Книга Промышленникъ - Алексей Кулаков

– Сыр. Соленый. Называется «косичка».

– Это откуда же такое диво?

Вобла оказалась временно забыта, а подкопченная «веревка» перекочевала в крепкие мозолистые руки большого фабричного начальства.

– Иностранщина, поди?

Князь с наслаждением глотнул свежего венского лагера и принялся крушить броню раков – а заодно просвещать друга о новинках имперского сыроварения. Кое как раз недавно и при этом весьма заметно двинул вперед господин Верещагин, умудрившийся в кратчайшие сроки освоить (вернее, почти на пустом месте разработать) выделку русского аналога итальянского пармезана, а заодно и адыгейского сыра чечил и сулугуни. Причем не только освоил, но даже и прислал наиболее удачные образцы на пробу своему главному меценату, а по совместительству еще и доброму другу князю Агреневу.

– Н-да?..

С видом как минимум великомученика Григорий отщипнул пару прядок и несколько раз их жевнул. Потом отщипнул еще чуть-чуть, еще немного, еще малость – не забывая при этом время от времени недовольно морщиться и отхлебывать глоток-другой из своей кружки.

– Как поездка, командир?

– Исключительно удачно. Скоро у тебя…

Кр-ра-ак!

Рачья клешня просто-таки выдающихся размеров (ее хозяина вполне можно было назвать речным омаром) с протяжным скрипом треснула, обнажая нежнейшее розовое мясо.

– …появится заместитель по вопросам охраны труда.

Переложив на свою тарелку еще одну «веревку» и убрав с лица большую часть сомнений насчет ее вкусовых качеств, Долгин с интересом осведомился:

– Что за человек?

– Хороший человек, дельный, и предки – из служилых дворян. До недавнего времени трудился в штаб-ротмистрских чинах при штабе Отдельного корпуса жандармов, в третьем отделении. Копался в грязном финансовом белье, так сказать.

– Ты же говорил, что бывших жандармов не бывает?

– И сейчас скажу. Иван Иванович Купельников жандармом был, жандармом и остался, да только верность его принадлежит не трону или своей бывшей службе, а империи. Ей он верен, ее он любит, ради нее пойдет на все. А раз так – он наш, причем с потрохами, хотя сам пока об этом и не подозревает.

Гриша согласно кивнул, совершенно машинальным жестом отправляя в рот очередной соленый жгутик чечила. Подумал и решил уточнить кое-какие мелочи – нет, он конечно же знал, что получит на своего заместителя всю возможную информацию, да только когда это будет! А узнать хотелось именно сейчас.

– Отчего же он тогда в отставку вышел?

– Его в оную скорее выперли.

– О как?..

– Я особо подробностями не интересовался… Пока. Но кое-что все же выяснил, через Васильева. Иван Иванович во время своей службы умудрился заметить пару-тройку неприглядных делишек собственного начальства, после чего в оном разочаровался совершенно. Но тогда еще смолчал и стерпел, ибо далеко не дурак. А вот когда он раскопал нечто подобное на какую-то достаточно высокопоставленную особу, а ему не дали довести все до логического конца!..

– Правдоискателей у нас не любят, хе-хе. А сколько же ему годков, что он этого еще не понял?

– Да их нигде не любят, но ведь и совсем уж без них нельзя… А годков ему столько же, сколько и тебе, то есть тридцать один. В общем, Купельникову сначала несколько раз намекнули, чтобы успокоился. А потом открытым текстом сказали, что таких непонятливых Отдельному корпусу жандармов не надо.

– Хм. А что за высокопоставленная особа?

Александр пожал плечами, в который уже раз поправляя упорно сползающую вниз простыню.

– Кто-то из свиты великого князя Николая Николаевича-младшего, но кто именно – сие тайна великая есть.

Кр-ра-к!

Очередной речной исполин лишился своей хитиновой брони.

– Ладно. Что у тебя, новости есть?

– У меня нету, а вот Гурьян радует. А заодно сам, хе-хе, радуется своей новой игрушке – фотоаппарату.

Погрузневший от выпитого пива оренбургский казак величаво поднялся, дошагал до аккуратно уложенной (спасибо армии за правильные привычки) формы и вернулся с тонкой стопочкой фотокарточек.

– Лицо у господинчика вроде бы и знакомое, да все никак не могу вспомнить, где же я его видел?.. А ведь видел, точно.

Поглядывая попеременно то на сыр, то на командира, Гриша едва не упустил тот краткий момент, когда лицо друга хищно заострилось. И тут же расслабилось.

– Господин Генрих Нейгель, личный порученец Фридриха Круппа… Что ж, ожидаемо.

Повертев в руках остальные фотокарточки, фабрикант на мгновение о чем-то задумался. После чего положил добычу Гурьяна (и Эммы, его учительницы-напарницы) на краешек стола и кивнул на чуть приоткрытую дверь сауны:

– На второй заход?

– Это можно!

Через некоторое время, распаренные и благодушные, два друга опять уселись за небольшой столик. Жгучий сухой пар, обжигающая прохлада воды в бассейне, опять жаркий парок – напрочь выгнали дневную (а еще вечернюю и ночную) усталость, освободив место для сладкой истомы и даже (кто бы мог подумать!) некоторой неги. Которая, впрочем, совсем не мешала тихому разговору, перемежаемому время от времени небольшими глотками темного лагера.

– Так что насчет доносчика из бухгалтерии, командир?

– Ну какой же это доносчик, Гриша? Это уже полноценный вражеский шпион, можно сказать, золотая добыча любого контрразведчика. М-да. Письма его у тебя?

– Так точно.

Согласно кивнув, Долгин совершенно нечаянно зацепился глазами за длинные плети «косички» на столе. Поводил головой, выбирая между нежно-коричневым сыром, золотистой воблой и ало-красными раками, и не поленился дотянуться до остатков изрядно погрызенной «веревки».

– Завтра утром занеси мне любое из них.

Главный инспектор чуть было не спросил, почему любое, но вовремя вспомнил, что работает на друга один литвин с очень интересными каллиграфическими талантами. Вспомнил и промолчал.

– Далее. Выбери среди ребят двоих-троих с явным актерским талантом, подготовь реквизит по варианту три и будь готов убедить нашего шпиона к самому плодотворному сотрудничеству.

– Всегда готов, командир! Кхм. А после, как мы с ним посотрудничаем, может, его… того, ненароком?

– Боюсь, он и этого не переживет.

– Какая жалость.

Синхронно улыбнувшись, приятели в очередной раз убавили уровень пива в своих кружках.

– А после того как мы порадуем Нейгеля небольшим театральным представлением, можно будет заняться и остальными. Примерно через месяц, а может, чуть раньше.

– Угу-м.

Очередная порция сыра помешала Григорию ответить более внятно.