Книга Только любовь - Элизабет Лоуэлл

– Да.

Тыльной стороной пальцев Бич легонько коснулся пылающих щек Шеннон. Затем кончики пальцев дотронулись до губ и наконец до пульсирующей жилки на шее.

– Время идти, – сказал необычно взволнованным голосом Бич. – Краубейт навьючена.

Шеннон резко повернулась к Бичу.

– Но я думала, что ты не уедешь до того, как они найдут золото, – побелевшими губами произнесла она. На ее лице появилась гримаса боли.

Бич обнял девушку и прижал к груди. Ее боль он чувствовал, как свою.

– Шеннон, – зашептал он ей в волосы. – Я не говорил тебе, что уезжаю. Я говорил, что надо ехать к хижине и заняться охотой.

Некоторое время Шеннон крепко обнимала Бича. Затем она отодвинулась и выдавила из себя некоторое подобие улыбки.

– Да, конечно, – проговорила она, уклоняясь от проницательного взгляда Бича. – Очень глупо с моей стороны… Не знаю, о чем это я вдруг подумала…

Но Бич совершенно точно знал, о чем подумала Шеннон. Его самого мучила мысль о его скором отъезде.

«Я не хочу сделать ей больно.

Я не могу остаться.

Господи, и зачем я вообще появился в долине Эго? Раньше я и предположить не мог, какую боль может причинить один человек другому.

Не знал я и о том, как женщина может кричать, не издавая ни звука… Сердце разрывается при виде этих скорбных глаз».

Вслух же Бич сказал:

– За последние дни ты уже хорошо научилась выслеживать оленя. К тому времени, когда олени и лоси начнут покидать высокогорье, ты станешь заправским охотником.

Но это было совсем не то, что хотела услышать Шеннон и в чем она сейчас больше всего нуждалась. Бич подстрелил много дичи и для Шеннон, и для Чероки, и голодная смерть зимой ей не грозила. Сейчас большая часть оленины находилась у Чероки и коптилась на медленном огне.

– Заправским охотником… Да, конечно, – с рассеянной улыбкой согласилась Шеннон. – Надо вместе попробовать… Попрощаемся с Рено и Евой сейчас или они придут ко мне, прежде чем вы трое навсегда уйдете?

– Шеннон, – голос у Бича внезапно дрогнул. Он проглотил комок, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшими эмоциями.

– Рено и Ева очень любят тебя, – произнес он наконец. – Они будут счастливы, если ты навестишь их.

– Да, конечно, – в третий раз прозвучали из уст Шеннон одни и те же слова. И в третий раз эти слова ровным счетом ничего не значили.

– Так ты навестишь?

– Навестишь? Кого?

– Рено и Еву.

– Не беспокойся, – нейтральным тоном проговорила Шеннон. – Ты не споткнешься через меня, если вздумаешь после странствий повидать близких.

– Да я совсем не это имел в виду!

– Разве? Ну а я имею в виду именно это.

– А как в отношении Калеба и Виллоу? – не сдавался Бич. – Ты и от них хочешь убежать?

Шеннон посмотрела на Бича прищуренными глазами:

– Это твоя родня, а не моя. И я не убегаю, а возвращаюсь к себе домой.

– Черт возьми, называть эту хибару домом, – процедил сквозь зубы Бич.

– Для меня это дом. И что бы ты ни говорил, я не изменю своего решения… Так что принимай все как есть.

Как, скажем, я приняла то, что ты уйдешь в любой момент, когда тебе подскажет совесть.

Шеннон отвернулась от Бича. Она молча наблюдала за двумя людьми, которые двигались, как единое целое, по крутому неровному склону. Позади Рено и Евы чернел вход в туннель. Именно отсюда они начали тщательно прочесывать местность.

Бич тоже наблюдал за ними. На скулах его играли желваки, он все не мог успокоиться из-за того, что Шеннон упрямо не желала покинуть место, где жить, по его разумению, ей одной было небезопасно.

Тем не менее Бич ничего с этим не мог поделать, как и не мог сделать так, чтобы глаза Шеннон не глядели печально.

– Уже поздно, – прервал наконец молчание Бич.

Шеннон кивнула, не отводя взгляда от замысловатого танца испанских стрелок, от мужчины и женщины, которых соединяли в единое целое не только хитроумные стержни, но и любовь.

Шеннон чувствовала, как любят друг друга Рено и Ева, и это отзывалось болью в ее сердце. У нее никогда не будет ничего подобного. Бич уйдет и унесет с собой ее любовь… И никогда не вернется назад.

«Я никогда не возвращаюсь на одно и то же место».

– Потребуется некоторое время, чтобы найти золото, – сказал как можно более ровным голосом Бич. – У нас есть много более полезных дел, чем наблюдать, как работают Рено и Ева.

– А сколько времени это займет?

Бич ответил не сразу. Его поразил глухой безжизненный голос девушки. Если раньше в нем слышались озорство, надежда, то сейчас он был совершенно лишен эмоций.

– Возможно, несколько дней, – ответил Бич. – Не так-то просто и довольно утомительно иметь дело с подобными стержнями.

– Дней…

Это слово Шеннон не произнесла, а выдохнула, и Бич понял, что она надеялась на несколько недель, возможно, месяцев…

Может быть, на то, что это продлится до первого снега, когда закроются все проходы к ручью Аваланш-Крик.

– В таком случае ты прав, – сказала Шеннон. – Мы не должны тратить время на то, чтобы любоваться ясным небом, или собирать цветы, или играть с Красавчиком, или держаться за руки, или лежать рядом ночью и притворяться, что завтра никогда не придет…

– Шеннон…

– Нет-нет, – не позволила Бичу прервать себя Шеннон, – помолчи… Ты прав. Нам пора отправляться…

– Проклятие! Ты все таким образом поворачиваешь, словно я прямо сейчас хочу проститься с тобой! Это не так!

– Может, так будет даже лучше.

– Ты хочешь этого? Хочешь, чтобы я ушел прямо сейчас?

– Чего я хочу? – Шеннон принужденно засмеялась. – Какое это может иметь значение, чего я хочу?

Внезапно из ее глаз брызнули слезы.

– Шеннон, – шепотом проговорил Бич. – Он дотронулся до ее щеки. – Сладкая девочка, не плачь…

Шеннон отшатнулась от Бича так резко, что едва не упала.

– Не трогай меня! – крикнула она.

– Ноя…

– Если ты станешь меня трогать, – перебила его Шеннон, – я и в самом деле заплачу, и от этого нам обоим станет тяжелее.

Он наклонился и поцеловал ресницы, сквозь которые уже поблескивали слезинки.

– Давай, поплачь, сладкая девочка… Поплачь как следует, от всей души… Ради нас обоих.

Трепет пробежал по телу Шеннон. Она находилась в объятиях мужчины, который жалел ее, защищал ее, хотел ее. Но… любил только солнечные восходы, которых еще не видел.