Книга Богоматерь лесов - Дэвид Гутерсон

Отец Коллинз поставил чашку на столик, отпер дверь и придерживал ее открытой, наблюдая, как из фургона вышла сначала Кэролин, а потом выбралась духовидица, закутанная в одеяло. Тем временем машины быстро заполняли стоянку, из них один за другим вылезали возбужденные паломники. Отец Коллинз узнал угрюмых телохранителей, которые ревностно несли ночную вахту, пока он тщетно пытался сблизиться с Энн из Орегона.

— Мое почтение, — сказал он. — Добрый вечер, Энн. Добрый вечер, Кэролин. Боюсь, остальным придется остаться снаружи. В этот час церковь закрыта. У нас не богослужение.

— Церковь открыта всегда, — сказала Кэролин. — Она принадлежит народу.

— Мы не социалисты, — возразил отец Коллинз, — и это не общественная собственность.

— Очень жаль.

— Тем не менее.

Лихорадка духовидицы превратилась в озноб. Ее трясло, бледные губы дрожали. Потускневшие глаза были распахнуты точно у рыбы, выброшенной на песок.

Кэролин обняла Энн за плечи.

— Я подумывала, — сказала она, — а не отправиться ли нам прямо в больницу, минуя церковь. Но я не знаю, где ее искать.

— Прошу вас, проходите, — отозвался отец Коллинз. — Энн, ты плохо выглядишь. Позволь мне отвезти тебя к доктору.

— Церковь, — ответила она безо всякого выражения. — Мы должны начать строить церковь.

Он пропустил их внутрь и закрыл дверной проем своим телом. Это требовало определенной отваги, и он немного воспрянул духом.

— Храни вас Господь! — воскликнул он. — Всех вас. Вы можете оставаться здесь. На стоянке. Сколько пожелаете. Благослови вас Бог!

Он проворно захлопнул дверь и задвинул засов. Два телохранителя приникли к окнам, он учтиво помахал им рукой и неопределенно улыбнулся.

— Я заварил чай, — сказал он Энн. — А у меня в офисе есть кушетка. Там ты сможешь прилечь, а чтобы тебе было удобно, я принесу подушку.

— Чай и кушетка, — сказала Кэролин. — Может быть, заодно уж вызовете врача?

— Мне не нужно врача, — сказала Энн.

Одеяло, в которое она завернулась, придавало ее облику нечто библейское: еврейка, закутанная в шаль, нищенка из Галилеи, крестьянка из Иерихона, обессиленная мадианитянка у колодца. Одновременно в ней было что-то средневековое, монашеское, — одеяло, скрывающее бледное, изможденное лицо, напоминало власяницу. Ее изнуренный вид заставил отца Коллинза вспомнить сначала об одержимости дьяволом — под глазами Энн появились темные круги, — а потом о мучениках.

— Сюда, пожалуйста, — сказал он. — Вперед по коридору.

— Да благословит вас Пресвятая Дева, отец.

— Я принесу чайник, — ответил он.

Отец Коллинз принес на подносе чай и чашки с блюдцами, точно они собрались исключительно ради чаепития. Его брат во Христе с фальшивой любезностью предложил отрегулировать радиатор, чтобы в офисе стало потеплее. Он нагнулся и принялся изучать термостат через свои бифокальные очки. Отец Коллинз заметил, что за время его недолгого отсутствия отец Батлер решил сменить тон. Елейный голос священника был исполнен притворного сочувствия к расхворавшейся девушке, хотя на деле этот человек был коварным, лживым и лицемерным.

— Жар, — сказал отец Батлер, — помогает организму справиться с болезнью. И если жар не слишком сильный, он даже полезен.

— Вы врач? — спросила Кэролин. Она устроилась на кушетке рядом с Энн, поджав одну ногу — небрежная поза мужчины. — Врач, сыщик и священник?

Отец Батлер улыбнулся, опустился на колени и выставил термостат на более высокую температуру.

