Книга Таня Гроттер и ботинки кентавра - Дмитрий Емец

Тонкое лезвие перочинного ножа деловитопотянулось к венам на Танином запястье. Но прежде чем Гуннио сделал надрез,вновь зашуршал голос:

«ПОГОДИ! СТАРИК ДОЛЖЕН УВИДЕТЬ, КАК ЕГО ВНУЧКАПЛАТИТ ДОЛГИ. ПУСТЬ ОН САМ НАПЬЕТСЯ КРОВИ ВМЕСТЕ СО МНОЙ! ЭТО СДЕЛАЕТНЕВЫНОСИМОЙ ЕГО ЖИЗНЬ В ПОТУСТОРОННЕМ МИРЕ! БРОСЬТЕ В ЧАШУ ЕЕ МЕДАЛЬОН! НУ ЖЕ,РАБЫ, СДЕЛАЙТЕ ЭТО, А ПОТОМ МЫ ПРИКОНЧИМ ОСТАЛЬНЫХ!»

– Давайте я брошу! Я хочу жить! Я всесделаю, все! Я тоже раб! – ломким голосом крикнул Ягуни, не отрываяпугливого взгляда от Гробулии, Урга и И-Вана, неподвижно лежащих на полу.

Он единственный держался пока в стороне и дажене помогал И-Вану, когда тот боролся с Шурасино за нож.

– Ты? Ты? – не поверила Таня. –Нет, только не ты!

Ягуни всем своим выразительным лицомизобразил, что она задает дурацкий вопрос.

– Прости меня, папочка мой дедуся! Язнаю, что виноват, но ты же все равно умрешь! Почему бы мне не спасти себя?Стихиарий, почему ты молчишь? Я хочу жить! – сказал он.

Грязное полотенце колыхнулось с небрежнымпревосходством.

«ТАК И БЫТЬ! ТЫ МНЕ НЕ НУЖЕН! НО… ГУННИО,ПУСТЬ ОН ВОЗЬМЕТ МЕДАЛЬОН! ЭТО БУДЕТ ЕГО ПЛАТА ЗА ЖИЗНЬ!»

– Спасибо! Спасибо! – Ягуниподскочил к Тане и решительно сорвал с нее медальон.

И-Ван, с трудом приподнявшись на локтях, спрезрением наблюдал за ним.

– Ты действительно хочешь это сделать? Натебе же нет браслета! – с трудом выговорил он.

– Нет. Но я не хочу оставаться здесь! Нехочу сдохнуть в этом гнилом лесу! Разве ты не слышишь, как тут пахнетмертвечиной? – озираясь, нервно сказал Ягуни.

– Трус! – бросил И-Ван.

– Дурак! Прав тот, кто останется жив!Живая собака лучше мертвого льва! – убежденно крикнул Ягуни.

Вид сломавшегося фокусника был жалок. Онприжал руки к груди, точно боялся расстаться с медальоном. Слезы дрожали у негона глазах.

«ДАВАЙ МЕДАЛЬОН!» – нетерпеливо произнесСтихиарий.

Ягуни еще раз, словно борясь с собой, прижалмедальон к груди, а затем, шагнув, кинул его в чашу. Облезлый талисман дваждызвякнул, ударившись о дно.

«ТЕПЕРЬ ФЕОФИЛ УВИДИТ, К КАКОЙ МУКЕ ПРИГОВОРИЛСВОЮ ДЕВОЧКУ! МНЕ ЖЕ ПОРА ПОКИНУТЬ ЭТОТ МИР!»

– Постой! Только один вопрос! Зачем нужныбыли пятеро? Зачем Гуннио, Шурасино, Ягуни, Гробулия? Зачем И-Ван? Неужелинельзя было заманить и убить меня одну? Подослать ко мне убийцу, как в первыйраз! – крикнула Таня.

«С ЭТИМИ СТАРЫМИ ЗАКЛИНАНИЯМИ НЕ ВСЕ ТАКПРОСТО. ДУМАЕШЬ, ЗАЧЕМ МНЕ НУЖНЫ БЫЛИ ИМЕННО ЭТИ ЧЕТВЕРО? СМЕХ ЯГУНИ, СИЛАГУННИО, ТЕМПЕРАМЕНТ СКЛЕППИ, УМ ШУРАСИНО… НЕ ЭТО ЛИ ИХ СТЕРЖЕНЬ? ГЛАВНОЕ,ВОКРУГ ЧЕГО СТРОИТСЯ ВЕСЬ ХАРАКТЕР? И ВСЕ ЧЕТВЕРО ИЗМЕНИЛИ ТЕБЕ, ДАВ ЭТИМ САМЫММНЕ ВЕЛИКУЮ СИЛУ И ВОЗНАГРАДИВ МЕНЯ ЗА ГОДЫ ЗАТОЧЕНИЯ!»

