Книга Мозг Кеннеди - Хеннинг Манкелль

Он постучал в дверь так тихо, что Луиза едва расслышала. Открыв дверь, она не увидела в коридоре никого, кроме Кристиана Холлоуэя. Он улыбнулся и вошел.

— Когда-то эта гостиница была любимым пристанищем южноафриканских туристов. При португальцах Мозамбик представлял собой рай на земле. Пляжи, рыбалка, тепло, не говоря уже о юных девушках, которые стоили сущие гроши. Теперь это почти исчезнувшее воспоминание.

— Мир все-таки иногда становится лучше.

— Смотря кого спрашиваешь.

— Я спрашиваю, кто вы, что вами движет?

— Поэтому вы все время возвращаетесь?

— Однажды сюда приехал мой сын Хенрик. Вам это известно. Потом он вернулся домой в Швецию и умер. Это вам тоже известно.

— Я уже выразил соболезнования. Но думаю, к сожалению, горе нельзя ни с кем разделить. В горе человек одинок, как одинок и в смерти.

— Почему мой сын умер?

Он не смешался. Взгляд остался ясным, смотрел на нее в упор.

— Почему вы думаете, что я могу ответить на этот вопрос?

— Думаю, вы единственный, кто знает ответ.

— Что я, по-вашему, знаю?

— Почему он умер. И кто его убил.

— Вы сами сказали, что полиция уверена в самоубийстве.

— Это не самоубийство. Кто-то заставил его принять таблетки.

— Я по собственному опыту знаю, как трудно примириться с тем, что твой ребенок покончил с собой.

— Знаю, ваш сын покончил с собой, потому что был болен СПИДом.

Она заметила в глазах Кристиана Холлоуэя легкое недоумение, но он мгновенно взял себя в руки.

— Меня не удивляет ваша осведомленность. Судя по всему, ваш сын был в курсе дела. В наше время ничего не скроешь.

— Хенрик считал, что скрыть можно все. Например, исчезнувший мозг президента Кеннеди.

— Помню-помню. Комиссия Уоррена безрезультатно занималась этим вопросом. Очевидно, существует весьма простое объяснение, которого никто не искал.

— Хенрик говорил, для сегодняшнего мира типично, что правду скрывают те, кто заинтересован в восхвалении лжи. Или в ее использовании для грубых, но почти недоказуемых спекуляций.

— Вряд ли это характерно только для нашего времени. Не знаю эпохи, когда бы не происходило то же самое.

— Но разве мы не обязаны разоблачать ложь и бороться с несправедливостью?

Кристиан Холлоуэй развел руками:

— Я сражаюсь с несправедливостью по-своему, стараясь побороть невежество и страх. Показываю, что помочь можно. Вы спрашиваете, что мною движет. Я вам скажу. Желание понять, почему безграмотный Чингисхан во главе своих воинственных орд смог победить хитроумные военные организации и высокоразвитые народы вдали от степей Монголии и создать невиданную в мире империю. Каково было их неодолимое оружие? Думаю, я нашел ответ.

— Какой?

— Их длинные луки. Их умение срастись со своими лошадьми. Их способность поймать волшебный миг, когда на полном скаку можно выпустить стрелу со снайперской точностью. Все важные ответы просты, и этот тоже. Сегодня я краснею, что искал решение так долго. Конечно же всадники научились выпускать свои стрелы, когда все лошадиные копыта находились в воздухе. Тогда, на непостижимо краткое мгновение, наступало полное равновесие. И всадник, спустивший тетиву, мог не сомневаться, что попадет в цель. Главным у Чингисхана были не орды и не жажда крови, а точное знание момента, когда из хаоса возникает покой. Вот что вдохновляет меня, и именно так я пытаюсь жить.

— Строя все эти поселки?

— Пытаясь создать необходимое равновесие. Люди, зараженные СПИДом в этой стране, на этом континенте, умирают. Если им не посчастливилось родиться в одном из немногочисленных богатых семейств. Но если ты заболеешь на Западе, то всегда можешь рассчитывать на помощь и нужные лекарства, независимо от того, кто твои родители.

— В вашей деревне есть подвал. Похожий на галеры. По палубам гуляют здоровые и богатые пассажиры. В трюмах же, прикованные цепями, теснятся другие, рабы.

— Я не понимаю. Что вы имеете в виду?

— Существует подземелье. Там проводятся эксперименты — и на здоровых, и на больных людях. Я знаю, хотя доказательств у меня нет.

— Кто утверждает это?

— Там был человек, который пытался поговорить со мной. На следующий день он исчез. Еще один пытался рассказать мне, что там происходит. Ему перерезали горло.

— Я этого не знал.

— Но ведь именно вы в ответе за происходящее там?

— Естественно.

— Вы в ответе за то, что в ваших миссиях происходит противоположное вашим утверждениям.

— Позвольте объяснить вам одну вещь. Нет ни одного мира без борьбы, нет ни одной цивилизации, которая бы в первую очередь не решала, какие правила должны действовать в общении между людьми. Но правила существуют для слабых. Сильный же видит, насколько они растяжимы, и сам создает свои правила. Вам хочется, чтобы все происходило только по благости и доброй воле людей. Но без частной заинтересованности в прибыли нет и развития. Патенты на лекарства гарантируют прибыли, которые позволяют вести исследования и создавать новые лекарства. Допустим, ваши слова о происходящем в моих поселках — правда. Я не утверждаю, что это так. Но допустим. Разве не может получиться что-то хорошее даже в результате жестокой на первый взгляд деятельности? Подумайте о том, что нужно поскорее найти средство против СПИДа. В особенности югу Африки грозит катастрофа, сравнимая разве только с чумой. Какие страны, по-вашему, готовы выложить миллиарды на создание вакцины? Им деньги нужны для более важных задач — например на войну в Ираке.

Кристиан Холлоуэй встал:

— Времени у меня в обрез. Пора идти. Возвращайтесь, если захотите.

— Я не сдамся, пока не узнаю, что случилось с Хенриком.

Он бесшумно открыл дверь.

— Простите, что взломал дверь. Искушение было слишком велико.

Он исчез в коридоре. В окно Луиза увидела, как он вышел из гостиницы и сел в машину.

Ее всю трясло. Он вывернулся. Она не сумела противостоять ему, не сумела разрушить его защиту. Она задала свои вопросы, но ответы получил он. Теперь она понимала — он пришел разведать, что ей известно. И покинул ее, потому что больше не боялся.

Теперь вся ее надежда на Лусинду. Единственную, кто мог пролить свет на случившееся.

Вечером она услышала в темноте тимбилу. На сей раз музыка раздавалась ближе к морю. Луиза осторожно пошла в ту сторону, вглядываясь в темноту. Было новолуние, ночное небо затянуто туманной дымкой.

Когда музыка стихла, Луиза попыталась уловить дыхание Лусинды, но безрезультатно. На мгновение она решила, что попала в западню. Там, в темноте, не Лусинда, ее поджидают другие тени, как они поджидали Умби, Хенрика и, возможно, Арона.