— В странах третьего мира волей-неволей становишься мастером на все руки, мисс Грир. Я и механик, и электрик, и водопроводчик, и социальный работник, и тренер по футболу.

— И к тому же охотник за ведьмами, — добавила Кэролин. — Вы забыли основную специализацию.

Отец Батлер шумно вздохнул, выражая свое недовольство.

— Зря вы так, — сказал он. — Это несправедливо. Я просто выполняю свой долг. Моя обязанность — расследовать историю, которую изложила Энн.

Отец Коллинз, разливая чай, не удержался:

— Ваш рассказ вызвал у нас искренний интерес, — сказал он. — У нас нет предубеждений. Никакого предвзятого отношения. Мы хотим одного — выяснить истину. Только истину и ничего более, Кэролин. И это не допрос. И уж конечно не охота за ведьмами.

— Что ж, — сказала Кэролин, — вы уж как-нибудь разберитесь между собой. Или это добрый следователь и злой следователь?

Отец Коллинз принялся распределять чашки. Духовидица нагнулась, сбросила промокшие кроссовки и спрятала ноги под одеяло. Повозившись, она уселась в позе лотоса, отец Коллинз видел это по ее коленкам, торчащим под одеялом. С чашкой и блюдцем в руках, закутанная одеялом с головой, она была похожа на хрупкого свами, который дает интервью Би-би-си.

Отец Батлер в порядке односторонней агрессии оккупировал стол отца Коллинза. Он взял ручку и принялся рассеянно вертеть ее в руках.

— Иногда, — сказал он, — я пользуюсь магнитофоном, но, полагаю, в данном случае такой необходимости нет. Наша беседа будет носить неофициальный характер.

— Отлично, — усмехнулась Кэролин. — Мы просто обменяемся кулинарными рецептами. Или поболтаем об одноразовой посуде.

Отец Батлер сурово посмотрел на Энн.

— Возможно, вы помните слово, что я употребил утром, определяя процесс, которым я занимаюсь? Процесс, который Церковь по праву считает необходимым. Он называется распознавание, Энн, и его цель, как я уже говорил, определить подлинность ваших утверждений.

— Она очень больна, — сказала Кэролин. — Я…

— Это слово означает отличать или отделять одно от другого. Здесь очень важно не ошибиться. Моя задача — отделить правду от вымысла, галлюцинации и миражи с одной стороны и подлинное явление Девы Марии — с другой. И если мы действительно имеем дело с видением, что встречается нечасто, я должен определить, является ли оно боговдохновенным по происхождению или это ухищрения дьявола.

Энн ничего не сказала. Она сидела с чашкой на коленях, как монгол перед юртой. Отец Коллинз удовлетворенно отметил, что, судя по загадочному выражению ее лица, красноречие ее инквизитора расходовалось впустую, не достигая цели.

— Святой Иоанн Креста, — продолжал отец Батлер, — предостерегал нас, что подобный опыт нередко порождают силы зла, если нельзя доказать обратное.

— Я все понимаю, — сказала Энн, — и с удовольствием отвечу на ваши вопросы.

— В самом деле? Зачем вам это, Энн?

— Ваши вопросы ведут нас в нужном направлении, святой отец. Потому что Пресвятая Дева упоминала и вас. Известно вам это или нет.

В лице отца Батлера не дрогнул ни один мускул.

— Поймите, что при самом благоприятном исходе — самом благоприятном — откровения такого рода не имеют для Церкви особого значения. Даже если я признаю ваши утверждения истинными, они никогда не войдут в канон, не станут догматами католической веры, а останутся лишь эпизодом, который благочестивый католик будет считать вероятным. Осторожное допущение вероятности — именно такова позиция папского престола в отношении Бернадетты Лурдской, святой Хильдегарды Бингенской, святой Бригитты Шведской, святой Катерины Сиенской и множества других святых — не стану утомлять вас перечислением имен. Церковь допускает, что эти видения были подлинными. Только так. И не более. Даже если речь идет о святых. Вам следует представлять возможные перспективы.