Прозрачное полотенце метнулось к ботинкам, аот них к белому пламени, зашипевшему при его приближении.

«ДАВАЙ, ГУННИО! ПЕРЕРЕЖЬ ЕЙ ВЕНЫ! КРОВИ!» –крикнул Стихиарий.

Нож коснулся Таниного запястья, кольнул его,но как-то неуверенно. Неожиданно Таня ощутила, что пальцы рядового Гунниоразжимаются и перочинный нож выпадает. Ошарашенно моргая, Гуннио смотрел насвой браслет, пузырящийся старой ржавчиной. Весь холод и весь жар ушли из него.Теперь это была лишь безделушка. Внезапно поняв это, Гуннио отпустил Таню,схватился за браслет и, решительно сломав его, бросил на пол.

– Прости! Ты даже не представляешь, какэто, когда в тебе копошится ледяная змея… Ты сам не принадлежишь себе! –виновато сказал он Тане.

Шурасино уже помогал подняться Гробулии.Склеппи изумленно крутила головой, точно не совсем понимала, где она находится.Однако взгляд ее становился все более осмысленным.

Прозрачное полотенце взметнулось над чашей.

«ПРОКЛЯТЬЕ! КУДА ПОДЕВАЛАСЬ МОЯ МАГИЯ?» –прошипел Стихиарий.

Ягуни поднял голову и лукаво улыбнулся.

– Монетка торговца овощами, – сказалон негромко.

– Какая монетка? – не поняла Таня.

– Позеленевшая медная монетка, на которуюне купишь даже куска хлеба, которая отнимает всю магию. Я приклеил ее смолой кмедальону. А теперь надо действовать, пока Стихиарий не разобрался, что кчему! – шепнул Ягуни.

– Так, значит, ты не предатель? –ошарашенно спросил И-Ван.

– Сейчас получишь в нос еще раз! Но ужеот меня! – рассердился фокусник и маг.

Он так искренно негодовал, что Тане захотелосьрасцеловать его в обе щеки, однако первой это сделала Склеппи, вызвав дикуюревность Гуннио.

«ОБМАН! ВЫ ОДУРАЧИЛИ МЕНЯ! НО ЭТО БУДЕТНЕДОЛГО! НИЧТО НЕ В СИЛАХ МЕНЯ ОСТАНОВИТЬ!» – загрохотал Стихиарий. Теперь егоголос звучал так, что у Тани едва не лопались барабанные перепонки.

Чаша начала дрожать. Ее руны окуталиськрасноватым свечением. Стол под ней заходил ходуном. Медальон Феофила Гроттерас приклеенной к нему смолой монетой запрыгал внутри, зазвенел, точно чашастремилась во что бы то ни стало избавиться от него.

«ПРОКЛЯТЫЙ МЕДАЛЬОН! СЕЙЧАС Я СНОВА ПОЛУЧУСВОБОДУ!»

Чаша дрожала как безумная. Даже контуры еесмазывались.

Гуннио шагнул к чаше, стремясь удержать ее, нокрасноватое свечение отбросило его в сторону, не давая приблизиться к ней и надва шага. Медальон подпрыгнул почти до края чаши и лишь чудом соскользнулназад. Впрочем, это чудо легко объяснилось, когда Ягуни вытер пот со лба ислегка расслабился. Ему всегда неплохо давался телекинез мелких предметов.

– Давайте прикинем… Что может изгнатьзлого духа, кроме крови? Любовь, не так ли? – спросила Гробулия.

Внезапно Склеппи вспомнила все: снежнуюмосковскую зиму, голубей у мусорного бака, вспомнила даже кисловатый запахборща в подъезде. Память вернулась к ней и захлестнула сладкими детскимивоспоминаниями. Ее рука сама собой скользнула в карман, ощутив ободряющее тепловарежек на резинке. Ни разу Гробулии не удавалось досмотреть сон до конца. Всевсякий раз заканчивалось яркой белой вспышкой. А тут увидела все снова, да ещенаяву.

– Нехороший Стихиарий! Ты делалГробушечке больно, но Гробушечка прощает тебя! Кроме крови, тебя может изгнатьтолько любовь, не так ли? – ласково, точно обращаясь к другу, сказала она.

Сама не понимая, кто и что заставляет ее такпоступать, Склеппи достала варежки и одним легким точным броском закинула их вчашу. Они скользнули по ее краю и упали внутрь. Дрожь чаши заметно ослабела. Красноватоесвечение чуть побледнело.