайтесь, Юрий Иванович, но я вас не понимаю. Ладно еще, если бы бабки вам платили хорошие, или, хотя бы, вовремя. А то ни дня, ни ночи… В гаишники у меня была мысль податься, так денег на вступительный взнос не было… Сами знаете, наверное, сколько нужно бабок вбросить, чтобы хорошее место получить… Вот и пришлось…

– Что пришлось? – резко переспросил Гринчук. – В шестерках у крутых мужиков бегать? Долги выбивать? Магазины громить? Под перо лезть, под пулю, если уж совсем не повезет? Что пришлось? Ты вот, Браток, скоро денег на свой бизнес насобираешь? Скоро?

– Какой там… Наверное, тогда же, когда и вы…

– Так чем твоя работа лучше ментовской? И день и ночь, и приказы придурков выполняешь, и денег все равно не хватает. И даже профессиональные заболевания у нас почти одинаковые, вплоть до цирроза печени включительно.

Браток невесело ухмыльнулся:

– Тоже самое и к вам, гражданин капитан, вам сколько лет?

– Тридцать шесть.

– И капитан. На пенсию выйдете – чем заниматься станете? Куда-нибудь в охрану пойдете? Та же работа, деньги чуть другие. И никто спасибо не скажет… Так?

– Злой ты человек, Браток.

Браток снова улыбнулся, чуть покосившись на капитана: